Андрей Столяров - Я - Мышиный король
И опять на секунду остановилось.
- Иду, - сказал я...
14. И В О Н Н А Д Е М Э Й. К А Н Ц Е Л Я Р И Я С Л Е З.
Больше всего она боялась, что он не придет, что он опоздает или что он вообще забудет об этом, увлекшись какими-нибудь своими проблемами. А к тому же он мог и просто-напросто передумать: еще вчера, она потратила целый вечер, чтобы переломить его невиданное прежде упрямство. Будто коса наскочила на камень. Переломила, конечно, но зато в результате сама совершенно охрипла, и часам к десяти у нее началась чугунная головная боль, снять которую не удавалось ни ванной, ни выдохшимися уже, наверно, таблетками. Она, в конце концов, была вынуждена прилечь с повязкой на голове, и вот только тогда, когда она ничего уже толком не соображала, а способна была лишь стискивать зубы, чтобы не застонать, тогда только он, видимо, почувствовав угрызения совести, кое-как протиснулся в комнату, где она пребывала, и привалившись к скрипнувшему косяку, не вынимая рук из карманов, нехотя пробурчал:
- Ну что ты, мама?.. Ну ладно, давай попробуем... Ну, в конце концов, хуже не будет...
После чего до глубокой ночи возился и чем-то там шебуршал за стенкой.
Звуки были ни на что не похожи.
Так что, определенная договоренность у них все-таки существовала.
Правда, это было вчера.
И поэтому, увидев его сегодня, топчущегося с независимым видом неподалеку от гранитных ступеней, поднимающихся к дверям Департамента, обнаружив к своему удивлению, что он явился точно в назначенный срок, она испытала мгновенное облегчение, так как он, не смотря ни на что, все-таки притащился сюда - облегчение, уже через секунду сменившееся глупой растерянностью - потому что разбитая, в язвочках ранок губа его со вчерашнего дня еще больше распухла, из-за этого, набрякнув картошкой, ужасно вздернулся нос, а синяк, окружающий правый глаз, стал за эти часы, кажется, еще фиолетовее.
И совсем, как пельмень, отвисало зеленовато-желтое ухо, размякшее от компрессов.
В общем, он выглядел, точно бродяга.
Словно все последние месяцы провел на помойках - побираясь и попадая в пьяные драки.
Впечатление было катастрофическое.
Она даже серьезно засомневалась стоит ли действительно в таком виде показываться Начальнику департамента, в Департаменте любят порядок, как бы сразу же не сложилось о нем соответствующее впечатление, но, к ее сожалению, им уже было назначено, и поэтому она, взяв Клауса за руку и предупредив еще раз, чтобы он вел себя как можно сдержаннее, провела его через вестибюль, где на них последовательно вылупились сначала охранник, а затем - гардеробщик, и, поднявшись на нужный этаж, внутренне содрогаясь при каждом встречном, пропихнула его в тяжелые двери, украшенные вензелями, за которыми, раскинувшись от окна до окна, будто светлая западня располагалась приемная.
И тут же выяснилось, что торопились они напрасно.
Потому что Стерва, просматривающая, как обычно, многочисленные документы, удивленно воззрилась на них, словно видела первый раз в жизни, а затем неприятным высоким голосом сообщила, что Начальник департамента наробраза сейчас заняты, совещание, и, по всей вероятности, освободятся они не скоро.
- Нам назначено, - объяснила Ивонна.
И тогда Стерва безразлично пожала плечами: мол, дело ваше, сидите, если желаете, но она, Стерва, предупредила так, что потом никаких претензий.
Это было исключительное невезение.
Ивонна боялась, что Клаус сейчас повернется и молча уйдет, и ей уже никогда больше не удастся уговорить его переступить порог Департамента.
Она этого очень боялась.
Однако, вопреки всем ее ожиданиям, Клаус не повернулся и не ушел, а с окаменевшим лицом опустился, будто страшненький манекен, в ближайшее кресло - независимо вытянув ноги и всем видом своим показывая, что он просидит этой приемной сколько потребуется.
Ивонна облегченно вздохнула.
Она даже осмелилась, наклонившись к нему, поинтересоваться вполголоса:
- Ну как, не болит? Может быть, дать тебе таблеточку анальгина?
Однако, здесь она, по-видимому, переступила некоторую границу. Потому что Клаус, не отвечая, лишь кисло скривился щекой и откинулся - давая понять, что разговаривать он не намерен.
И на том, вероятно, следовало бы сказать спасибо.
Ивонна смолчала.
К счастью, ждать им пришлось недолго: уже через какие-нибудь двадцать минут двери кабинета мягко открылись и сопровождаемый лично Начальником департамента по дорожке приемной очень важно прошествовал толстый неповоротливый кот, шерсть которого выбиваясь из-под мундира, блестела от давней ухоженности.
А матерчатый красный колпак на башке был привязан шелковыми тесемками.
Кот при выходе остановился.
- Так я могу доложить, что вопрос о заполнении квоты будет решен без задержек?
- Разумеется, - ответственно склонил голову Начальник департамента.
- И надеюсь, что качество... материала... будет соответствовать недавним решениям?
- Можете не сомневаться.
- Я к тому, что его высочество высказал некоторые опасения.
- Мы свой долг выполним!
Тогда кот в свою очередь тоже склонил круглую голову и усы его шаркнули по половинке дверей, как проволока.
Он поднял лапу:
- Мои наилучшие пожелания...
И, сопровождаемый уже не Начальником департамента, а возникшим неизвестно откуда лощеным молодым человеком, двинулся по пустынному коридору, хрипловато урча и, как гусь, переваливаясь на толстых лапах.
Видимо, идти в такой позе ему было трудно.
Зато Начальник департамента явно повеселел: сам прикрыл за котом тяжеленные, мореного дуба двери и, причмокнув, наверное от избытка чувств, грациозно, как будто танцор, склонился над седоватыми буклями секретарши:
- Все чудесно, пупыся, считай, что с меня бутылка шампанского!..
Фалды оливкового мундира подпрыгнули.
- К вам посетители, - сухо сказала Стерва.
И Начальник департамента выпрямился, как черт на пружине:
- Посетители!?. А разве мы договаривались о чем-нибудь таком на сегодня?
У Ивонны упало сердце.
Но вдруг Клаус к ее удивлению быстро поднялся и сказал звонким голосом, в котором смешивались настойчивость и почтение:
- Здравствуйте, господин Директор! По вопросам трудоустройства. Извините, пожалуйста. Это мы вас осмелились побеспокоить...
Ивонна была ошеломлена.
А Директор, как будто обрадовавшись, стремительно обернулся и, подняв обе брови, раскинул руки в горячем приветствии:
- А-а-а... наш нынешний выпускник!.. Завершили, так сказать, процесс обучения?.. Заходи-заходи, я всегда рад видеть своих воспитанников!..
Он, по-видимому, и в самом деле обрадовался, потому что широким жестом пригласив их обоих к себе в кабинет и, наверное, с тем же радушием, что и предыдущего посетителя, усадив в широкие кресла, участливо поинтересовался:
