Дмитрий Биленкин - Марсианский прибой (сборник)
Он сжал литые кулаки и шагнул к Полынову.
— Осторожней, нас подслушивают, — тихо сказал тот.
На этот раз Грегори сообразил мгновенно. Одним прыжком он долетел до двери и рванул ее. На пороге стоял Амин.
Взревев, Грегори втащил Амина за шиворот, захлопнул дверь и бросил его на колени.
— Падаль, падаль… — остервенело дышал Грегори. — Подслушивать… Ну, ты плохо меня знаешь…
Он пнул Амина. Но тот и не стремился оправдываться: он открыто и с ненавистью смотрел на Грегори. В ответ на удар, который подбросил бы его под потолок, не схватись он за ножку стола, Амин медленно и зло усмехнулся.
— Я скажу, и тебя… Грегори на секунду окаменел.
— Так, — сказал он угрожающе. — Так. Испугать думаешь? Я сотнями давил желтомазых, ты пополнишь список.
Он схватил Амина за руку и резко вывернул ее. Смуглое лицо Амина побледнело, он даже не мог кричать, из горла рвался хрип. Да, Грегори был мастер своего дела.
— Не сметь! — крикнул Полынов.
— Не путайся, док, зашибу, — пообещал Грегори. — Ас тобой мы поговорим, Амин. Что, плохо, собака? Будет хуже. Кого кусаешь, падаль желторотая?.. А ну, клянись своим богом, что будешь молчать, ну…
Амин осел на пол. Его зрачки закатились, слепо белели бельма.
Грегори чуть отпустил руку.
— Очухался? Клянись, собака… Амин что-то пробормотал.
— Не то! — Грегори снова дернул руку. Амин застонал. — Я вашу клятву знаю, говори как нужно…
Полынов не разобрал, что бормочет жертва. Но Грегори был удовлетворен ее прерывающимся шепотом. Он схватил Амина, словно нашкодившего щенка, поднял и вышвырнул в пустой коридор.
— Все они такие сволочи, док, — Грегори брезгливо вытер руки о мундир. — А слух у тебя… Он с уважением посмотрел на психолога.
— Думаешь, не проболтается? — спросил Полынов.
— Ха! Он же истово верует в своего бога! С деревенщиной приятно иметь дело, надо лишь знать, как с ними обращаться. А уж я-то знаю! Ладно, давай спирт!
— Пароли.
— Слушай, не беси меня. Я ведь прикончу тебя раньше, чем ты пикнешь. За попытку к бегству. Соображаешь?
— Вполне. Амину ты серьезно повредил руку?
— А что?
— Пришли его ко мне.
— Зачем?
— Вправлю вывих.
— Тьфу, с тобой о деле…
— Спирт я тебе дам, если пришлешь.
— Ого! Сердечный ты человек, как я погляжу… Сентиментальненький. Черт с тобой, давай спирт, пришлю. Вправляй руку мертвецу…
— Что?
— Ничего. С доносчиками у меня свой солдатский счет, тебя не касается.
Когда спирт очутился во фляжке Грегори, тот, дойдя до двери, вдруг обернулся.
— Слушай, док, я честный человек. Ты дал мне спирт, а я тебе в случае чего дам быструю смерть. Вот и будем квиты.
— И на том спасибо.
Дверь закрылась.
"Вот она, честность палача, — горько усмехнулся Полынов. — А ведь он ушел, гордый своим благородством".
Грегори выполнил обещание. Не прошло и пятнадцати минут, как Амин очутился перед Полыновым.
Маленький крестьянин по-прежнему был бесстрастен, будто ничего и не произошло. Он безропотно дал осмотреть руку, не дернулся, не застонал, когда Полынов вправил вывих, и не сказал ни слова благодарности. Он уже хотел встать и уйти, но Полынов остановил его.
— Вы знаете, что Грегори прикончит вас? Только веки дрогнули.
— Не верите?
— Я поклялся.
— Это не спасет вас.
На Полынова в упор смотрели темные, равнодушные, как у рыбы, глаза. Полынов растерялся.
— Вы знаете, зачем вы здесь, на базе?
— Мне заплатят много денег, и я куплю землю.
— Зачем?
— Много земли — много господин.
От Полынова ускользал последний шанс.
— Грегори убьет вас за то, что вы подслушали разговор. И у вас не будет земли, — с расстановкой сказал он.
Молчание.
"Понимает он или не понимает?" — недоумевал Полынов.
— Он господин, — вдруг сказал Амин.
— Но вы же шпионили за ним! Снова молчание.
— И потом, какой он вам господин, вы оба солдаты.
— Сильный всегда господин.
— Я тоже?
— Ты слабый.
— А если я окажусь сильнее всех, я тоже стану господином?
— Да.
— И если ты станешь сильнее всех?..
— Да. Господином.
— Зачем?
— Так всегда.
— У нас не так, слышал?
— Всегда так.
— А если я сделаю тебя господином над Грегори, над всеми?
— Ты не сможешь.
— Если поможешь мне — смогу.
— Нет.
— Попробуй.
— Я тебе не верю, у тебя нет святого.
— Я верю в человека, это у меня святое.
— В меня?
— Пока ты раб — не верю.
— Я раб? Ты говоришь как Грегори, как все.
— Ты раб, потому что признаешь над собой господина. Сбрось его — и ты человек. А для Грегори ты всегда раб.
— Я господин, тогда я твой бог?
— Человек — это не раб и не господин. Понимаешь?
— Нет. Ты хочешь убить Грегори, убить всех — понимаю. Бога твоего — не понимаю.
— Ты хочешь, чтобы я убил Грегори, убил всех?
— Да, если не меня. Но ты не сможешь. Ты слабый.
— Вот как… Нет, я сильнее всех! Видишь? Чем беднее ум, жестче навыки, уже кругозор, тем
легче человек поддается внушению. Полынов встал,
торжественно коснулся плеча Амина.
— Ты не можешь шевельнуть руками, — убежденно сказал он. — Не можешь. И не пытайся. Они окаменели.
Амин дернулся. Он пытался поднять руки; они не повиновались. В его глазах метнулся страх. Бедняга слишком привык находиться под чужим влиянием, сейчас он был беззащитен.
Полынов вытащил у него пистолет, подкинул на ладони.
— Это ты видишь?
Внезапно Амин упал со стула на колени.
— Ты сильный, ты сильный! — закричал он.
Сильнее всех: никто Амина еще не делал камнем! Ты убьешь Грегори, спасешь меня, мой господин! Амин знает, что тебе нужно, Амин все скажет…
— Говори!
— Амин прав: ты хороший господин. Расколдуй меня, расколдуй, Амин все скажет! Когда Грегори убит, ты спасешь меня, дашь денег, много денег, я куплю землю, куплю сына Грегори, буду ему плевать…
Минут через десять Полынов знал все.
Оставшись, наконец, один, он долго не мог успокоиться. Такого он не ожидал. Это превосходило его понимание. Он не подозревал раньше, сколь велика и страшна власть чуда над такими, как Амин. Не знал, как истово веруют они в чудо, как жаждут его, как слепо идут за тем, кто посулит им чудо. Неважно кто, неважно зачем… Их приучили повиноваться силе, безропотно, бездумно, а за чудом им видится огромная, сверхъестественная сила.
Полынова трясло от омерзения.
7. "Зеленый ад".Он ничего не успел предпринять. Цоканье магнитных присосок, шаги, дверь отлетела — перед Полыновым, непреклонный как судьба, стоял Гюисманс. За его спиной маячил охранник.
