Алексей Гравицкий - Напоминание
- А потом они начали стрелять, - она судорожно сглотнула припоминая страшную сцену. - Я кричала, плакала, пыталась помешать... Они не попали, и ему удалось убежать. А больше я ничего и не знаю. Где он? Что с ним? Думаю он не в безопасности, ну а кто сейчас в безопасности?
Она замолчала, добинтовала его ногу уже молча. Сергей смотрел на то, как тонкие сильные пальцы затянули бинт, скрывший под собой рану.
- Все! Радуйся, кость не задета, а мясо нарастет. А сам ты как? В смысле... ты же был в психушке?
- Был.
- И?
- Сбежал.
- Куда теперь?
- Не знаю, - Сергей пожал плечами. - Хотел Витьку найти. Он бы помог, а теперь... Не знаю.
- Тебя теперь тоже ловят?
- Да, я думаю.
- А если поймают?
- А если поймают Витьку?
Она промолчала, он тоже.
- Ты можешь остаться здесь, - неожиданно предложила она. - вряд ли тебя здесь будут искать.
- Хорошо, только на одну ночь. Потом буду искать Виктора.
- Если ты его найдешь, я тебя очень прошу, дай мне знать где вы.
- Ладно, - согласился Сергей. - А можно тебя попросить?
- Да, конечно.
- Поднимись наверх, в мой номер. Там, в шкафу, мои вещи. Принеси мне что-нибудь, а то этот костюмчик мне не по размеру, да и выглядит он уже не очень.
- Хорошо, Сережа, - она поднялась и пошла к двери.
- Только поторопись, - догнал ее голос Сергея.
- Хорошо.
Дверь за ней захлопнулась. Сергей спустил перебинтованную ногу с кровати, попробовал встать. Нога тотчас отозвалась болью. Он остался сидеть, огляделся по сторонам, потом вспомнил, полез за пазуху, вытряхнул оттуда кипу бумаги, рассортировал. Листы, которые исписал в больнице, он педантично вложил в дневник. Дневник положил рядом на кровать. Следом за дневником шел портрет, Сергей посмотрел на улыбающиеся лицо, всхлипнул и аккуратно вложил фотографию между листами дневника. В руках у него остались несколько пожелтевших листов: один - выдранный из книги, другой написанный от руки. Сергей долго смотрел на них, потом развернул. Строчки, слова, обрывки фраз с двух листов замелькали перед глазами:
...ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА СОВЕТСКОГО СОЮЗА 1941 - 45...
Перед глазами, помимо строчек заплясали страшные картины воспоминаний.
...Началась после нападения фаш.
Германии...
Картины сменялись одна за другой.
...Вот вы говорите, что слезы людские - вода?...
Нет.
...воен.-стратегический план - уничтожение в 1,5 - 2 месяца сов. вооруж. сил - "блицкриг", захват терр. до Волги, затем до Урала...
Кому это было нужно.
...Все катаклизмы проходят для вас без следа?...
Если бы.
...И вам все равно, что кого-то постигла беда?...
Нет, потому что эти беды постигают его близких, потому, что они постигают его самого.
...Внезапное, вероломное нападение нем.-фаш. армий на СССР в ночь на 22 июня...
... истребление или порабощение населения СССР...
Да, он помнил об этом.
...И вам наплевать, если где-то горят города?...
...1-й период войны (1941 - нояб.
1942)...
...2-ой период войны...
...3-ий период...
Нет, он этого не говорил, другие говорили. Другие, но не он.
...А совесть, скажите, тревожит ли вас иногда?...
...Июнь - дек. - направление на фронт 1100 тыс. коммунистов...
Его начало трясти.
...А если разрушили созданый вами семейный очаг?...
Еще не созданный. Боже, за что?
...Эвакуация на В. св. 1350 кр. пр-тий , матер. ценностей и людей...
...Жестоко расправились с членами вашей семьи?...
...захват нем.-фаш. войсками Прибалтики, БССР, начало блокады Ленинграда; Смоленское сражение 1941; Киевская оборона, Одесская оборона, Севастопольская оборона 1941 - 42; нем.-фаш. оккупация Украины и Крыма, установление террористич. режима на захваченных землях...
Мама... Марина! Друзья и знакомые.
...СССР потерял в В.О.в. св. 20 млн.
чел...
...И вам самому продырявили пулею грудь?...
Продырявили? Да сердце щемит, но продырявили к сожалению не пулей.
...Пригранич. сражения 1941, оборона Брестской крепости...
Хозяин отеля... Маленький, пухленький...
застенчивый и такой живой...
...СССР потерял в В.О.в. св. 20 млн.
чел...
А за что их? За что тогда? За что теперь? ЗА ЧТО?
Руки затряслись мелкой дрожью, перед глазами пелена, все плывет. За что?
Сергей выронил лист, мелькнула последняя фраза.
...Победа СССР в В.О.в. - великий подвиг сов. народа...
Значит все-таки победа? Как он об этом забыл? Но зачем? Только для других. Для тех кто еще жив и хочет жить.
Не для него. Ему зачем? Никого не осталось, никого. За что их? Почему не его? Но если бы его, то тогда то, что сейчас чувствует он, чувствовали бы те, кто ему дорог. Эгоист! Но как жить? Зачем жить?
Никого ведь нет...
Как бы противореча его мыслям в комнату вошла Катя.
- Ты что, Сережа? - голос ее дрогнул.
Он поднял глаза, она стояла, протягивая ему костюм. На ее лице был испуг. Он отогнал все мысли, попытался спокойно улыбнуться, хотя сердце все еще щемило и рвало на части.
- Ничего. Все в порядке.
Он взял костюм и принялся переодеваться.
Ее присутствие его не смущало - какое может быть смущение перед врачом? Она заметно успокоилась, но тут наткнулась на лежащие на кровати листы бумаги и в глазах ее появилось беспокойство.
- Что это?
Сергей безразлично глянул на листы.
- Это? Ты хочешь знать? А Виктор тебе не рассказывал?
- Нет. Да. То есть хочу, но не рассказывал.
- Может он делал правильно, а я поступлю подло, но я расскажу тебе. Расскажу, потому что сам хочу знать то, что мне не говорят. Хочу знать то, что мне знать не следует. Я расскажу тебе, если ты захочешь, но учти, ты можешь пожалеть о том, что узнала это.
- Пусть.
- Ты уверена?
- Да, не тяни.
- Это, - Сергей поднял с кровати листы.
- правда, вернее сказать это - часть правды. Это одна из причин, по которой меня ловят, и - одна из причин, по которой ловят Виктора. В нашем обществе могут казнить только за то, что ты знаешь это, - Сергей потряс листами. - так что подумай, прежде чем прочитать. Стоит ли?
Он положил две страницы на кровать между собой и Катериной. Она смотрела на бумагу с непонятным выражением на лице, ее пальцы потянулись к листам, замерли, а потом решительно ухватились за бумагу и потянули ее к себе.
Она принялась читать. Сначала жадно, потом замерла, вернулась к началу, стала читать по новой и очень медленно. Взгляд ее рассеивался, концентрировался на бумаге, опять рассеивался, затуманивался и возвращался к тексту. Только через полчаса она осилила первый лист, выдранный им из словаря, посидела, молча взялась за второй, который был закладкой. Сергей подвинулся и смотрел теперь ей через плечо. Пока она изучила лист, он успел раз пять прочитать стихотворение. Когда-то оно показалось ему странным и не совсем понятным, теперь... Теперь он чувствовал, что все равно ощущает его не так, как сам автор, но стихотворение стало ближе, чем тогда. Катерина дочитала, взгляд ее замер, так и сидела несколько минут. Наконец она протянула ему два листа, он сложил их сунул в дневник, а дневник убрал в один из внутренних карманов своего костюма.
