Джек Вэнс - Плавучие театры Большой Планеты
Федра поднималась по небосклону. Туманы рассеялись; воздух прояснился, и впереди, под громадной тенью Мирмонта, уже виднелось устье Синтианского залива. Оттуда к плавучему театру понеслись две черные галеры, оснащенные кассетными трубчатыми установками для запуска ракет. Зампа снова заставили предъявить охранную грамоту и подвергнуться допросу. Офицеры почти неохотно удалились, позволив «Миральдре» продолжать путь.
Через час судно обогнуло крутой мыс, образованный плечом Мирмонта, и оказалось в Синтианском заливе. На склонах появились террасы белых дворцов под темными кронами высоких сираксов: город Морнун.
Вдоль побережья залива тянулась длинная белокаменная пристань, где уже пришвартовались полдюжины судов. По-видимому, многие из них выполняли функцию плавучих театров, хотя они отличались конструкцией от любых судов такого типа, встречавшихся Зампу ниже по течению или даже известных ему по зарисовкам.
Широкую набережную, параллельную пристани, отделяла балюстрада из резного камня. Через равные промежутки длиной примерно пятнадцать метров балюстраду прерывали огромные вазы на высоких постаментах — из этих ваз почти до самой мостовой спускались каскады коричневой и черной листвы с ярко-алыми соцветиями. Дальше вдоль набережной блестели высокие стеклянные витрины всевозможных лавок и факторий. Выше на склонах теснились дворцы, утопавшие в листве сираксов, джангалов, иссиня-черных древовидных папоротников, лавролистных дубов. Пристань и набережная продолжались на север не меньше трех километров, исчезая за выступом береговой линии. Там Синтианский залив постепенно сужался, а его берега становились пологими — крутые холмы, обступившие Морнун, расходились в стороны, и залив превращался в широкую реку, струившуюся из бескрайних северных просторов.
По набережной прогуливались местные жители в костюмах элегантного, но простого покроя. Лишь немногие из них бросали любопытствующие взгляды в сторону «Очарования Миральдры», но и те не задерживались.
На пристань вышли четыре человека в черных, расшитых золотом униформах. Остановившись, они рассматривали «Миральдру» с серьезной сосредоточенностью покупателей, заметивших редкий товар неизвестного назначения. Наконец один из них, в черной фуражке с козырьком, тоже украшенным замысловатым золотым узором, просмотрел несколько страниц ведомости в кожаной обложке. Обменявшись с коллегами парой саркастических замечаний, он поднялся по трапу.
Замп вышел ему навстречу. Гассун, стоявший на квартердеке, наблюдал за происходящим с презрительным безразличием.
Чиновник представился: «Я — начальник столичной пристани. Будьте добры назвать себя и свое судно».
Слегка раздраженный негостеприимным обращением, Замп заносчиво выпрямился: «Перед вами — маэстро Аполлон Замп, и вы находитесь на палубе знаменитого плавучего театра «Очарование Миральдры»». Замп предъявил серебряную табличку — уже в третий раз: «Как вам, несомненно, должно быть известно, наш порт приписки — Кобль на берегу Догадочного залива».
Чиновник с недоумением взглянул на Зампа, пожал плечами и открыл ведомость, чтобы сравнить надпись на табличке со своими записями. Снова рассмотрев Зампа с головы до ног, он сверился с описанием его внешности в ведомости. Наконец он кивнул: «Судя по всему, вам разрешено находиться в порту. Должен заметить, однако, что вы почти опоздали — а это свидетельствует о легкомысленном отношении к королевскому приглашению, хотя, конечно, я не стану делать вам официальный выговор. Фестиваль искусств и развлечений начинается завтра».
«Постольку, поскольку мы не опоздали, ваши замечания излишни», — обронил Замп.
Чиновник снова смерил Зампа безразличным взглядом: «Ваше имя, разумеется, будет внесено в список участников фестиваля. Если бы вы прибыли завтра, весь проделанный вами путь оказался бы напрасным».
«Наше позднее прибытие не свидетельствует о каком-либо неуважении к королевскому приглашению, — чопорно возразил Замп. — Плавание от Кобля до Морнуна занимает несколько недель, а на сезонные ветры не всегда можно положиться».
«Разумеется, разумеется, — начальник столичной пристани похлопал ведомостью по бедру. — Как бы то ни было, так как вы успели причалить вовремя, но позже всех остальных, ваше выступление будет шестым и последним по счету».
«Расписание спектаклей, естественно, определяется местными властями».
«Завтра утром состоится торжественное открытие фестиваля. Рекомендую украсить ваше судно черными, алыми и золотыми полотнищами, соответствующими геральдическим цветам королевской династии».
Замп поблагодарил чиновника за совет: «Мы хотели бы присутствовать на представлениях других театров. Надеюсь, вы сможете выполнить свои обязанности и сделать необходимые приготовления».
«На каждом этапе конкурса вам разрешено занимать два места в зрительном зале, — сдержанно, хотя и несколько напряженно ответил начальник пристани. — Первый спектакль начнется завтра в полдень на борту плавучего театра «Воюз»».
Чиновник церемонно отдал честь и удалился. Замп нашел Гассуна и передал ему полученные сведения. Гассун, охваченный приступом уныния и подавленности, практически пропускал мимо ушей все, что ему говорили: «Вся эта экспедиция — дурацкая, бесшабашная затея! На что вы надеетесь? Здесь мы явно имеем дело с людьми язвительными, циничными, принимающими нас за нищих дикарей. Они будут издеваться над нашими попытками воссоздать подлинную древнюю трагедию. Не думаю, что у нас есть какой-нибудь шанс завоевать расположение местной публики».
«На подготовку другого спектакля нет времени, — усомнился Замп. — Хотя, конечно, я мог бы...»
«Нет! — с внезапной энергией прохрипел Гассун. — Пусть насмехаются! Пусть задирают нос! Я никогда не поступлюсь чистотой искусства — тем более ради денег. Пропади пропадом их хваленый приз!»
«Ради денег я поступился бы чистотой искусства своей бабушки, — пробормотал себе под нос Аполлон Замп.
«Прошу прощения? — встрепенулся Гассун. — Что вы сказали?»
«Ничего особенного. Нам разрешили занять два места в зрительном зале театра под наименованием «Воюз». Желаете ли вы присутствовать на первом представлении, или другое место займет мадемуазель Бланш-Астер?»
«Если нам выделили только два места, вам следует остаться на борту, чтобы подготовить сцену и труппу к нашему спектаклю».
Мадемуазель Бланш-Астер, однако, положила конец назревавшему конфликту: «Я не буду присутствовать на представлениях других театров. Вам придется развлекаться без меня».
