Анна Тин - Агенты Синлара
В самом деле, Повелитель Камня не только вернулся и простил их род за страшный грех, он обещал им самое главное - что они смогут выйти на поверхность и сделать это безопасно в самое ближайшее время. Им, тысячелетиями скрывавшимся от Империи во тьме, подобное казалось совершенно нереальным. Кроме всего прочего, их глаза отвыкли от дневного света и с трудом выносили даже бледное сияние обеих лун. Их кожа воспалялась на солнце через несколько минут, а легкие разрывались от кашля при сухом равнинном ветре. Но если Повелитель Камня обещал, значит, все это можно преодолеть, равно как и недремлющую злобу К'Таага и его мертвящее дыхание. Сегодня Уло, точно так же, как и другие Смотрители, почувствовал это на себе. Мир полностью переменился. Страшная тяжесть, скрытая угроза, идущая отовсюду, растаяла в небытии, сделавшись дурным воспоминанием, ужасным сном множества поколений. Это было чисто эмоциональное состояние, доступное только им, поскольку лишь они среди гшаммцев могли чувствовать и понимать скрытые токи мира, движения его тайной души. Но собрались они на берегах Чистейшего озера не поэтому. Повелитель Камня оказал им честь - они должны помочь ему разрушить остатки зла, таящегося в Ширтахо со времен Великого Греха их народа. Это было давнишней мечтой многих и многих поколений. Но сила мертвых слуг К'Таага и его жрецов прежде не давала им ни малейшей возможности. Теперь все стало по-другому.
Они разместились на песчаной косе, отсвечивающей искрами от магических кристаллов, вокруг Говорящей Чаши. Ее оставил здесь, под синеватым, прозрачным силовым куполом, сам Повелитель Камня. Временами из нее вверх устремлялся луч, а потом оттуда выходила сфера, где появлялись объемные картины от Посланников. Тогда дежурные, как и сейчас, созывали всех, кто мог прийти и послушать.
В сфере, так же прозрачная, возникла фигура Повелителя Камня в белой шкуре неизвестного Уло зверя. Он общался с ними на их собственном языке, но всем было ясно, что его речь магически переводится - движения губ и лица не совпадали со звуком. По мере того как он излагал план действий, все Смотрители приходили в благоговейный восторг. Никому бы и в голову не пришла такая великолепная мысль, не говоря уже о реальном ее воплощении. Наконец изображение исчезло, а на гладкой поверхности подставки под Говорящей Чашей материализовались предметы, которые им понадобятся. Силовое поле ужалось, и ближние к ней подземные обитатели осторожно подошли и забрали блестящие, идеально отполированные шары и продолговатые палочки с округлыми концами. Едва они отодвинулись, как голубая граница энергетической защиты вернулась на прежнее место. Уло отметил это мельком, его основной интерес был к подаркам Повелителя Камня. У всех Смотрителей абсолютная память, тренируемая годами, так что никто ничего не забыл бы из инструкций. Прежде всего, каждому следовало разобрать эти предметы поштучно и потренироваться в управлении. Уло передали из рук в руки его шар и небольшой магический посох. Едва он их коснулся, как почувствовал под пальцами легкую вибрацию очень твердого вещества. Волшебные камни были полны скрытой мощи и невероятно сложны по структуре.
* * *
Шенгуф, возможно чтобы рассеять собственную депрессию, решил отпраздновать День Ширк с невиданным размахом. Денно и нощно муштровались отборные отряды, которые должны были выполнять всю программу, а жрецы проводили службы круглосуточно. В конце концов он даже стал опасаться, что к самому празднику ни у кого уже просто не останется сил, и темпы суперподготовки несколько снизились.
Сам Император тщательнее, чем когда-либо, изучал донесения и все подробности любых нестандартных происшествий.
Ничего сверхъестественного не происходило. Только возросло количество мелких сбоев и незначительных катастроф, что, впрочем, легко объяснялось интенсивной суетой его подданных.
Его беспричинное отчаяние продолжалось, и какая-то навязчивая идея никак не додумывалась до конца. Она таилась где-то на подступах сознания, смутным, туманным пятном, изменяя облик и ускользая.
Но сегодня утром Шенгуф сумел ее схватить, сконцентрировать мозг и проникнуть в сумерки подсознания. Он понял, что происходит. Он сам и все люди, что его окружали, изменились. Внутри себя, по отношению к тому что они делали и чем занимались. Прежде он служил К'Таагу со всем почтением и страстью, которая блистала и в глазах его подчиненных. Теперь все иначе: молельные бдения в Ширтахо кажутся ему невыносимо скучными, как и заседания собственного штаба. Его тошнило от подобострастия, а всеобщий страх (сохранившийся и по сей момент) не вызывал ничего, кроме тоскливого раздражения. Он завоевал мир и возродил великую империю, а ни то и ни другое ему было больше совершенно не нужно. Внезапно он понял, что именно так это и происходило когда-то с настоящим наследником Гшамм и его окружением. Поэтому они искали выход в дурманящих напитках и развлечениях с женщинами. Их жизнь также потеряла смысл. Но теперь это проникло глубже, сверху донизу, он был убежден, что каждый из его людей переживает нечто подобное. Осознав все это, неясно почему, он не испугался и не удивился. Казалось, все так и должно было быть. Почему? Ответить Господин Лантера не мог, а спросить ему было не у кого. Когда-то он сам истребил всех, кто давал слишком умные советы. Только Величайший имел право думать и решать на Гшамм, остальные должны были выполнять его планы и приказы. Но теперь его собственных мыслей ему явно не хватало. И он поступил так, как никогда прежде не стал бы. Император отправился к Верховному Жрецу К'Таага.
* * *
Шенгуф вообще презирал жрецов. Ими обычно становились те, кто не пригоден к военной службе, и потому изначально он всех их считал человеческим мусором, лишней частью населения, годной только как живое мясо для жертвоприношений. Нынешнего же Верховного Жреца, Ци-Во, он вообще не ставил ни во что. Когда-то, пятнадцать лет назад, он выбрал и назначил этого типа по признаку выдающейся глупости, при которой, если учесть еще и панический страх, который внушал ему Император, он был совершенно безопасен для него. Впрочем, с формальной точки зрения он мог считаться идеальным кандидатом: он помнил наизусть весь канон и проводил службы безукоризненно. Шенгуфу особенно нравилось, что мучил и убивал он жертвы для К'Таага с блаженным лицом и восторженным экстазом полного идиота.
Когда тяжелая, темная фигура Императора вошла в храмовый зал, где Ци-Во руководил приготовлениями к Дню Ширк, все простерлись перед ним, включая самого Верховного Жреца.
По мановению руки Повелителя они остались наедине, и служитель К'Таага встал, повинуясь приказу, но не смел поднять глаз, а вошедший разглядывал его в упор. Наконец раздался низкий вибрирующий голос, сам звук которого внушал трепет подданным:
