Джеффри Форд - Запределье
Два других субъекта позади старухи одобрительно закивали.
– Ясно… – начал было Спенсер, но тут в дело вмешался Фескин.
– Если позволите, – сказал учитель и, не дожидаясь утвердительного кивка, продолжил: – Когда Странник был схвачен Создателем, разве не могло у него оказаться с собой такого ножа? В заключении ему, разумеется, не позволили бы иметь при себе оружие. Возможно, это и есть тот самый нож, что лежит сейчас перед нами. Он мог храниться в одном из кабинетов министерства, а потом, во время взрыва, застрял в стене. Эа, должно быть, вырезал для Клэя новый нож, когда оба они жили по соседству в Вено.
– Тогда где же теперь Клэй? – ехидно осведомилась старуха Худ.
– Я расстался с ним в Запределье, – ответил я. – Я не мог идти дальше, а он чувствовал, что должен вернуть Арле Битон зеленую вуаль. Мы были друзьями, мы помогали друг другу! Это я вылечил его от пристрастия к чистой красоте. Я спас ему жизнь! Зачем мне было убивать его?
Спенсер призвал собрание к тишине. Он приложил указательный палец одной руки к торцу рукоятки, другой – к острию, поднес его к глазам и повернул большим пальцем. Мгновением позже по запястью констебля уже текла струйка крови. Он выронил оружие и поднял удивленный взгляд. Затем, вытащив из кармана носовой платок, обвязал порезанный палец.
– Допустим, Клэй мертв. Но тогда где его тело? Где свидетели убийства? – сказал он. – Где мотив? Все, что мы имеем, – это что вы, миссис Худ, сбежали, прихватив с собой чужую собственность. Принимая во внимание вашу искреннюю веру в ценность этой улики, я не стану судить вас за воровство. Что же касается Мисрикса, он свободен. И еще, – добавил Спенсер, повышая голос так, чтобы слышно было даже на дальних скамьях. – Любой, кто будет замечен в домогательствах, угрозах или нападках на нашего гостя, понесет самое строгое наказание! Надеюсь, вы, миссис Худ, тоже помните свою историю. Этот город был основан ради того, чтобы обеспечить достойную жизнь всем его честным гражданам – вне зависимости от их положения в обществе. Неужели мы забыли урок, преподанный нам Клэем? Забыли о том, что внешность обманчива? Вспомните же о том, что сегодня Мисрикс явился сюда по своей воле, что он спас Эмилию от верной смерти, что многие из вас проводили время в его обществе и находили это общество весьма приятным. Я все сказал.
Нужно ли говорить, в каком я был восторге? Фескин пытался обнять меня. Крылья мои хлопали от волнения, хвост плясал по собственной воле. Констебль хотел было отдать мне нож, но я только замахал руками. «Это вам!» – воскликнул я, и он кивнул, с улыбкой принимая подарок.
Семлу Худ и всю ее свору словно ветром сдуло, а я остался стоять в окружении толпы друзей. Оказалось, все они были уверены в моем успехе. Этот миг мне не забыть никогда! Мать Эмилии позволила мне посадить дочурку на плечи, и все вместе мы вышли на солнце.
Позже, в трактире, когда немало уже было выпито, Фескин поведал мне, что слово констебля – закон и что через каких-нибудь пару недель я смогу совершенно официально присоединиться к обществу Вено. Даже трактирщик на радостях своими руками разорвал наш счет! Когда день стал клониться к вечеру, я вышел прогуляться по улицам городка, вступая в разговоры с каждым встречным и поперечным. Попадались еще такие, кто меня сторонился, но теперь их было очевидное меньшинство. Так я опять родился заново – третий раз в своей жизни.
Впечатления сегодняшнего дня до сих пор переполняют сердце, и мне трудно сосредоточиться на путешествии Клэя, хотя я уже чувствую действие красоты. Сегодня, вместо того чтобы перенести меня в Запределье, она рисует мне картины блестящего будущего… Маленький домик на окраине городка. Верные друзья и простая, ни к чему не обязывающая беседа. А сколько я принесу людям пользы, выполняя самую тяжелую работу и охраняя город от врагов! С другой стороны, разве не найдется применения моему интеллекту? После стольких прочитанных книг, я тоже мог бы стать школьным учителем. Я так люблю Эмилию, да и вообще ребятишек… А как здорово было бы перевезти из развалин все книги и устроить тихий, спокойный уголок, где любой мог бы почитать, или поговорить о философии, или рассказать сказку… Да, мысль просто гениальная!
Я уношусь мечтами в такие непостижимые дали, что даже спрашиваю себя, а не хватит ли у какой-нибудь горожанки смелости стать моей спутницей? А может, даже – смею ли я подумать об этом! – женой? Интересно, как выглядели бы отпрыски женщины и демона…
Пока мой мозг занят этим вопросом, я замечаю, что пол в комнате прорастает травой, с потолка спускаются лианы, а в углу, там где только что стоял шкаф с часами, шелестит дерево. Вено становится моим собственным Раем. Но что это? Ребенок? Розовый, гладкий, извивающийся… Но постойте, вместо кожи на нем чешуя и – о, нет! – рогатая голова с пастью, полной острых, как иглы, зубов. Он тянется ко мне – безрукий, безногий, чудовищный монстр. Змея вползла в мой Рай, и я исчезаю…
Вуаль на ветру
Изнутри мирок полой горы со всех сторон ограничивался внутренними гранитными склонами, вздымавшимися все выше и выше – к широкому отверстию, за которым летнее небо синело далекой мечтой об океане. Пышущий буйной зеленью сад имел форму почти правильного круга, и хотя окраины его большей частью пребывали в тени, центр ярко освещался солнцем.
Клэя ошеломило природное великолепие – сверкающая зелень листвы и трав, изобилие птиц и бабочек, пестрота цветов… Все это напоминало тот оазис, где он впервые повстречал Васташу, но теперь островок зелени в пустыне выглядел поблекшей фотографией в сравнении с окружавшей красочной действительностью. Легкий ветерок ерошил волосы и ласкал кожу. Всевозможные ароматы сливались воедино в тот запах фруктов, цветов и земли, что казался духом самой жизни.
Направляясь к центру заповедника, Клэй оставил позади рощицу, больше походившую не на лес, а на заботливо созданный сад – так привольно раскинулись в ней деревья, и подошел к мягкой зеленой лужайке. В отдалении виднелся просторный водоем, а в центре этого искусственного озера – остров с протянувшемся к нему узким перешейком моста. Клэй был уверен, что змея он найдет именно там.
Бархатная трава ласково гладила босые ноги, и, выйдя на солнце, охотник почувствовал, что мог бы сейчас лечь и уснуть навечно. Он сладко зевнул, и серебристые листья деревьев на другом берегу качнулись от его дыхания. Душу его больше не тревожили ни Вуд, ни Приз, ни Вилия, ни оба Вено. Образ Арлы Битон растворился без следа, а вместе с ним – и все грехи прошлого. Теперь в голове у Клэя билась одна мысль – соблазнить змею. Он слышал что-то вроде музыки – еле различимые переливы колокольчиков и голоса, но не мог понять, откуда она льется – то ли из воздуха, то ли из его собственных ушей.
