разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1978-1979
— Быстрее, быстрее! — закричали двое примостившихся сзади. Один из них толкнул Саломака в спину, словно это могло прибавить ходу автомобилю.
Автомашина, подскакивая на неровностях дороги, двигалась к великолепному стратегическому шоссе, построенному в соответствии с планом «развития Африки».
Вероятно, кто-нибудь из слуг Рене видел, как увозили гостей, потому что его роскошный «кадиллак» задержался у виллы лишь на минуту.
Похитители заметили это, но не собирались уступать свою добычу. Они выехали на новое шоссе, и «пежо» помчался по нему с предельной скоростью. На беду, дверь никак не закрывалась. Мешали слишком широкие плечи русского.
И вдруг все качнулись вперед. Мсье Саломак ударился головой в лобовое стекло, водитель лег грудью на руль и охнул. Анисимов и оба его стража полетели на спинку переднего сиденья. Полускрытые чадрой лица похитителей были растерянны. Все трое выскочили наружу и завозились у колес. Потом бросились прочь от шоссе.
— Куда вы? — растерянно закричал им вслед Саломак.
Один из похитителей обернулся и крикнул по-французски:
— Такова воля аллаха! Презренный джинн съел это шоссе!
— То есть как это съел? — громко выкрикнул Саломак, но похитители уже исчезли.
Анисимов оглянулся. Через заднее стекло виднелся приближающийся «кадиллак».
— Во всяком случае, что бы он там ни говорил про аллаха и джинна, это весьма любезно с их стороны не прикончить нас перед расставанием, — заметил профессор Саломак, выбираясь из машины и растирая шишку на лбу.
Очевидно, давнее пребывание в концлагере и бегство оттуда научили его владеть собой.
Анисимов последовал за ним.
— Что же случилось? О каком прожорливом джинне шла речь? — спросил он, растирая затекшее тело.
— Непостижимо! — отозвался Саломак. — Колея в порошке. Вы только посмотрите. Этот прах был недавно асфальтом.
— М-да! — протянул Анисимов. — Похоже, что парафиновые связи растворились неведомо как. — Он пересыпал из ладони в ладонь тонкий порошок, взятый нм ив-под колес.
— Есть над чем подумать! — проворчал Саломак.
— Любую химическую реакцию можно повторить, — заметил Анисимов. — Хотя бы в лаборатории.
— Моя лаборатория к вашим услугам, профессор. Париж!
Подкатил «кадиллак» и увяз в порошке по самую ступицу.
Из машины выскочил розовощекий коренастый мсье Рене. За ним следом пять молодцев в беретах, смахивающих на апашей, с автоматами наперевес.
— Вы живы? О мое счастье! — несколько театрально воскликнул мсье Рене.
— Все в порядке, кузен. Нас никто не съел, чего нельзя сказать о шоссе, как заметил один из доставивших нас сюда господ.
— Что за чепуху вы несете, Саломак?
— Это предстоит выяснить, — спокойно заметил Анисимов. — Для исследования выдвинем рабочие гипотезы, в том числе и о биологической коррозии асфальтов.
— Так вы не исключаете джиннов? — живо спросил Саломак.
— Будет видно.
В лаборатории, а потом еще в двух выяснились удивительные вещи! Случай оказался уникальным, только однажды, много лет спустя, история с шоссе повторилась совсем в другом месте земного шара… Асфальтовое шоссе съели одноклеточные организмы, грибки дрожжей Кандиды! Но главный сюрприз заключался в том, что эти грибки обладали ценнейшим свойством; их белки по своему химическому составу, по набору аминокислот, необходимых для человека, приближались к составу молока.
Нужно было только научиться превращать эти белки в привычные виды пищи человека, чтобы получить грандиозные количества всевозможных продуктов, достаточные для всего (!) населения земного шара.
Именно с тех пор профессор Анисимов посвятил себя решению проблемы создания «искусственной пищи». Его работы по изучению запаха, а потом исследования «механизма вкуса» дозволяли синтезировать пищевые продукты, не отличающиеся от говядины, баранины, жареной картошки, мучных, колбасных, даже рыбных изделий.
И все это обещало перевернуть основы обеспечения продовольствием людей там, где его не хватает, поскольку сразу после симпозиума французские ученые установили, что дрожжи кандиды увеличиваются в весе за одни сутки в тысячу раз. И для того чтобы получить необходимое для человечества количество питательного белка, требуется всего 50 тысяч тонн нефти в год.
* * *Анисимов смотрел за корму. В пенной дороге, оставшейся за лайнером, там и тут виднелись темные пятна. Это плавающая в Атлантике нефть. Нефтяная пленка! Виноваты танкеры. В океан сливается нефти больше, чем нужно для того, чтобы прокормить все человечество…
Это предстояло доказать на специальном заседании Организации Объединенных Наций, куда он направлялся, чтобы изложить план, предложенный учеными многих стран.
Лайнер приближался к Американскому континенту. Солнце мирно висело над океанской гладью. Анисимов перешел на носовую палубу.
И вот как бы прямо из воды стали вырастать башни. Казалось, сказочная Атлантида в силу тектонического каприза вновь поднимается со дна морского. Правда, башни выглядели много внушительнее тех дворцов и храмов, которые описывал древнегреческий философ Платон.
Башен становилось все больше, и они все теснее примыкали одна к другой, образуя каменный забор среди океана.
Нью-Йорк, непохожий ни на один город мира, включая и американские города, был близок. Однако корабль не скоро еще подошел к порту.
Наконец появилась статуя Свободы. Чей-то холодный расчет превратил ее пьедестал в карантинную темницу. Деловитые янки сочли, что нет ничего удобнее для предварительного заключения эмигрантов, жаждущих познать все свободы прославленной страны бизнеса.
Анисимов вышел из таможни и сразу оказался на трехэтажной улице. Где-то над головой по эстакадам между домов с грохотом проносились поезда надземки, ниже двигались автомобили по пересекающему улицу путепроводу, а внизу забитая машинами улица гудела, шумела, гремела… Анисимова усадили в столь знакомую ему по Москве машину.
— Нам повезло, что удалось остановиться не так уж далеко, — говорил встречающий его молодой человек. — Иногда идешь километра два от припарковавшегося автомобиля.
Машина двигалась еле-еле, упираясь в бампер едущей впереди.
— Пожалуй, я скорее дойду пешком. Дайте-ка мне адрес отеля, — сказал Анисимов и решительно открыл дверцу машины.
* * *И вот Генеральная ассамблея… Пленарное заседание. Первое время Анисимов находился на галерее для публики. Но наступил день, когда он взошел на трибуну. По решению одного из комитетов ООН Анисимову предстояло изложить свое предложение, поддержанное сотнями ученых разных стран.
