Алекс Орлов - Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех
– Видишь ли, все материалы во Вселенной состоят из сотни различных веществ. Мы называем эти вещества элементами. Железо и медь - элементы.
– Я думала, что металлы.
– Да, но они же и элементы. И кислород, и азот, и углерод, и палладий. Важнее всех водород и гелий. Они самые простые и встречаются чаще всех.
– Я никогда не слыхала об этом, - сказала Валона.
– Девяносто девять процентов всей Вселенной - это водород, а большая часть остального - гелий. Даже в пространстве.
– Мне говорили когда-то, - сказала Валона, - что пространство - это пустота. Там ничего нет. Верно?
– Не совсем. Нет почти ничего. Но, видишь ли, я был космоаналитиком; это значит, что я носился в пространстве, брал из него очень маленькие количества элементов и анализировал их. Я определял, сколько там водорода, сколько гелия, сколько других элементов.
– Зачем?
– Ну, это сложно. Ведь распределение элементов в пространстве неодинаково. В некоторых районах встречается больше гелия, в других больше натрия, и так далее. Такие области с особым составом элементов движутся в пространстве как течения. Если изучить их особенности и направление, можно представить, как возникла Вселенная и как она развивалась.
– А как это можно узнать?
Рик поколебался.
– Никто не знает в точности… - Он продолжал говорить, опасаясь, что запас знаний, в которых сейчас блаженно купался его разум, может иссякнуть. - Потом мы определяем плотность, то есть густоту космического газа во всех районах Галактики, чтобы корабли могли точно рассчитать свой прыжок в гиперпространство. Это похоже на… - Голос у него замер.
Валона напряглась и нетерпеливо ждала продолжения. Но Рик умолк. Ее голос прозвучал хрипло в полном мраке:
– Рик? Что с тобой, Рик?
Снова молчание. Ее руки вцепились в его плечо, затрясли его.
– Рик! Рик!
И ответил ей почему-то голос прежнего Рика. Тихий, испуганный, без всякой радости и уверенности:
– Лона, мы сделали что-то плохое.
– В чем дело? Что плохого мы сделали?
– Нам не нужно было убегать. Не нужно было прятаться на этом корабле.
Он весь дрожал, и Валона тщетно пыталась обтереть ему рукой влажный лоб.
– Почему? - спрашивала она. - Почему?
– Ведь если Пекарь хотел вести нас по городу средь бела дня, то, значит, он не ждал помех от патрульных. Ты помнишь патрульного? Того, что застрелил Пекаря?
– Да.
– Ты помнишь его лицо?
– Я не посмела смотреть.
– А я посмел, и в нем было что-то странное, в этом лице. Но тогда я не думал… Лона, это был не патрульный! Это был Резидент, Лона! Это был Резидент, переодетый патрульным!
ВЫСОКОРОДНАЯ ДАМА
Разгневанная Сэмия Файфская быстро шагала из конца в конец комнаты. Темные волосы ее были собраны в пышную массу, тонкие каблучки делали ее чуть выше ростом. Ее узкий, четко раздвоенный подбородок дрожал.
– О нет, - шептала она, - этого он со мной не сделает. Этого он не сможет сделать… Капитан!
Голос у нее был резкий и властный. Капитан Рэйсти склонился перед ней.
– Моя госпожа?
– Мне нельзя приказывать, - торжественно сказала она. - Я взрослая. Я сама себе хозяйка. Я предпочитаю остаться здесь.
– Прошу вас понять, госпожа моя, - сказал осторожно капитан. - Это не мои приказы. Моего мнения не спрашивали. Мне попросту сказали, что я должен сделать. Вот копии приказов.
– Меня не интересуют ваши приказы. - Сэмия отвернулась и быстро отошла от него, застучав каблучками.
Он последовал за нею и произнес мягко:
– В приказе сказано, что если вы не пожелаете лететь, я должен, простите меня, увести вас на корабль силой.
– Вы не посмеете! - она резко повернулась к нему.
– Приказ таков, что я осмелюсь на все.
Она попыталась успокоить его.
– Но, капитан, ведь настоящей опасности нет. Это смешно, это совершенно бессмысленно. Город спокоен. Все, что случилось, - это то, что вчера вечером в библиотеке сбили одного патрульного.
– Другой патрульный убит сегодня утром, и снова флоринианами.
– Что общего между ними и мною? Я не патрульный.
– Госпожа моя, корабль уже на старте. Вскоре он взлетит. Вы должны быть на нем.
– А моя работа? Мои исследования? Вы понимаете… Нет, вы не поймете.
Капитан не сказал ничего. Она отвернулась. Мерцающее платье из медного кырта с прожилками молочного серебра обрисовывало необычайно теплую округлость ее плеч и рук. Капитан Рэйсти взглянул на нее и в его взглядах было что-то большее, чем убогая учтивость и смиренная бесстрастность, с какими простой саркит обязан смотреть на Высокородную Даму. Он всегда удивлялся, почему такая прелестная крошка предпочитает тратить свое время, притворяясь погруженной в университетские премудрости.
Сэмия очень хорошо знала: за это серьезное увлечение наукой ее, Сэмию Файфскую, слегка презирают те, кто привык думать, что удел аристократических Высокородных Дам Сарка - блистать в обществе и, кроме того, производить на свет не меньше (но и не больше) двух будущих саркитских Сквайров.
Они приходили к ней и говорили:
– Вы действительно пишете книгу, Сэмия? - и просили ее показать и хихикали.
Это женщины. Мужчины были еще хуже со своим любезным снисхождением и явной убежденностью, что достаточно только взгляда с их стороны или мужской руки вокруг талии, чтобы излечить Сэмию от этого вздора и обратить ее мысли к действительно важным вещам.
Это началось давно. Сэмия всю жизнь была влюблена в кырт, хотя большинство людей принимало его как нечто должное. Кырт! Царь, император, бог тканей!
Химически это всего лишь разновидность целлюлозы. Химики клялись в этом. Но со всеми своими инструментами и теориями они не могли объяснить, почему на Флорине и только на Флорине из всей Галактики, целлюлоза становится кыртом. Но спросите их, чем именно кырт отличается от целлюлозы, и они лишаются речи.
Когда-то ослепленная блеском кыртовых волокон, она спросила у своей няньки:
– Почему он блестит, няня?
– Потому, что это Кырт, Миаканс.
– Почему другие вещи не блестят так, няня?
– Другие - это не Кырт, Миаканс.
Вот и все. Двухтомная монография на эту тему была написана только три года назад. Она внимательно прочла ее. Все сводилось к нянькиному объяснению. Кырт - это кырт, потому что он кырт.
Правда, кырт не блестел сам по себе, но если спрясть его как должно, то он будет сиять на солнце любым цветом или всем спектром сразу. Другой вид обработки придавал нити алмазное сверканье. Несложная обработка делала материал непроницаемым для шестисот градусов и инертным почти ко всем химическим веществам. Волокна можно было превращать в тончайшие нити для воздушных тканей, и те же волокна обладали прочностью на растяжение, с которой не мог соперничать никакой из известных стальных сплавов.
