Александр Бачило - Проклятье диавардов (сборник)
Долина открылась внезапно и во всю длину. Вернее даже, не долина, а глубокое ущелье, наполненное клубящимся паром, красным от лучей встающего на востоке солнца. Слева и справа высоко поднимались почти отвесные стены, заслоняющие долину от сияния Мертвых Полей. Среди камней пробивались зеленые кустики, а дальше под слоем тумана угадывалась сплошная темная масса зелени. Тысячи запахов плавали во влажном разогретом воздухе. Чувствовалось, что жизнь бурлит здесь, как жирная похлебка на жарком огне. Еще не веря своим глазам, Улисс стал медленно спускаться по каменистой тропе. Ему казалось, что он погружается в странный сон, не то в мечту, не то в кошмар, и ощущает чью-то смутную угрозу, а может, и не угрозу, может быть, обещание, и боится, ужасно боится этой неизвестности, но еще больше боится проснуться.
Впервые в жизни его теплая меховая куртка показалась ему тяжелой и неудобной. Он чувствовал себя глупо в этой влажной жаре с лыжами под мышкой. Он понимал, что здесь, в долине, все по-другому, все не так, как в привычном ему мире, и это сулит массу неожиданностей, а потому надо быть очень осторожным. Впрочем, неожиданности могут быть и приятными. Например, это тепло, идущее из-под земли, или густая, сочная трава, указывающая на то, что здесь много чистой воды. Да, если таким оказался проход в новые земли, то какими же будут они сами! Улисс уже не сомневался, что путь в новые земли лежит через открытую им долину, ему даже казалось, что когда-то давно, в неясных мечтах, он именно так его себе и представлял.
Туман на дне ущелья оказался не очень густым, кроме того с наступлением дня он все больше рассеивался, и когда Улисс приблизился наконец к зарослям высокого кустарника, они уже совсем не казались опасными. Солнце играло на широких влажных листьях, его лучи яркими пятнами ложились на тропу, продолжавшуюся под зеленым сводом. Улисса поразило птичье многоголосье, раздавшееся со всех сторон. Поначалу он тревожно вертел головой, пытаясь разглядеть каждую птицу, но постепенно привык и уже не вздрагивал, если поблизости вдруг раздавалась громкая трель.
Спустя некоторое время заросли стали расступаться, и впереди заблестела неширокая речка, Улисс в нерешительности остановился. Он хорошо знал, как коварны бывают реки, несущие прозрачную, но смертельно опасную воду с Мертвых Полей или мутную, гнилую и ядовитую воду со стороны брошенного города. Но у тех рек были голые, каменистые или покрытые вонючей слизью берега, а здесь… Здесь изумрудная травка росла у самой воды, и прибрежные кусты, склонившись над рекой, окунали в нее свои сочные продолговатые листья.
Улисс засмотрелся на эту неправдоподобную картину и не сразу заметил, как чуть в стороне из зарослей, боязливо озираясь, вышло крупное животное с тремя толстыми короткими рогами на голове.
“Быкарь!” — чуть не закричал Улисс, увидев его. Вот он без вести пропавший кормилец, столько лет снабжавший население Города мясом и одеждой. Нашелся, беглец! Но куда это его несет? Там же река, он что, не видит? Странно. Всегда быкари реку чуяли за полдня пути и ближе не подходили, хоть убей. А Этот… Нюх потерял, что ли? Пропадет же, туша бестолковая!
Но быкарь не проявлял ни малейшего беспокойства. Приблизившись к реке, он нагнул голову и стал пить воду с таким видом, будто никогда в жизни не приходилось ему, подолгу принюхиваясь, осторожно слизывать языком слой снега и таким образом утолять жажду.
Улисс застыл. Этого не может быть, думал он. Это обман. Ведь река — она и есть река. Любой ребенок знает — ничего нет страшнее и опаснее реки. Она просто заманивает его, чтобы убить…
Он стал медленно пятиться назад по тропе, но никак не мог оторвать взгляд от ярких солнечных бликов на поверхности воды.
“И вода — прямо из ручья”, — зазвучал в ушах голос Шибня. Улисс остановился. Он вдруг почувствовал, что ему мучительно хочется пить.
Нет, нельзя, говорил он себе. Она притворяется, это просто такая река, у нее такой способ убивать. Одни одурманивают ядовитыми парами, другие заманивают на предательски обвалившийся берег ил“ разбрасывают вокруг камни, с виду совсем, как настоящие, но на самом деле — пузыри с едкой дымящейся жидкостью, мгновенно сжигающей и кожу, и дерево, и даже металл, а эта река действует по-своему — прикидывается безобидной и желанной, как сон. Все они одинаковые, ото всех нужно держаться подальше!
Но, повторяя это про себя, Улисс снова двинулся вперед и сам не заметил, как оказался на берегу. Опустившись на колени, он протянул руку и осторожно тронул воду. Она была прохладная и чистая, длинные бурые водоросли медленно колыхались на дне, среди них, посверкивая чешуей, сновали мелкие рыбки. Улисс наклонился и, ощущая дрожь во всем теле, коснулся воды губами. Жив, подумал он. Почему я все еще жив? И вдруг начал пить большими глотками, не останавливаясь, чтобы понять, наконец, обман это или сон, или неожиданно сбывшаяся мечта, в которую никогда до конца не верилось…
Ночь наступила сразу, едва солнце скрылось за высокой скалой на западе. Снова опустился туман, и в лесу стало совсем темно. Птицы смолкли, слышались только отдаленные шорохи и иногда треск сучьев, приглушенный туманом. Улисс поднялся с земли и, сладко потянувшись, искоса посмотрел на лежавшие в траве вещи: мешок, дубину и лыжи. Сон на берегу реки вернул ему силы, но снова взваливать на спину весь этот громоздкий и, кажется, совершенно бесполезный здесь груз, ужасно не хотелось. Пробираться в полной темноте извилистой тропой, цепляясь лыжами за кусты и ветки деревьев, — зачем? Улисс решил здесь же на берегу и переночевать, только осмотреть предварительно окрестности, набрать дров и развести костер. Он двинулся вдоль реки, подбирая по дороге обточенные водой и иссушенные солнцем обломки деревьев, которые заметил еще днем.
Неожиданно из глубины леса донесся низкий протяжный вой. Улисс, только что выдернувший из песка большую корягу, уронил ее в воду и замер, испуганно вглядываясь в темную чащу. Этот вой, почти рык, был ему хорошо знаком. Так мог выть только один зверь на всей земле — свирепень. Улисса охватила тоска. И здесь он, этот проклятый убийца!
В лесу послышался приближающийся треск сучьев, это зверь, не разбирая дороги, пробивался сквозь чащу к берегу реки. Улисс, наконец, спохватился. Он бросил собранные дрова и, даже не вспомнив о мешке и лыжах, побежал к лесу. Однако прежде чем ему удалось скрыться в зарослях, за спиной раздался оглушительный победный рев, и на противоположном берегу появился свирепень. Улисс понял, что зверь заметил или учуял его и теперь не остановится, пока не догонит. Огромная черная тень быстро приближалась к реке. Не помня себя от ужаса и отчаянья, Улисс бросился в заросли, чтобы только не видеть скачущей туши и кровожадной морды. Он бежал, как ему показалось, во весь дух, но понимал, что на самом деле едва продирается сквозь кусты, которые свирепень может подминать под себя целиком. Позади уже слышался громкий плеск — зверь переходил речку вброд. Сейчас он выйдет на берег…..
