Джек Вэнс - Месть
Ялик соскользнул вниз и уткнулся в песчаную дюну. Долго они оба сидели молча, любуясь залитым лунным светом песком.
- До сих пор никак не могу понять, - сказала в конце концов Жердин, как же это все-таки получилось, что сейчас мы вдвоем с вами и никого вокруг больше нет... И все же, наверное, в этом нет ничего удивительного... И одновременно с этим из головы никак не выходит то насилие, которое было учинено над всеми остальными. Что они станут говорить завтра? Неужели я окажусь единственной, чья честь окажется незапятнанной, а невинность нетронутой, когда все вернутся в Динклтаун?
Герсен снова поцеловал девушку.
- Это совсем не обязательно.
Прошло секунд десять. Затем Жердин взволнованно прошептала:
- А разве у меня есть выбор?
- Конечно же, - произнес Герсен. - Решайте сами.
Жердин выбралась из ялика и прошла несколько шагов вдоль гребня дюны. Герсен догнал ее и встал рядом. Затем они повернулись лицом друг к другу и снова обнялись. Герсен расстелил белоснежный дарсайский плащ на песке, и среди древних дюн Раздела, при свете Мирассу, они подарили друг другу свою любовь.
* * *
Луна достигла зенита и плавно покатилась вниз. Ночь пошла на убыль. Постепенно пропадала ее чарующая магия. Герсен переправил Жердин в Динклтаун, затем вернулся к автобусу. Четверо молодых метленцев, угрюмых и взъерошенных, стояли рядом с автобусом. Одна дуэнья и одна девушка сидели молча внутри. Когда к автобусу приблизился Герсен, из расщелины в скале появилась вторая дуэнья. Не проронив ни слова, она взобралась в автобус.
Герсен вышел вперед. Все встретили его подозрительными взглядами.
- По счастливой случайности я оказался здесь неподалеку и оказался в состоянии помочь Жердин Ченсет, - сказал Герсен. - Она сейчас уже в гостинице, и вам не нужно о ней беспокоиться.
Одна из женщин постарше, тетушка Мейнисс, произнесла с печалью в голосе:
- С нас вполне достаточно тревог за самих себя. То, что мы перенесли, иначе, как скотством, не назовешь.
Возмущение тетушки Евстазии было не столь откровенным.
- По-моему, к этому надо подойти чисто по-философски. Мы, разумеется, определенному насилию подверглись, но никто из нас серьезно не пострадал. Давайте будем благодарны по крайней мере хоть за это.
- В моем нынешнем состоянии я еще далека до такого восприятия случившегося, - огрызнулась тетушка Мейнисс. - Меня раз за разом укладывал на песок огромный зверь, от которого несло пивом и совершенно мерзкой пищей.
- От напавшего на меня мужчины тоже отвратительно пахло. А во всем остальном он оказался почти джентльменом, если такое слово уместно в сложившейся ситуации.
- Евстазия, не слишком ли лестно ты обо всем этом отзываешься?
- Я, прежде всего, чертовски устала. Если Жердин сейчас уже в Динклтауне, то остается дождаться только Миллисенту и Элен. А вот они и идут, притом вместе. Давайте поскорее покинем это ужасное место.
- А какова теперь наша репутация? - без всякого стеснения вскричала тетушка Мейнисс. - Мы же станем посмешищем в глазах всего Ллаларкно!
- Только в том случае, если не оставим все это в глубокой тайне.
- А как же мы тогда сможем наказать этих скотов-дарсайцев, если будем держать язык за зубами?
Тут Герсен не выдержал и вставил свое замечание:
- Сомневаюсь, что вам удастся наказать дарсайцев. По их представлениям, раз вы сами решили отправиться в пустыню ночью, то целью подобной вылазки может быть только продолжение рода. Виноват во всем ваш водитель. Это он сыграл с вами такую злую шутку.
- Вот это и есть та грустная правда, с которой нам остается только смириться, - сказала тетушка Евстазия. - Давайте просто сделаем вид, что ничего не произошло.
- Вот этот человек знает об этом! Дарсайцы знают об этом!
- Лично я не стану кому-либо рассказывать о случившемся, - ответил Герсен. - Что же касается дарсайцев, то они, возможно, и перебросятся между собой парой - другою шуток, но, скорее всего, этим все и ограничится. Альдо, к вам, по-моему, уже вернулось ваше хваленое присутствие духа! Вот и садитесь за руль и отправляйтесь назад, в Динклтаун!
- Если б вам пришлось испытать то, что довелось мне, - проворчал Альдо, - то еще не известно, хватило бы вам самому должного присутствия духа. Не стану вдаваться в подробности.
- События этой ночи не доставили особого удовольствия никому из нас, осадила его тетушка Мейнисс. - Так что садитесь за руль, да поживее! Ничего на свете мне не хочется больше, как поскорее принять ванну!
Глава 11
"Подобно всем популярным играм, хадавл характеризуется сложностью и многоплановостью.
Условия проведения игры предельно просты: соответствующим образом расчерченное поле и определенное количество участников. Поле в большинстве случаев расчерчивается краской на мостовой площади. Иногда - это устроенное особым образом ковровое покрытие. В остальном возможно немалое число вариаций, но наиболее типичная схема состязания такова: в центре небольшого круга, закрашенного в темно-бордовый цвет, устанавливается особый пьедестал или тумба. Пьедестал может быть любой конструкции, на верхнюю поверхность его выкладывается призовой фонд. Диаметр центрального круга варьируется от одного до двух с половиной метров. Призовую площадку окружают три концентрические кольца, каждое по три метра в ширину. Эти кольца называются "роблами" и раскрашены (если идти от центра) в желтый, зеленый и синий цвета. Пространство за пределами синего кольца называется "лимбо".
В состязании может принимать участие любое количество претендентов на приз - так называемых "роблеров". Обычно игра начинается, если записалось не менее четырех и не более двенадцати желающих. Любое большее количество создает чрезмерную кучность на арене и производит впечатление просто всеобщей свалки. При меньшем числе - резко ограничивается возможность проведения различного рода махинаций, которые являются существенным элементом игры.
Столь же просты и правила. Исходные позиции роблеры занимают в желтом робле. Пока что все они еще "желтые". Как только начинается игра, они всеми способами стараются вытолкнуть кого-либо из "желтых" в зеленый робл. Коснувшись хотя бы раз любой точкой тела поверхности зеленого робла, "желтый" становится "зеленым" и ему больше уже нельзя возвращаться в желтый робл. Он теперь будет пытаться вытолкнуть других зеленых в синий робл. Желтый роблер может наведываться в зеленый робл и возвращаться в желтый как в прибежище; подобным же образом зеленый роблер может заходить в синий робл и возвращаться в зеленый, если только при этом кто-нибудь из синих роблеров не вытолкнет его в лимбо.
Бывает так, что игра заканчивается с одним желтым роблером, одним зеленым и одним синим. Желтый не испытывает особой охоты нападать на зеленого или синего; зеленый тоже побаивается синего. В подобном случае дальнейшее проведение игры невозможно. Подается сигнал о ее прекращении, и призовой фонд делится между оставшимися тремя участниками в соотношении 3:2:1. Желтый, таким образом, получает половину призового фонда. Зеленый или синий в этом случае могут внести суммы, равные сумме, выигранной желтым, и благодаря этому снова становятся желтыми. Подобное протекание игры иногда может продолжаться до тех пор, пока на арене не останется всего лишь один роблер, который и становится обладателем всего призового фонда. Правила, касающиеся проведения конечной стадии состязания, значительно варьируются от одного хадавла к другому. Бывает так, что любой желающий из зрителей может вызвать на поединок победителя, внеся сумму, эквивалентную призовому фонду. Победитель должен принять вызов, а может и отклонить - все зависит от местных правил. Зачастую претендент может поставить удвоенную сумму приза. В этом случае вызов отклонять нельзя за исключением тех случаев, когда у победителя имеются сломанные кости или отмечены другие повреждения, препятствующие продолжению борьбы. В таких схватках победителей с претендентами, по желанию или взаимной договоренности участников, могут применяться кинжалы, палки, а иногда - и плети. Далеко нередко бывает, что начавшийся вполне дружественно хадавл заканчивается уносимым на носилках трупом. Судьи тщательно следят за проведением состязания и прибегают к помощи особых электронных устройств, фиксирующих пересечение линий, разграничивающих роблы.
