Инна Зинченко - Точки над Ё, или Ключ от всех замков
А Мишка увлёкся. Да ещё как увлекся! И ведь получилось у него!
— Мишка, а травы ты где берёшь? На рынке покупаешь или в аптеке?
У него от возмущения даже в зобу дыханье спёрло!
— Обалдела?! Сам собираю. Надо ведь знать где и когда собирать! Растения чувствовать надо. Если надо собирать растения на заре, пока роса не спала, то, значит, надо на заре…
Я Мишку знаю, уж если он чем — то увлёкся, то это серьёзно.
— Ты не перестаёшь меня удивлять. — Призналась я. — И, что, ты действительно лечишь людей?
— Не то слово. Но бывают, конечно, такие тяжёлые случаи, что я даже не берусь. Не всё я пока могу.
Ну и наглость! «Пока» — оно решило, что когда — нибудь сможет всё!
— Нашёл я себя, Александра! Это моё.
Ну и слава Богу! Наконец — то! А ведь я бы могла ему немного помочь.
У меня в голове созрел план.
— Медведь, а хочешь, я тебе такую рекламу сделаю?!
— Какую? — Насторожился он.
Я задумалась, стоит ли ему говорить. Опасно. Я ведь не имею права привлекать к себе внимание. Но братец мой — скала. Самое трудное — это добиться от него, чтобы он поклялся никому ничего не рассказывать. И тогда его можно хоть на горячую сковородку сажать — ничего никому не скажет, ни словечка!
— Поклянись, что ты никому не расскажешь.
Он нахмурился.
— Сашка, ты же знаешь, что я не клянусь, без лишней необходимости.
— А ты поклянись! — потребовала я настойчиво. — Иначе, я тебе ничего не скажу! — Это так важно?
— Ещё как!
Он задумался. Любопытство не давало ему покоя, но разбрасываться клятвами попусту — это не его. Как ни странно, но при всей своей безалаберности и кажущейся безответственности, Мишка — патологически порядочный человек.
— Хорошо — решился он наконец — клянусь, что никому ничего не расскажу!
Всё, дело сделано, теперь в него можно гвозди заколачивать — не расколется! И я, набрав в лёгкие побольше воздуха, на одном дыхании выложила ему всё. Ну, или почти всё. Но и этого оказалось много. Лицо его подозрительно менялось, на нём медленно проявлялось сначала недоверие, а потом возмущение. Когда я замолчала, он заорал дурным голосом.
— Ну, подруга, ты совсем охренела! Ты хочешь, чтобы я поверил во всю эту фигню? Ты держишь меня за идиота?
— Ты мне не веришь? — Наивно спросила я.
Он выругался. Ругался долго и старательно. Я слушала его с удовольствием. Где это он научился так лихо матюгаться? И он бы мог ещё долго таким образом выражать своё недовольство, если бы я не заткнула поток его красноречия одним невинным трюком. Из заурядной, веснушчатой, рыжей девицы, я прямо у него на глазах превратилась в роскошную яркую брюнетку с яркими зелёными глазами и аристократичными чертами лица. У меня была бледная матовая кожа и алые чувственные губы. Я себе нравилась. Но Миха…
Миха не верил своим глазам! Он часто заморгал, стараясь прогнать наваждение, потом ущипнул себя. И, поняв, что всё происходящее — реальность, ахнул и сел на пол.
— Сашка, этого ведь не может быть. — Прошептал он.
Мне было жалко на него смотреть.
— Правда, конечно.
Я вернула себе свою собственную внешность, чтобы не смущать его больше, но это почему — то его доконало совсем. Он решил, что у него поехала крыша.
— А ты человек? — Тихо спросил он.
— Прекрати! — Психанула я. — Конечно я человек, кто же ещё! Я та же, что и раньше. Эй, Миха, успокойся! Это я — твоя сестра.
— Не уверен — признался он.
Не уверен он, видите ли. А где же его хвалёная широта взглядов?
— Не будь козлом. Успокойся и выслушай меня.
— Не могу.
— А ты смоги.
Он кивнул и затих. Что творилось у него в голове, я даже не подозревала. Нет, конечно, я могла бы пошустрить у него в башке, но не стала. По отношению к Михее это было бы скотством. Я и сама долго привыкала к этой бесцеремонности.
— Миха, — обратилась я к нему с материнской нежностью, как к тяжело больному ребёнку — слушай, я буду тебе помогать, тихо, незаметно…
— Почему незаметно? — Удивился он.
— Да потому, что мне нельзя привлекать внимания к свой персоне. Я же тебе всё объяснила.
Он кивнул.
— Лечить будешь как будто ты, а на самом деле я.
Он засомневался.
— Слушай, а может, обойдёмся травками, а? — Робко спросил он.
— Нет, ты меня достал! — Возмутилась я. — Давай хотя бы попробуем. Приколись, мы сможем помочь безнадёжно больным людям! Давай, а?
Я даже не подозревала, что с ним может быть так сложно. Обычно мне с Михой легко общаться. Ну Чтож, со временем люди меняются.
Он ходил по комнате от стены к стене, задевая всё, что попадалось на его пути. Я с тоской смотрела, как разбилась вдребезги моя любимая китайская ваза, которая досталась мне в наследство от бабушки. Потом на пол грохнулись часы с кукушкой. Старая кукушка что — то квакнула на прощанье и скоропостижно скончалась — хорошо, что я не задала ей идиотский вопрос, с которым все пристают к кукушкам… Когда он снёс на пол мою косметику, я не выдержала!
— Ей Богу, ты ведёшь себя, как слон в посудной лавке! Можешь быть поосторожнее?
Он меня не услышал, он думал о своём и продолжал методично разрушать моё скромное жилище. Это возмутительно! Слон в собачьей будке. Я решительно преградила ему путь, потому, что мой компьютер готовился разделить участь китайской вазы.
— Стоп! — Приказала я.
Он остановился, и я облегчённо вздохнула.
— Ну и что? — Спросила я.
— Что, что, — торопливо заговорил он — и хочется, и колется, и мамка не велит.
Я поняла, что убедила его.
А потом мы пили шампанское и обсуждали нашу будущую совместную деятельность. Потом говорили обо всём понемногу.
— Миха, а почему ты забросил ветеринарию? Ты же классный ветеринар и рука у тебя лёгкая. Ты же, Миха, доктор Айболит!
— А я и сейчас зверьё лечу. — Улыбнулся он. — Одно другому не мешает. У меня кошки выздоравливают даже самые безнадёжные.
— А собаки?
— Собаки тоже. И люди.
— Ну, просто мастер — универсал! — Восхитилась я.
Удивляться тут особенно нечему, просто у Мишки действительно волшебные руки. Это у него с детства Зубную боль он снимал одним прикосновением руки. А когда у меня однажды кошка Маня простудила ухо и у неё нарушилась координация движений — совсем плохая стала — он вылечил её грецкими орехами и массажем. Легко и быстро. У него талант… В голове у меня что — то щелкнуло, и я присмотрелась к Мишкиным рукам. Моё особое зрение позволяло мне видеть невидимое. Мишкины руки светились, как будто их окунули в лунный свет! Среди голубого сияния прыгала яркие жёлтые и зелёные искорки. Очень красиво! И глаза у него такие же — синие с зелёными искорками. Я всегда считала, что Мишка — уникальный человек, только вот не знала в чём его уникальность. И так бывает. Если научить его пользоваться своим даром, то в моей помощи он нуждаться не будет.
