Роман Лагутин - Писк
Внезапно его осенило.
— Ах ты чертова дрянь, что б тебя!.. — яростно ругаясь и выражаясь нецензурной бранью, которую ни в коем случае не следует отражать в художественной литературе, изливался Прохоров в течение тридцати секунд. — Алина!.. — растопырив руки, громко прокричал генерал.
Он мог бы и дольше свирепствовать, но протяжный крысиный писк, необычно грубый, привлек его внимание и испуганный взгляд. Через обильный снегопад он различил вдалеке быстро промелькнувшие тени.
Резко вспомнив про существование Громова, генерал припомнил то место, где в последний раз видел его машину. Еще раз осмотревшись по сторонам в поисках опасности, он сначала медленно пошел, а потом очень быстро побежал в выбранном направлении.
Пока Прохоров, теряясь в обильном снегопаде, искал полицейскую машину, Громов уже сидел в ее теплом салоне и пытался вызвать по рации дежурного полицейского.
— Петр. Петр, прием, как слышишь меня?
Через шуршание и громкий скрежет пробился знакомый голос:
— Слышу Вас отлично. Что случилось?
Громов начал объяснять ему сложившуюся ситуацию так, насколько сам мог ее понимать. Сейчас самым важным было не то, как преподнести событие, а выразить то, насколько все плохо. Он говорил быстро и в меру разборчиво.
— Ты все понял?! — в нетерпении, закончив свою речь, спросил он слушателя.
Ему никто не ответил.
— Петр, прием!.. — прокричал в микрофон рации полицейский.
Все, что он услышал в ответ, была лишь тишина, скрежет, шипение, и снова тишина.
— Черт!.. — снова выругался Громов и ударил рацию о приборную панель. Разбив переговорное устройство почти вдребезги, он удивился тому, насколько бывает сильным в порыве ярости.
Раздосадованный полицейский инстинктивно взглянул сквозь лобовое стекло.
Через плотную занавесь сыплющегося снега он увидел быстро приближающуюся человеческую фигуру. Громов сразу узнал его — это был Прохоров.
Генерал резко остановился прямо перед капотом патрульной машины и восторженно уставился на изумленное лицо Громова. Он сперва и не понял, почему тот на него так смотрит, а потом вдруг осознал, что полицейский и вовсе смотрит не на него, а куда-то позади него.
Словно пластилиновое, дико удивленное лицо Громова сменилось ужасом.
Прохоров внутренне запаниковал, увидев это. Ему страшно захотелось обернуться и посмотреть, что там. Он уже находился вполоборота, когда крупная тень, размером с самую большую собаку, выскочила из снежной мглы и разорвала его надвое.
Верхняя часть тела генерала упала на капот патрульной машины.
Громов вжался в сиденье, созерцая окровавленное мертвое лицо Прохорова, лежащее на лобовом стекле. Он быстро нащупал ключи и завел двигатель. Педаль газа до упора вдавилась в пол. Автомобиль, зарычав как дикий зверь, пробуксовал колесами на месте, а потом резво дернулся вперед.
Часть тела мгновенно погибшего генерала скатилась с машины, и грохнулось на окрашенный красным снег, забрызгивая белые места дополнительной порцией крови.
Нога Громова словно приросла к педали акселератора, заставляя машину истошно визжать.
Образец-0011, поедая нижнюю часть генерала, не успел отпрыгнуть в сторону, и полицейская машина сбила его, получив гораздо больше повреждений, чем само сбитое существо.
Громов профессионально отдернул правую ногу и нажал на тормоз, забыв при этом выжать педаль сцепления.
Автомобиль, конвульсивно дернувшись, заглох.
— Вот зараза! — сплюнул полицейский и повернул голову назад, чтобы посмотреть на бессознательного зверя. Ему очень хотелось еще разочек проехаться по его туше, но, как назло, крысы-мутанта там не оказалось. — Чертовщина.
Сердце полицейского забилось пуще прежнего, явно намереваясь выскочить из груди и убежать прочь от опасности.
Громов выжал сцепление и потянулся к ключу зажигания, собираясь снова завести двигатель, как вдруг боковым зрением, слева от себя, в дверном окошке увидел окровавленную скалящуюся морду кошмарной твари. Он резко повернулся лицом к монстру.
Животное, широко раскрыв клыкастую пасть, истошно запищало, заставив и полицейского громко закричать от страха и шока.
Напрасно он так сделал. Своим криком он спровоцировал животное.
Захлопнув свою пасть, мутированная крыса разбила стекло и вцепилась ему в плечо острющими длинными когтями, которыми запросто можно нашинковать крупный вилок капусты.
Громов снова закричал, но на этот раз от невыносимой боли, молниеносно распространившейся по всему его телу, словно электрический ток.
Крыса пока что оставалась снаружи, она оказалась слишком большой, чтобы свободно проникнуть внутрь салона через разбитое окно водительской двери.
Этим мужчина и воспользовался.
Он, превозмогая боль, завел двигатель и резко сдал назад, врезавшись в один из бронетранспортеров.
Автомобиль опять заглох.
Пока полицейский тщетно пытался завести его снова, Образец-0011 оторвал ему левую руку. Она оказалась насажена на длинные когти, словно сено на вилы. Если до этого мужчина просто кричал от нестерпимой боли, то теперь и вовсе завопил, а потом внезапно потерял сознание, скорее всего, от болевого шока.
Саблезубое крысиное потомство присоединилось к своему заботливому родителю, когда бессмысленное сопротивление человека уже было кончено. Всей своей сворой они быстро расправились с кузовом авто, вскрыв салон машины, словно консервную банку.
ГЛАВА 16
Даже краешек утреннего красного солнца еще не блеснул из-за линии горизонта, а Иванченко уже был на ногах и собирался в дорогу. Часом раньше он позвонил своему приятелю, работающему в автомастерской, и договорился о ранней встрече. Константин относился к той категории мужчин, которые не могут ни есть, ни спать, если их верный железный конь чувствует себя плохо.
— Куда ты в такую рань собрался, на улице еще темным-темно? — потирая сонные глаза, спросила Вирджиния брата, застав его обувающимся на пороге.
Зашнуровав ботинки, Иванченко выпрямился и широко улыбнулся сестре.
— Как ответственный автовладелец, я должен позаботиться о своей дорогой машине, потому что если я этого не сделаю, никто другой вместо меня этого не сделает.
— Сильно сказано! — усмехнулась Вирджиния. — Но лучше бы было, если бы ты завел себе жену и о ней так преданно заботился. Например Анна, она отлично сгодилась бы на эту роль.
— Но тогда бы я не смог заботиться о своей машине! — Он сделал небольшую паузу. — К тому же Анна видит во мне лишь друга и никого более.
