Михаил Клименко - Ледяной телескоп. Повести и рассказы
Где-то там, высоко под сводом пещеры, ударил яркий, ослепляющий свет. Луч туда-сюда метнулся по стенам вверху, по стенам же, причудливо неровным, начал спускаться ниже, ниже.
— Эй! — крикнул Руслан. — Костя, как дела? Жив?
— Нормально, — задрав голову, сдавленным голосом ответил я. — Вас сколько там человек?
— Хватит… — безразлично сказал Руслан. — Ребята, не лезьте же вы все разом! Гниль ведь — вся эта башня. А то один там сорвется — и разом всех посшибает.
Сквозь веки я все явственней ощущал теплый и ровный световой фон. Я потихоньку открыл глаза. Пещера была освещена обыкновенными карманными фонариками. Только слишком уж ярко, как мне показалось…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я даже не заметил, как постепенно во всех окружавших меня людях почти бесследно растаял незнаемый цвет тау. Больше не виден был и тот белесый налет, который, кроме озера и людей, покрывал все вокруг и который я принял за иней. Я понял, что так виделась мне какая-то подземная плесень. Так вот откуда седой, мертвенный след на траве!.. Перегнившая до брожения болотная почва прилипала к подошвам посетителей пещеры, и они на своих ногах вместе с болотной гнилью выносили на поверхность споры грибка, который и поражал траву! Так появилась белесая тропа, которую я увидел вечером…
По скользкой лестнице внутри башни мы с Женей поднялись на поверхность земли. Когда я вышел из сеновала, у меня закружилась голова. Наверное, я слишком устал за последние дни. А может, голова кружилась оттого, что здесь, на поверхности земли, был такой свежий утренний воздух — не то, что в затхлом подземелье. Или потому, что чистейший свет, разлитый над лесом по восточному небосклону, слепил меня своей прозрачной бездонностью.
Когда я снова почувствовал себя легко и уверенно, я увидел, что слабые тау-цветные оттенки из всего, что меня окружало, совершенно исчезли.
Я видел, как видел прежде! Как все!
У меня было такое ощущение, как будто я после очень долгих странствий вернулся домой. Я поднял голову. Над зелеными, близкими и далекими лесами светилась огромная бледно-палевая заря. А над ней простиралось хризолитовое, а выше бирюзовое, а еще выше, над самой головой, синее небо!
Мы с Женей медленно пошли по старой, заросшей дороге.
Девочка молчала, смотрела по сторонам, словно кого-то надеялась увидеть. У нее было такое выражение лица, как будто она что-то пыталась вспомнить.
И до чего ж она была бледна и худа. Огромные глаза да торчащие ключицы. А на скулах шершавые, розоватые лишаи.
Мы шли с ней медленно, просто так, пока «оживителей» воды извлекали из подземелья и пока там, в сеновале, что-то выясняли и уточняли. Вокруг было очень тихо. С каждой минутой лес и окрестные поляны становились светлей и теплей. На деревьях давно уже щебетали и кричали птицы. А в близкой деревне орали петухи.
— Сейчас май? — вдруг спросила она. — Или какой месяц?
— Уже июнь. А что?
— Просто так… А как вас зовут?
— Костя. Фамилия — Дымкин.
Мы с ней отошли от мрачного тяжелого сеновала метров на двести.
— Когда тебя украли? — спросил я.
— Давно, — ответила она и задумалась. — В том году, а может, и раньше. Тогда тоже было лето… Я купалась, а потом пошла домой. И брат Диомид позвал меня в свою машину… А когда мы отсюда домой уедем? Я уже маму плохо помню, — виновато улыбнулась она. — Вспоминаю, вспоминаю…
— Скоро. Часов в восемь сегодня утром ты будешь дома! — улыбнулся я ей. — А где же ты жила?
— Теперь? Или давно?
— Где тебя прятали?
— Под полом у брата Диомида. Там есть маленькая комнатка. А двери из толстых-толстых белых досок. Он меня давним летом завел туда, и я там все время жила. И еще там Оля была. Она там еще раньше меня жила. Мы с ней в куклы играли или вышивали. Но ее брат Диомид с миром отпустил домой, и я осталась одна.
— Страшно было?
— Скучно… Да и страшно, когда брат Диомид свет выключал.
До заросшей дороги мы по кругу не дошли метров пятьдесят.
По этой дороге, снизу из туманной низины мчался мотоцикл.
Еще не поравнявшись с нами, мотоцикл остановился…
(Я увидел, как по той же дороге из низины, словно сумасшедший мчится, высунув язык, Джек…)
С заднего сиденья мотоцикла соскочила девушка, остановилась, замерла, глядя на нас.
Мотоциклист покатил к сеновалу.
— Это Лариса, — улыбаясь, глянув на меня, спокойно сказала Женя. — Моя сестра.
Я и так видел, что это Лариса.
Она бежала к нам.
— Женька!!. Женя!.. — побледнев, закричала она. — Неправда! Неправда!.. — Подбежала, схватила ее в объятия…
А девочка улыбалась и не по-детски сдержанно смотрела на Ларису с выражением снисходительного удивления. Сквозь ее наивную доброту и спокойную улыбчивость просвечивало все ее непонимание невероятности происходящего: очевидно, она всегда была уверена, что такая встреча обязательно произойдет.
А вокруг, радуясь не меньше нас, носился Джек.
Я только теперь обратил внимание, что Лариса в ярко-зеленом, с изумрудными отливами платье. Да, волосы у нее каштановые, золотисто-умбровые. Цвет лица — персиковый. А глаза!.. Зеленые, каких я никогда не видел. Зеленые, небесно-зеленые — такой иногда бывает средина весенней зари…
У меня снова возникло такое ощущение, как будто я только что вернулся домой из далеких и долгих странствий.
— Лариса, — сказал я, — когда ты подбежала к нам, я вспомнил, что ты говорила мне о ней, о Жене. А до той минуты и не догадывался, что это именно она и есть.
— Что говорить… Ведь мы считали, что она утонула. Ах, Женя, Женя! А как мама узнает?..
— Ее надо подготовить, — сказал я. — Вначале надо сообщить вашему отцу.
— Мама же все знает! — неожиданно заявила Женя. — Она ведь цветы мне посылала с братом Диомидом — розы. И велела ждать и терпеть… И не плакать до самой встречи… Он мне говорил…
Так вот для чего он покупал розы! Мы переглянулись с Ларисой и ничего не стали объяснять Жене.
Приехала медицинская машина, а за ней милицейская. Из широченной двери пепельно-черного сеновала вышел и побежал к машине Руслан. Я его даже не сразу узнал, видя его в обычной разноцветной одежде.
Мы пошли к угрюмому сеновалу, где перед дверью уже стояли две автомашины, мотоцикл и толпилось немало народу.
Навстречу нам быстро шел высокий строгий человек. Из-под его плаща виднелся краешек белого халата.
— Вас как зовут, девочка? — спросил он. — Женя? Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — пожав плечами, тихо проговорила она.
Врач горько усмехнулся.
— Ну, пойдемте, Женя, в машину, — сказал он. — Здесь еще свежо. Скоро мы вас отвезем домой…
