Джон Робертс - Конан в цитадели мрака
Убо, Чемик и Мамос долго смеялись, осчастливленные этим неожиданным бегством, когда все, казалось, было кончено. Ауда тоже был счастлив, но раненая нога так болела, что ему было не до смеха. Колдун был хмур, а Конан молчал. Лейла казалась довольной этой скачкой в ночи и, похоже, совершенно не переживала о разрушенном доме. - Что там произошло? - спросил Конан, убедившись, что они отъехали на безопасное расстояние. Он скомандовал замедлить ход, и они ехали рысью под звездами пустыни. - Маг предупредил нас о их приближении почти за час до того, как Осман позвал из-за... - Осман? - перебил Конан. - Он был там? - Да, и это он привел их! - сказал Убо. - Он позвал нас из-за двери, и мы собрались убить его, но колдуну еще нужно было время, чтобы завершить свои чары, а потому мы немного поговорили с коротышкой. Потом он метнул в Чемика кинжал, и тут началась потеха! - Хотелось бы мне увидеть побольше, - сказал Мамос, - но в окна летели стрелы, и выглядывать было небезопасно. Звучало так, будто они крутятся в огромной мельнице! За этим последовал новый взрыв хохота. Даже Ауда издал слабый смешок. - Мы должны остановиться и осмотреть ногу Ауды, - сказала Лейла. - Мужчина моего племени способен скакать день и ночь с ранами потяжелее, - возразил обитатель пустынь. - Как только будет достаточно света, мы устроим привал, - сказал Конан. Их коней угнали, а потому пройдет немало времени, прежде чем они смогут организовать серьезную погоню. К этому времени мы уже будем недосягаемы. - Куда теперь, атаман? - спросил Убо. - В самую глубь пустыни,- сказал Конан.- Нам следует держаться каменистых мест, чтобы оставлять за собой как можно меньше следов. Будем останавливаться у малейших источников воды и избегать населенных мест. Так и вернемся к нашему старому укрытию. - Что, уже пора делить добычу? - спросил Мамос, его злобная рожа расцвела, будто у счастливого ребенка. - Да. И нам следует проделать все с величайшей осторожностью, ибо тайна сокровищ может быть раскрыта. Осман оказался предателем, и кто знает, на что способен этот негодяй? И они поскакали в ночь.
Глава тринадцатая
Перед самым полуднем Конан объявил привал. Они далеко углубились в бездорожье, и много часов на глаза им не попадалось никаких человеческих следов. Они спешились и принялись разминать затекшие мышцы. Лейла проверила повязку, что наложила этим утром на ногу Ауды. Местность здесь была полупустынной, поросшей кустарником. Не было ни овец, ни других домашних животных, только случайные пустынные газели или величавые сернобыки - осторожные существа, с тревогой изучающие этих странных пришельцев, готовые ускакать при первом намеке на опасность. - Рана могла быть и хуже, - сказала Лейла. - Но она не заживет, пока он будет в седле. Я знаю целебные травы, возможно, они растут здесь. Есть у меня время поискать их? - Да, - сказал Конан. - Мы можем переждать здесь дневную жару и отправиться вечером. У нас явный недостаток продовольствия. Будь у меня лук, я подстрелил бы газель. - Отличная идея, - сказал Убо, потирая воспаленную задницу. - Все эти драки и побеги возбуждают аппетит. Вряд ли чародей сможет наколдовать нам лук и несколько стрел? Волволикус вздохнул: - Нет, но раз уж выдалось несколько спокойных часов, я обращусь к своим книгам. Думаю, что, когда мы отправимся, я смогу вызвать несколько маленьких вихрей, что заметут за нами следы. - Что ж, это будет полезное времяпрепровождение, - одобрил Конан. Он нагнулся, подобрал несколько камней размером с кулак и положил их в поясную сумку. - Я пойду за травами вместе с Лейлой. Возможно, мне удастся подбить камнями несколько зайцев. В Киммерии десятилетний мальчишка считается совершенно никчемным, если он не способен добыть себе обед парой камней. - Я думаю, это лучше, чем ничего, - сказал Чемик, раскатав одеяло и растягиваясь на земле. - Женщина, когда будешь искать свои целебные травы, посмотри и какие-нибудь пряные, чтобы скрасить наш обед. - Хорошо, что вы так умелы в воровстве, - заметила Лейла, - ибо большинство из вас слишком лениво, чтобы прожить как-то иначе. Я не удивлюсь, если по возвращении обнаружу вас мертвыми из-за того, что вы забудете дышать. - Женщина с острым языком отвратительна богам, - сказал Мамос, устраивая себе навес из плаща, дабы преклонить голову в тени. - Но на этот раз я прощаю тебя. - Ауда, - сказал Конан, - одолжи мне свое копье. - Если я застану врасплох животину покрупнее, попытаюсь подбить. - Возьми, - сказал обитатель пустынь. - Пока оно мне не понадобится. Конан и Лейла покинули лагерь. Они прошли с полмили, женщина время от времени останавливалась, чтобы рассмотреть некоторые растения. Каждый раз она отбрасывала находки, оказывающиеся либо негодной разновидности, либо негодного возраста. Конан швырнул камень в зайца, но на дюйм промахнулся и попал в большой валун. С громким треском разлетелись осколки, а быстрый зверек убежал целый и невредимый. - Должно быть, голодные мальчишки живут в Киммерии, - заметила Лейла, если ты им пример. Ты распугал всех зайцев за мили вокруг. - Я примериваюсь, - ответил раздраженный Конан.- Я... Кром! Что это там? Он указал на северо-запад. С той стороны прямо по направлению к ним вышагивала одинокая, издалека казавшаяся крошечной фигурка. - Можно попробовать угадать, - сказала Лейла. - Я бы сказала что это человек. - Да, но... но что делает здесь человек, один-одинешенек? Он идет прямо сюда, будто знает, что мы здесь. - Почему бы и нет? Мы же знаем, что он там. Он может оказаться отшельником или странствующим благочестивцем. Такие не являются чем-то необычным в пустынных местах. Они ищут уединения, дабы предаваться размышлениям вдали от людской суеты. - Не знаю, - сказал Конан, почесывая свой заросший щетиной подбородок. Есть в нем что-то внушающее беспокойство. - Вскоре мы узнаем, - ответила она. - Еще немного, и он будет здесь. Они наблюдали за приближением незнакомца. Что-то в его движениях казалось киммерийцу неправильным. Человек шел так, будто под ногами у него была превосходная мостовая, не обращал никакого внимания на неровности почвы, все эти колдобины, холмики и камни. По одежде Конан признал кхитайца. На нем, невзирая на палящее солнце, не было никакого головного убора, только длинные белоснежные волосы. Когда человек подошел ближе, Конан вздрогнул, поняв, что тот идет с закрытыми глазами. Несомненно, подумал он, слепой не может шествовать так уверенно, даже без посоха, чтобы нащупывать дорогу. Его удивление сменилось ужасом, когда он увидел, что веки пришельца сшиты крошечными стежками. Такая же шелковая нить держала плотно сжатым его рот. - Кром и Лир! - воскликнул Конан, поднимая для броска копье. Человек шевельнул пальцами, и мощный удар неизвестного происхождения, пройдя через стальное копье, болью отозвался в кисти и по всей руке Конана, не обжег, но мгновенной судорогой свел мускулы. С невольным криком он выронил копье. - Мои извинения, - сказал человек, - но ты был близок к тому, чтобы совершить серьезную ошибку. - Лицо его было абсолютно неподвижно, но слова слышны превосходно и, казалось, произносились нормальным голосом. - Мое имя Фенг-Юн. Я чародей из Кхитая, верховный мастер Первого Круга, Нефритовая Персона Ордена Белого Совершенства. Я пришел посовещаться с туранским колдуном Волволикусом. - Я дочь Волволикуса, - как ни в чем не бывало сказала Лейла, будто подобное было ей не в новинку. - Я провожу тебя к нему, но сначала я должна найти хорошо высушенную Луну Аштарот. У нас в лагере раненый, и я должна перевязать его рану. - А, тебе нужно то, что мы называем Цветком Красного Восхода. Я только что прошел мимо такой травки. Я дам ее тебе. - Это было бы очень любезно с твоей стороны, достопочтенный господин. Конан потер сведенную судорогой руку, затем подобрал копье и последовал за ними. - Что за дела у тебя с Волволикусом? - спросил он. - Как ты отыскал нас? - Это к тебе никак не относится, - сообщил ему кхитаец. - Ты варвар с севера, не так ли? - Я один такой во всей округе, - признал Конан. - Ты человек рока. Было бы у меня время, я с удовольствием побеседовал бы с тобой о смысле истории. Но время поджимает, и вместо этого я должен посовещаться с моим коллегой, уважаемым Волволикусом. - Что же это за срочность? - спросил Конан, совершенно озадаченный. - Дела наши столь весомы, что, если мы не достигнем успеха в наших потугах, дальнейшей истории может просто не быть, а потому нет и необходимости говорить с тобой. Конан в этих словах не обнаружил никакого смысла. - Все, чего я хотел, это совершить большое ограбление и отомстить, сказал он. - Как же дела могли так усложниться? - У тебя были достойные цели, - одобрительно вымолвил Фенг-Юн. - Я и сам совершил несколько блестящих грабежей, хотя подозреваю, что украденные мною вещи не показались бы тебе ценными. Также я знаменит такой местью, что вызвала всеобщее восхищение даже в Кхитае, где месть почитается за искусство. А, вот мы и пришли. Длинным, заостренным, украшенным драгоценностями ногтем он, не наклоняя головы, указал на землю. Лейла нагнулась и принялась дергать траву, осторожно, чтобы не повредить корни. - Превосходно! - воскликнула она. - Растение погибло и начало сохнуть, будучи в самой силе, как раз после минувшего полнолуния. Такого экземпляра я бы не отыскала, броди хоть целый день. Я благодарю тебя, кластер Фенг-Юн. - За три или четыре столетия, дитя мое, - сказал он, - можно наловчиться в этих делах. А теперь я должен идти и поговорить с твоим почтенным родителем. - Я пойду с тобой, - сказала она. - А я поохочусь, - сообщил Конан. Он-то надеялся иначе провести время с девушкой, раз уж они удалились от всех, но пришествие этого причудливого чужеземца выбило из его головы все игривые мысли. Двое удалялись в сторону лагеря, а Конан возобновил охоту. Глаза его ощупывали окрестности, но мысли были далеко. Дела приобретали какой-то сверхъестественный оборот, и это ему не нравилось. Он чуть было не собрался пойти куда попало и вовсе не возвращаться в лагерь. Не то чтобы он нуждался в остальных. Своим мечом он мог проложить себе путь в любом уголке мира. Он мог спать на земле и бесцельно бродить, пока не уйдет подальше от этих отталкивающих чудес. Но он знал, что завершит свою авантюру. Нет, он не жаждал сокровищ. На самом деле они мало что значили для него. А что до мести, то скоро все будет кончено, король Турана покарает Торгут-хана и Загобала. Колдун был нужен только для того, чтобы унести сокровища, а женщина... что ж, мир полон женщин. Нет, думал он, он дойдет до конца, пусть это глупо, но не в его обычаях оставлять товарищей и бросать дело на полпути. Конечно, разбойники - народ никудышный, как он неоднократно убеждался, но когда Конан из Киммерии с кем-то объединяется, он остается честен... пока не предают его. Думы о предательстве заставили его вспомнить об Османе. Что-то сейчас поделывает порочный, маленький вор? С первого разговора через стену, что разделяла их темницы, Осман занимался только кознями, столь сложными, что от постижения их у Конана закружилась голова. Каков будет его следующий шаг? Он мог поскакать прямо к сокровищу, но коли так, на что ему надеяться, ведь он способен унести лишь мизерную часть добычи. А потом будет схвачен. Даже если он верит, что все разбойники убиты в доме Волволикуса, ему известно, что Конан по-прежнему на свободе и вскоре вернется к разрисованной пещере. Или он собирается заручиться чьей-нибудь поддержкой? Чтобы погрузить всё, ему нужен изрядный караван, но тогда придется делиться. Он не получит больше своей справедливой доли, что досталась бы ему, останься он верен своим товарищам, даже если его новые компаньоны не перережут ему глотку и не заберут себе все. На собственном горьком опыте Конан знал, что очень немногим можно доверять вблизи огромного богатства. Он совсем запутался в этих мыслях, как вдруг вспугнул одинокую газель. При его приближении она выскочила из-за куста и быстрыми скачками понеслась прочь. Но Конан оказался еще расторопнее. Единым движением он вскинул за плечо правую руку и выбросил ее вперед. Сверкающее копье, нацеленное в точку далеко впереди скачущей газели, описывало изящную дугу. Животное успело прыгнуть еще один раз. В воздухе пути газели и копья пересеклись. Острие вонзилось под лопатку, газель упала на бок и несколько мгновений брыкалась в агонии. Потом она замерла. Киммериец ухмыльнулся. Хотя бы некоторые вещи по-прежнему просты и убедительны. Он отнес небольшую тушу в лагерь, где обнаружил Волволикуса и кхитайца погруженными в беседу на языке, который он никогда не слышал. Лейла разводила маленький костер, а остальные дрыхли. Конан подошел к Убо и пихнул его носком сапога. Одноглазый туранец заворочался и, щурясь спросонья, посмотрел на киммерийца. - А! Обед! - наконец сказал он. Конан сбросил тушу на широкое брюхо Убо. - Можешь выпотрошить ее. Убо сел, ворча при этом: - Чего не сделаешь, чтобы осчастливить атамана. Он встал и вытащил кинжал. - Отойди подальше от лагеря, - сказала Лейла. - На требуху слетятся мухи со всей округи. - Как прикажешь, моя госпожа, - проворчал Убо. Взвалив на плечо газель, он поплелся в пустыню. Конан выбрал не самое каменистое место и растянулся на земле, накрывшись от солнца своим бурнусом. Через минуту он уже спал.
