Николай Гацунаев - Звездный скиталец
* О боже!
мительными, зажигательными ритмами испанских плясок.
Дамы щеголяли в декольтированных бальных платьях, офицеры - в белоснежных парадных мундирах, поблескивающих золотом эполет и аксельбантов, штатские - в строгих черных вечерних костюмах.
Молодежь вовсю веселилась на площадке для танцев, где по углам высились покрытые крахмальными скатертями стойки с шампанским и прохладительными напитками. Любители азартных игр коротали время за рулеткой и ломберными столиками, а цвет общества продолжал оставаться за банкетным столом, где текла беседа, звенели фужеры и произносились витиеватые тосты.
Во главе стола, на месте хозяев сидели Эльсинора и Симмонс. Он не выспался и был не в духе, хотя и не подавал виду. Выпил подряд несколько рюмок коньяку, но настроение не улучшилось, а стало еще паскуднее.
"На кой черт надо было все это затевать? - с досадой думал Симмонс, глядя на самодовольные физиономии гостей. - По крайней мере отоспался бы как следует".
Из головы не шел разговор, состоявшийся перед самым балом. Направляясь в парк, чтобы посмотреть, все ли готово к приему гостей, он столкнулся в коридоре с высоким широкоплечим парнем, в котором с первого же взгляда угадывался мастеровой.
"Кто-нибудь из дюммелевской команды", - решил про себя Симмонс и прошел мимо.
- Господин Симмонс, если не ошибаюсь? - окликнул ею незнакомец.
- С кем имею честь? - холодно поинтересовался Симмонс.
- Строганов Михаил Степанович. - Незнакомец протянул Симмонсу пригласительный билет. - Разве супруга вас не предупредила?
- Не имеет значения. - Симмонс сам не мог понять, чего он злится. - Чем могу быть полезен?
Гость колебался.
- Ну что же вы? Я тороплюсь.
- Понимаете, какое дело... В общем-то я не на бал пришел. Мне с вами поговорить нужно.
- Сегодня не получится.
- Жаль. Разговор всего минут на пять.
- Ну, если на пять минут, - Симмонс толкнул дверь в свой кабинет. - Входите. По поводу инцидента с каючниками могу вас успокоить: уже отдано распоряжение о строительстве мастерских на канале Газават возле тугая Юмалак. Сто каюков будут готовы к началу сезона.
- Думаете, это решает проблему? - Строганов чуть заметно картавил, и это почему-то раздражало Симмонса.
- А проблемы-то никакой нет. Погорельцы получат новые каюки безвозмездно. Единственное условие: три сезона отработать на наше акционерное общество. Разумеется, за соответствующую плату. Кроме того, мы выдали одежду и сапоги. Не из соображений филантропии, на обратном пути из Чарджуя каюки приходится тянуть бечевой, а в сапогах топать по берегу, согласитесь, сподручнее. У вас все?
- С каючниками - да.
- А с чем нет?
Они стояли друг против друга посреди темноватого кабинета. Жалюзи на окнах были опущены, и в комнату пробивались лишь узенькие полоски света.
Сесть Симмонс не предложил специально, чтобы не затягивать разговор.
- С заводом.
- Что вам не нравится на заводе? - резко спросил Симмоне.
- Все нравится. Работать у вас - одно удовольствие.
- Иронизируете?
- И в мыслях не держу.
- Тогда в чем дело?
- В вас.
- Во мне?!
- Да. Можете вы мне сказать, во имя чего все это делается?
"Ишь чего захотел! - мысленно усмехнулся Симмонс. - Вынь да положь. Как бы не так!"
- Могу. Во имя прибылей.
- А другие предприниматели, по-вашему, о прибылях не пекутся? Да они по четырнадцать часов в сутки заставляют людей вкалывать. А платят копейки. Не то, что вы.
- Что делают другие предприниматели, меня не касается. А мы (Симмонс специально акцентировал это "мы") считаем, что наиболее продуктивен девятичасовой рабочий день, что для работы необходимо создать все необходимые условия. Ну и платить соответственно.
- Вы - это кто? - спросил Строганов.
- Правление акционерного общества.
- И как долго это будет продолжаться?
"Хитер, - отметил про себя Симмонс. - Все наперед видит".
- По крайней мере, до тех пор, пока я состою членом правления.
- Это не ответ, - покачал головой гость.
- Другого ответа я вам дать не могу.
- Что верно, то верно, - согласился Строганов. - А жаль. Я, признаться, надеялся найти с вами общий язык.
"Напрасно надеялся, - подумал Симмонс. - С тобой свяжись, неприятностей не оберешься. И так тут на меня коситься начинают. Да если бы только коситься!.. Нет, в политику лезть увольте. В других столетиях - пожалуйста. А там, где живу, ни-ни!"
- Догадываюсь, что вы имеете в виду, - сказал он вслух. К сожалению, должен вас огорчить. Политика - не мое амплуа.
- Че-пу-ха! - отчеканил Строганов. - То, что вы делаете на нашем заводе, - это уже политика. И вы это прекрасно понимаете. Впрочем, бог вам судья. Не хотите иметь с нами дела, - не надо. Когда-нибудь вы об этом пожалеете. Поклон супруге, спасибо ей за приглашение.
Он положил пригласительный билет на стол и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Симмонс еще некоторое время перебирал в памяти детали разговора, потом махнул рукой и отправился в парк. Однако неприятный осадок не проходил, и теперь, сидя за столом, он никак не мог от него отделаться. Симмонс встряхнул головой и огляделся.
Дюммель, уже изрядно навеселе, переходил с места на место, встревал в чужие разговоры, допытывался, как нравится господам бал, без разбору лез чокаться на брудершафт.
- Алкоголик чертов! - процедил Симмонс сквозь зубы.
- Ты что-то сказал? - обернулась к нему Эльсинора.
Она была ослепительно красива в розовом бальном платье. Широкий вырез открывал покатые плечи, нежный рисунок ключиц и начало ложбинки между округлостями грудей. Золотистые волосы разметались по плечам, обрамляя удлиненное, расширяющееся к вискам лицо с огромными чуть раскосыми глазами, точеный нос с трепетными крылышками ноздрей над капризным абрисом темно-вишневых губ. "А ведь она нисколько не изменилась за те два года, что мы живем здесь, - с удивлением подумал он, вглядываясь в ее лицо. - Пожалуй, помолодела даже".
- Ты что-то хочешь сказать? - Она улыбнулась и наклонила к нему голову, так что волосы защекотали щеку.
- Н-нет. - Он с трудом подавил в себе желание отстраниться: было в ее улыбке что-то неискреннее, наигранное, фальшивое.
- Тебе нездоровится?
Он пожал плечами.
- Сам не пойму. Наверное, оттого, что не выспался.
- Давай выпьем?
- Давай, - кивнул он, взял со стола бутылку с шампанским и наполнил фужеры.
- По-русски, - усмехнулась она. - В Европе наливают чуть-чуть, на донышко.
- Пить так пить, - сказал он и вдруг ощутил волну теплой щемящей нежности и с удивлением понял, что волна эта исходит от Эльсиноры.
- Я люблю тебя, Люси, - произнес он еле слышно и покосился на соседей, но те, занятые своими разговорами, не обращали на них никакого внимания.
