Владимир Немцов - Семь цветов радуги
— Обязательно!
— Только плетни не ломать, — заметил кто-то со смехом.
— Шульгина, дай мне слово! — крикнул Буровлев и, не дожидаясь, пока сядет на место Копытин, грузно затопал, пробираясь к столу.
— Все это правильно. И машина нужная, и помогать мы будем, и, если потребуется, найдем в городе самого знающего профессора. Пускай он по научному разберет, чего Кузьма к трактору приспособил. Но почему никто не спросит у механика, как он думает насчет горючего? — продолжал он. — Опыты — это, конечно, хорошо, а вот из-за них наш комсомольский участок остался невспаханным.
— Отдам целую бочку, — хмуро проговорил Кузьма.
— Что? Разве не все сжег? — спросил Буровлев. — Припрятал?
— Чего припрятал? — обиделся механик. — В город поеду, там обещали продать… за свои деньги.
— Очень нам твои деньги нужны, — рассердилась Анна Егоровна. Она вышла к столу и резким движением спустив на плечи платок, заговорила:
— Видать, Кузьма, ты ничего не понял. Неужели тебе невдомек, что ребята за тебя стараются? Образумить хотят, по настоящему пути направить… Ты же не коляску с музыкой смастерил, чтоб по деревне кататься… За большое дело взялся, так и понимай о нем, как полагается… Тебе что здесь комсомольцы говорили? Поддержим, мол, машина твоя может потребоваться государству. Так или нет?
Анна Егоровна повернулась к пристыженному Тетеркину и ждала ответа. Кузьма смущенно молчал, смотря, как в зеркало, на полированную поверхность парты. На черном лаке смутно белело его лицо.
— Может, и не выйдет у тебя ничего, — продолжала Анна Егоровна, — но думается мне, что комсомольцы правильно говорят. Москвичи тоже, — кивнула она в сторону Бабкина. — А коли так, обойдемся и без твоих денег. На хорошие дела нам колхозникам, да и МТС, конечно, денег не жалко. Если нужно, не одну бочку горючего достанем, а десять!
В классе дружно зарукоплескали. Кудряшова подождала, пока комсомольцы успокоятся, и с усмешкой заметила:
— Обрадовались! Небось, завтра по всей деревне звон пойдет: «Председатель, мол, посулила еще денег комсомолу дать на новые затеи». А я ничего не сказала. На правлении поговорим. Может, чего и придумаем.
— Ну, это то же самое, — рассмеялась Ольга. — От всего собрания благодарим вас, Анна Егоровна!
— Погоди, еще рано, — отмахнулась Кудряшова. — Только вот я попрошу, чтоб на нашем поле как следует запахали срамотищу, что там Кузьма наковырял. А то и впрямь дергачевцы глядеть приедут.
По залу прокатился смех.
— Не сомневайтесь, Анна Егоровна! — это крикнула Петушкова. — Завтра запашем!
Кудряшова торопилась в правление. Ей еще нужно было говорить по телефону с городом. Когда она скрылась за дверью, Шульгина снова обратилась к собранию:
— Так что мы будем делать с товарищем Тетеркиным? У кого есть предложения?
Из-за парты поднялась Самохвалова.
— Если он изобретателем оказался, — волнуясь, начала она, — значит, не из корысти горючее потратил. Поле, конечно, запашем… — Девушка помедлила, словно вспоминая, какие еще провинности числились за механиком, и продолжала: — Вот на собрании Тетеркин нехорошо себя показал, это верно… Но ведь теперь он понял…
— Что же ты предлагаешь? — спросила Ольга.
Самохвалова рассеянно перебирала бусы.
— Ей жалко Кузьму стало, — неожиданно заметила Стеша. — Ольга, дай мне сказать, — Антошечкина внушительно двинула стулом и, не дожидаясь разрешения, быстро заговорила: — Тетеркин, может статься, как здесь высказывались, самый что ни на есть выдающийся изобретатель. Не знаю, не хочу зря говорить. Может, так оно и получается… Но только как комсомолец он… Прямо скажу — даже обидно за него…
— В драмкружок не ходит, — ехидно вставил Буровлев.
— Буровлеву завидно, что он может только статую представлять, невозмутимо отпарировала Стеша.
В зале рассмеялись, вспомнив о недавней репетиции, где Ванюша выступал почти в безмолвней роли Каменного гостя. Во второй картине он робел и путался.
— Нет, мы за драмкружок на Кузьму не в обиде, — продолжала девушка, встряхивал рыжими косичками. — Я хочу спросить у собрания. Может ли настоящий комсомолец так недоверчиво относиться к товарищам, как Тетеркин? А если бы Тимофей Васильевич не сказал нам всего, что бы тогда было?
— Кто это Тимофей Васильевич? — спросили из зала.
Стеша с достоинством указала на соседа:
— Товарищ Бабкин. Вот кто!
Тимофей Васильевич в этот момент почему-то заинтересовался чернильным пятнышком на скатерти, упорно разглядывая его.
— Не хочу зря говорить, но думается мне, что если бы не товарищ Бабкин, то Кузьма ушел бы с собрания не выдающимся изобретателем, а просто комсомольцем с выговором.
— Угадала, Антошечкина. Правильно!
— А сейчас что предлагаешь?
— То же, что и на бюро, — выговор.
Стеша быстро села, словно подчеркивая, что другого мнения быть не может.
Комсомольцы заспорили. Некоторым из них казалось, что ошибка Тетеркина не заслуживает столь строгого взыскания, другие, наоборот, высказывались за предложение Стеши.
Ольга смотрела на поникшего Кузьму. На его потемневшем лице ярко выделялась белая полоса. Это он в азарте спора провел по щеке измазанной мелом рукой. Ничего не замечал Кузьма! Казалось, он даже не слышал, о чем спорили ребята. Ольга поймала себя на мысли, что ей хочется подойти сейчас к нему и ласково вытереть платком его потное, усталое лицо…
После долгих споров собрание, наконец, решило поддержать изобретателя не только в работе над его конструкцией, но и как комсомольца.
Сегодня Сергей впервые познакомился с новым для него понятием: «Поставить на вид». Он был твердо уверен, что если когда-нибудь будет изобретателем, то ни за что не повторит ошибок Кузьмы. Этому его научило собрание.
Перед голосованием Ольга сообщила, что райком утвердил Сергея Тетеркина членом комсомола и теперь он может пользоваться правом решающего голоса.
Все сразу захлопали в ладоши и сильнее всех трактористки Нюра Самохвалова и Лена Петушкова. Может, вправду они рады за Сергея.
Он посмотрел на их сияющие лица и почувствовал эту большую, нет — огромную радость. Ее не обнять руками, она звенит, плещется, бьется в окна… Тесно, и стены раздвигаются, как в волшебной сказке… И кажется Сергею, что все комсомольцы со всей страны собрались вокруг девичьеполянской школы и сквозь раздвинутые стены смотрят на своего нового товарища — Сергея Тетеркина, комсомольца «с решающим голосом».
А когда Ольга спросила: «Кто против?», потому что некоторые из ребят не хотели, чтобы на Кузьму наложили взыскание, Сергей невольно спрятал обе руки под парту. Он уже отдал свой голос и теперь не будет менять решения.
