Виталий Забирко - Операция Карантин
- Потому к вам и пришел, а не сам бреюсь, - нашелся Полынов.
- Н-да, - прищелкнул языком парикмахер. - Без парового компресса нам никак не обойтись. Минутку.
Он нырнул за ширму и принялся там греметь посудой, наливая воду с паровую баню и ставя ее на электроплитку. Полынов перевел взгляд в окно. Мимо парикмахерской степенно прошествовала громадная свиноматка с выводком снующих вокруг нее поросят. Жарко было свинье, тень искала.
"Чем тебе не гоголевский "Миргород"? - усмехнулся Никита. - Лужу бы побольше перед мэрией, и эту свинью в лужу..."
Старичок-парикмахер вновь появился в зале и принялся править опасную бритву о свисающий со стены ремень.
- Давненько я никого не брил, - весело подмигнул он Никите. - Годика три-четыре. Сейчас все сами норовят. Кто электробритвой пользуется, кто "шиком", кто "жилетом"... Наверное, я уже и квалификацию потерял. Знаете анекдот об ученике брадобрея?
- Знаю, - кивнул Полынов.
- Так вот, - будто не расслышав, продолжал старичок. - Бреет, значит, ученик своего первого клиента, а у самого руки дрожат, сердечко екает, поджилки ходуном ходят. Только прикоснулся лезвием к лицу клиента, как тут же и порезал. "Ой, извините... - лепечет. - Я ученик, в первый раз брею..." "Ничего, ничего, - успокаивает клиент. - Продолжайте". Второй раз провел бритвой ученик и опять клиента порезал. "Ой, я вас снова порезал!" - чуть не плачет. Ну а клиент терпеливый попался, интеллигентный. "Что же вы так расстраиваетесь? - утешает. - С кем не бывает? Учиться-то на ком-то надо? Продолжайте, не стесняйтесь". Но только ученик прикоснулся к лицу клиента бритвой в третий раз - очередной порез! Расплакался тогда ученик брадобрея: "Ну не получается у меня!" - и давай от отчаяния свою неудачную работу бритвой кромсать!
Старичок настолько вошел в раж, что даже показал, как это делалось. Бритва замелькала в его руке, отблескивая, подобно винту вертолета.
- Сейчас убегу, - мрачно пообещал Никита.
- Что вы, что вы! - рассмеялся парикмахер. - Шучу я так. Я ведь не ученик, а мастер. Если у меня что-то не получится, кромсать лицо не буду. Зачем же вас мучить, калекой на всю жизнь оставлять, чтобы ни одна девушка в вашу сторону не смотрела? Я вам быстренько горло перережу и всех делов!
Старичок демонически расхохотался и исчез за занавеской. Больших трудов стоило Полынову усидеть в кресле. Хорошо смеяться над побасенками черного юмора, когда это не касается тебя лично.
- Поражаюсь вашему мужеству. - Парикмахер появился через секунду, держа в вытянутых руках исходящее паром полотенце. - Как там говорится: "Безумству храбрых поем мы песню..." - Он внимательно посмотрел на лицо клиента и вздохнул. - Нет, я не садист. Приложите-ка компресс сами, а то будете жаловаться, что еще и обварил вас. Кровь пустить - это по мне, а сварить кого - это к поварам.
Никита с сумрачным видом взял полотенце, наклонился вперед, несколько раз, примериваясь, промокнул лицо и лишь затем плотно приложил компресс. Не очень-то приятная для обожженной солнцем кожи процедура, но терпимая.
- Так, хорошо... - Парикмахер наклонил спинку кресла. - Теперь откиньтесь назад и запрокиньте голову на изголовье. Вот и отлично. Посидите минутку.
Он снова стал взбивать пену.
- Ну-с, молодой человек, приступим, - наконец сказал он, сорвал с лица Никиты полотенце и принялся наносить помазком пену.
Когда в его руке блеснуло лезвие бритвы, Полынов взвел глаза к потолку и обреченно вперился в серую потрескавшуюся штукатурку. "А вдруг он один из пациентов психбольницы? - запоздало пронеслось в голове. - Много их здесь, в Каменке, - со всей области свозят. Почему бы одному и не сбежать?" Но отступать было поздно. Тем более дергаться.
- Люблю я анекдоты о своей профессии, - продолжал балагурить парикмахер. Бритва в его руке так и порхала, но ее прикосновения к коже Никита не чувствовал. Возникло лишь странное ощущение холодного ветерка, как бы сдувающего с лица пену. - У меня за пятьдесят лет набралась целая коллекция. Первый, знаете, какой? Еще в пятидесятые годы ходил, сейчас забыли. Стрижет, значит, парикмахер клиента, а тот ему попался массивный, упитанный, еле в кресле уместился. Так вот, стрижет его парикмахер и все приговаривает: "Ну и шея... Ох и шея!"... Язык под левую щеку подложите.
Никита послушно выполнил просьбу.
- Надоели эти причитания клиенту, он и рокочет утробным голосом: "Сало ем, того и шея!"... Теперь язык под правую щеку... "Да по мне, что хочешь ешь, - отвечает ему парикмахер, - только шею мой!"
Мокрым полотенцем старик смахнул с лица остатки пены, смочил руки лосьоном, похлопал ими по щекам Полынова.
- Все.
- Весь анекдот? - хмуро спросил Никита.
- Э-хе-хе, - разочарованно вздохнул парикмахер. - И анекдот весь, и работа вся.
Полынов выпрямился в кресле и посмотрел на себя в зеркало. Старый парикмахер был не просто мастером, а кудесником. Такое ощущение свежести абсолютно оголенной кожи на лице Полынов испытал, разве что когда в первый раз в жизни побрился.
- Так как насчет стрижки? - лукаво поинтересовался парикмахер, видя, что клиент доволен его работой.
- Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Что-то я в последнее время много сала ел, - отшутился Никита.
- Понятно, - закивал головой старичок. - Но вы не стесняйтесь, мы можем и здесь голову помыть, в сферу услуг это входит.
Но Полынов отрицательно покачал головой. Хоть он и сполоснул волосы водицей "Серебряный ключ", уверенности, что тщательно промыл их от пыли, у него не было. Станет мыть ему голову парикмахер, увидит рыжие потеки, не удивится. Но потом, когда молва донесет до него, кем является его сегодняшний клиент, задумается - откуда, спрашивается, в голове командировочного из Тюмени пыль Каменной степи?
- В другой раз, - твердо повторился Никита и встал с кресла.
- В другой раз - это как на диету сядете? - пошутил парикмахер.
- Нет. Как штаны постираю да высушу, - усмехнулся Полынов. - Сколько с меня?
Парикмахер непроизвольно бросил взгляд на сиденье кресла, словно проверяя, нет ли там лужи, и, хотя ничего не обнаружил, довольно заулыбался. Любил старик подшутить и ценил, когда ему могли ответить тем же.
- С вас, молодой человек, либо новый анекдот о парикмахерах, либо в рублях по прейскуранту, - ехидно прищурившись, он кивнул головой на стену, где висел листок с перечнем оказываемых в парикмахерской услуг.
Анекдотов о парикмахерах Полынов не знал ни старых, ни новых, а цены за бритье по сравнению с московскими здесь были просто смехотворными. Поэтому он заплатил тройную цену и от сдачи наотрез отказался. Однако, чтобы не обидеть вдруг насупившегося старика, мотивировал сумму доставленным удовольствием от спектакля. В театре, мол, зрители платят за просмотр пьесы, а тут для него не только концерт устроили, но еще и на сцену в качестве статиста пригласили.
