Игорь Денисенко - Дом
Земля на миг под ногами ребят дрогнула и вроде как волна прошла, вздымая забитые сорняком цветочные клумбы. Чума почувствовал, как ноги соскальзывают, и он падает куда-то, словно с горки зимой скатывается. Дым по-прежнему окутывал его со всех сторон. Но дым стал вдруг едким, морозным, впивающимся в тело миллиардами иголок. Волна боли и ужаса охватила Сергея. Он услышал, что рядом кто-то кричит, видимо ботан-Вася, и это последнее, что он услышал. Поскольку сознание покинуло его, и он погрузился в небытие.
***
Как быстро бежит время? Только с горшка поднялся — упал, разбил ладони в кровь, поднялся — пошел в школу, покурил за углом школы — и в армию, не успел жениться — глядишь и внуки пошли. Так и сегодняшний день, который Михалыч посвятил постройке плота, пролетел как один миг. Вот только доски сколотили, канистры нашли, и уже давят они втроем пехом до Силикатного. Петрович и Семенов с ним увязались.
Смотришь, а тут участковый уже мымыкает. Заикастый он, участковый Гена, и фамилия его Немыкин. Без заикания только одно предложение выговаривает. Ну, когда по известному адресу посылает. А так, тормозит бес причины. А уж если причина есть, то еще больше тормозит. Но деваться некуда. Сигнал получил — вынужден реагировать. Ехать на пожарище и фиксировать сгоревший мост. А поскольку на лицо факт умышленного поджога, то и коллегам в РОВД звонить. Иначе повел себя Коровкин В.В., удивился и огорчился утрате моста очень. Но сразу заявил, что вопрос с постройкой нового моста до весны не решит. И старикам посоветовал перебираться на зиму в город. Михалыч в ответ посоветовал перебираться председателю в то место, откуда ничего хорошего не выходит. Но, как известно, у некоторых товарищей от туда руки растут. Владимир Владимирович, таких слов от своего бессменного и бессловесного сторожа не ожидал. И поинтересовался, а не пьяный ли Михалыч? Но Михалыч был чист как стеклышко и зол как цепной пес, оторвавшийся с привязи. Поэтому пообещал позвонить в мэрию и пожаловаться на бездействие председателя. Коровкин после услышанного начал заикаться не хуже участкового Гены, и мысль свою выразить четко стал неспособен. Видимо, поэтому бросил трубку.
Затем они вчетвером (Гена с ними был) зашли в магазин. Где совершили покупки тех вещей, которые им завещали купить их супруги, оставшиеся дома.
Как оказалось, покупок оказалось так много, что не будь у них УАЗика участкового, они бы это все не донесли. Гена нервничал и говорил, что извозчиком к ним не нанимался. Чтобы его задобрить, Михалыч намекнул товарищам сообразить на благодарность. Благодарность Семенов купил самую дешевую, а при выходе из магазина, пакет перегруженный продуктами, порвался, и благодарность кокнулась об бетонное крыльцо. И Семенов тут же в глазах Михалыча резко сменил свою сексуальную ориентацию. Перепуганный таким отношением Семенов тут же вернулся в магазин и купил благодарность уже литровым объемом. Гена с Михалычем подобрели. И пока ехали до моста, благодушно шутили.
А по прибытию, прямо у моста написали протокол. И Семенов подписался как свидетель, и Петрович грамм на сто пятьдесят подписался, хоть и не пьет. Потом подъехали сотрудники из РОВД. Носами покрутили. Собрали еще подписи с присутствующих и стали общаться с Геной. Но дачники уже при этой беседе оставаться не стали, а заторопились домой, и отчалили на своем плоту на ту сторону реки.
На той стороне они расстались. Каждый пошел к себе. Михалыч, окрыленный удачным днем, чувствовал себя просто героем. И плот он сколотил, и участкового известил, и на Коровкина страху нагнал, и вот даже с продуктами вернулся. Одно, слегка омрачало его настроение. То, что как зайдет домой Карповна тот час поведет носом и включит свою циркулярку. Опять обзывая Михалыча алкашом и пиля за пропитые деньги. Но, деньги он не пропил, а даже наоборот, купил все, что она заказывала. Поэтому, была в душе надежда, что не распилит Михалыча совсем, а успокоится и ужином накормит.
Скрипнула калитка. Хлопнула входная дверь. И Михалыч почувствовал, что-то неладное. Тишина непривычная стояла в доме.
— Зоя! А Зоя? Я пришел! Ты где?
Но никто не ответил. Нет её, понял Михалыч сразу. Еще мелькнула спасительная мысль, что в сортире бабка заседает. Но она там обычно не задерживалась….Еще на улице бы Михалыча встретила. В гости к соседям уйти не могла, не было у неё такой манеры по гостям шастать. Да и терпеть она не могла жену того же Петровича, и Семенова. Не любила Карповна баб. Алкашей терпеть не могла, а баб еще меньше.
— Ну и куда ты дурында делась? А? — громко сказал Михалыч, выйдя во двор. В надежде, что услышит в ответ знакомые до боли слова: что он пьянь подзаборная, и как у него язык такое поворачивается так сказать, что она дура терпит его столько лет, что ей памятник из чистого золота ставить надо, еще при жизни. Но никто не отозвался. Вот напасть? Михалыч вернулся в дом. Борщ недоваренный. Картошку кинула, а капуста так и лежит на тарелке. Да и зажарка в сковородке стоит? И что могло такое случиться? Что заставило бы бабку бросить борщ варить? Михалыч напряг воображение, но ничего такого, из-за чего Карповна бы бросила борщ варить представить не смог. Да, пусть хоть война! Сказать ей, что атомная бомба летит. Она бы ответила: «Погодь, сейчас доварю, потом прятаться будем». Непробиваемая была старуха, как на своем упрется, так с места не сдвинешь. И все-таки это нечто страшное и неописуемое произошло, раз она из дома сбежала. Может с Риткой, что? Подумал Михалыч. Но случись чего с Риткой или внуками, бабка по любому узнать не могла. Связи-то нет? Позвонить никто не мог? А даже если Ритка позвонила, то, как Зоя могла на тот берег перебраться, плот же на той стороне оставался? Представить, как Карповна плывет через реку загребая кролем, Михалыч честно попытался и не смог. Слишком фантастична была картина.
— Вот! Едрит-Мадрид! И куда она могла деться?
Михалыч лихорадочно перебрал в голове все мыслимые и немыслимые варианты, и вдруг вспомнил, что неподалеку художник еще живет. Может, к Семену пошла? — предположил он. Идти к Семену, Карповне было незачем. Но кто ж её дурру старую знает, чего ей в башку втемяшится могло? И Михалыч в растрепанных чувствах, пошел к Семену. Чувствуя всей душой, что у Семена он супругу не найдет.
***
Как-то не так мы живем, с грустью подумал Мухин, наблюдая в окно, как старенькая тойотка присела под весом Боба и неспешно двинулась с места. Не тот мир, каким должен быть. Вот и Боб бунтарь по складу характера, правдолюбец, лидер и заводила в их школьной компании, изменился. Резко, контрастно, без полутонов и переходов. Будучи комсомольцем школьником, он бунтовал против коммунистического лицемерия, врубал на полную катушку Rainbow и ACDC. А когда Союз развалился, ушел бунтовать против дикого капитализма и ханжеской демократии. И в церкви бунтовал против системы, борясь за души прихожан, веря, что единственный способ изменить что-то в этом мире, это изменить самого человека из нутрии. Но чудище то — обло, сто зевно и лайя. А самое главное вечно, как вечны человеческие пороки и недостатки. Может Боб и сам того не заметил, но сломался. Смирился с тем, что не изменить ему людей. Как это не удавалось ни тысячам тысяч проповедников и пророков до него. А может и не сломался, просто юношеский апломб выветрился. Кто же его знает? Боб всегда был самодостаточен, и скрытен, только близким друзьям иногда показывая краешек страдающей души.
