Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян
Не успела она насладиться внешним видом ладных, выпуклых приспособлений, как в двери провернулся ключ и в прихожую, сопя словно запряженный в плуг носорог, ввалилась Олимпиада Петровна.
С облегчением опустив на пол тяжелые сумки, она поцеловала дочку и спросила:
– Твой-то козел дома?
– Ну почему сразу козел, мама?
– Так откуда ж я знаю? Такого, доча, ты себе подобрала. Сбросив грузоподъемные туфли, Олимпиада Петровна перетащила добычу на кухню и, распахнув холодильник, посетовала:
– А чего ты, доча, так плохо кушать стала?
– Я хорошо кушаю, мама. И даже очень.
– Вот и крокодилов куда-то сплавил, алкоголик твой, – возвратилась Олимпиада к любимой теме, – Наверное, пропил с Лешкой своим. А я-то старалась – кошаче-собачий приют организовывала, думала, будут у нас крокодильчики сытые и чемоданов нашьем. А он вон чего…
– Зря ты, мама, на Сережу ругаешься. Вот ты ругаешься, а он для тебя расстарался.
– Это где же он расстарался? – усмехнулась Олимпиада Петровна, выкладывая на стол свертки с наворованной снедью.
– А вот где. Он тебе клизмы американские купил, которые тебе бесплатно делать будут – Сережа договорился.
– Какие такие клизмы? – удивилась Олимпиада Петровна. – Мне ничего такого не надо…
– Да ты что, мама! Две тыщи клизмов бесплатно! Ты представь, сколько это на рубли получается – это ж озолотиться можно.
Олимпиада Петровна задумалась.
– Ну-ка покажи эти американские…
– Сейчас…
Люба живо приволокла все четыре коробки и продемонстрировал их содержимое Олимпиаде.
– Где ж он их взял, а? Спер, должно быть.
– А вот тут еще талончик на раствор. Смотри, написано «два кубометра физиогальванического раствора».
Шевеля губами, Олимпиада Петровна перечитала про раствор и тут же убрала талон в карман. Затем тщательно упаковала американские «инжекторы» и уложила в освободившиеся баулы.
– Ладно, Люба. Пойду я. А про раствор я еще думать буду. Посмотрю, с какого тут боку подходить лучше…
– Это не сбоку, мама, это сзади.
– Ну, это я просто фигуристо так выражаюсь, – пояснила Олимпида Петровна.
Она быстро собралась и ушла, а Люба принялась разворачивать свертки с едой.
Еще через полчаса пришел с работы муж. Он был в хорошем настроении, и от него пахло бензином.
– Ты чего, уже к Лешке в гараж заскочил?
– Почему это?
– А бензином от тебя несет.
– Не, это мы… шкурки на работе протравливали.
– Бензином, что ли? – недоверчиво спросила Люба.
– Ну да. Этилированный бензин – яд.
Окинув взглядом целую гору продуктов, Сергей усмехнулся:
– Что, наш семейный бомбовоз уже разгрузился?
– Как тебе не стыдно, Сережа! Мама, между прочим, кормит нас, а тебе благодарна за бесплатные клизмы…
– За чего бесплатные? – переспросил Сергей. Ему показалось, что он ослышался.
– За бесплатные две тыщи клизм и американские приборы. Маме они понравились, и талон она тоже забрала.
– Какой талон? – продолжал недоумевать Тютюнин.
– Не помню, но какой-то там раствор – два кубометра.
Тут только до Тютюнина стало доходить. Ведь он говорил о здоровье тещи с директором, а у того все родня была в медицине.
«Наверное, Борис Львович помочь решил. Хороший человек».
– Ну ладно, я быстро съем чего-нибудь и пойду к Окуркину.
– Зачем к Окуркину? Я думала, мы с тобой в шахматы сыграем. В эту, как ее, сицилианскую, защиту.
– Люба, да что с тобой? Ты разве не знаешь, что от шахмат лысина бывает?
– Ой, правда, что ли? – Люба испуганно схватилась за голову.
– А ты вспомни Василь Дмитрича из второго подъезда. Он всегда с шахматами на лавочке сидит, а лысина как отражатель на пограничном прожекторе.
– А ведь и правда, – согласилась пораженная Люба, застыв с большим куском жареной колбасы в руке.
– Вот поэтому я лучше схожу к Лехе, а ты можешь Ленке позвонить. Пусть она научит тебя книжки читать – вон она уже ко второй перешла. Окуркин говорил – очень ей эта книжка нравится.
– А от книжек лысины не бывает, Сереж?
– Не бывает, Люб. От книжек в человеке просыпается его здоровая рабочая совесть, – с чувством произнес Тю-тюнин и даже сам удивился, с чего это его так понесло.
Наскоро похватав тещиных трофеев, он сунул на закусь в карман два жульена в бумажке и, оставив супругу постигать услышанное, был таков.
77
Тютюнин вышел из подъезда и, воровато оглядевшись, двинулся в сторону гаражей. Как только он исчез за углом дома, старуха Живолупова поднялась из песочницы и, сбросив с головы жесткий чепчик, двинулась следом.
Сегодняшний день выдался для Живолуповой очень напряженным, хотя и приносил ей ежечасно американские деньги. Старушка складывала их в карман кофты и закалывала булавкой, чтобы не выпали.
Потерпев неудачу с покушением на Серегу и Леху, майор Яндкван слезно попросил Живолупову еще понаблюдать за этими странными человеческими людьми.
– Хорошо, чего ж не понаблюдать. Только это, конечно, денег стоит.
– Об этом не беспокойтесь, агент Гадючиха, деньги, лучшие лягушки и почетное дунтосвинтство – все что хотите.
– Остановимся пока на деньгах. Свинство и лягушек оставим на после…
– Как скажете, только отправляйтесь сейчас же.
И Живолупова отправилась. До двора ее доставили на черном «БМВ», а дальше Живолупова, не заходя домой, укрылась в песочнице, благо детишек там почти не было, а те, которые были, сейчас же разбежались вместе с мамами, когда Гадючиха стала повторять считалочку, где «…буду резать, буду бить…».
«Ну вот, блин, триллер начинается», – подумала Живо-лупова, увидев упакованного Тютюнина.
«Сейчас попрется к Лешке в гараж, и там у них начнется».
Чего там может начаться, Живолупова не знала, однако, будучи знакомой с повадками двух друзей, понимала, что зечер будет такой же тяжелый, как и день.
«А кто сказал, что будет легко?» – подзадоривала себя "аючиха, пока, стиснув вставные зубы, перебегала от укрытия к укрытию.
– Агент Гадючиха, как слышите, прием… – донеслось из коммуникатора, который висел у Живолуповой на шее.
– Не мешайтесь, пока я передвигаюся… – коротко бросила она, и коммуникатор присмирел.
Несколькими гигантскими прыжками Живолупова преодолела расстояние до мусорных баков и, приземлившись, спугнула двух котов и штук восемь бомжей, которые мирно разрабатывали свою золотую жилу.
Тем временем Сергей Тютюнин, не ожидая подвоха, остановился возле окуркинского гаража и произнес ключевую фразу:
– У вас продается люминиевая раскладушка?
