Виталий Фролов - Цивилизация страуса
— Нет, все еще нельзя, я проверял, — сказал Хомяк. — То есть, по частям-то можно, конечно, почку там отрастить или сердце, а целиком — нельзя. Но ты ж понимаешь, что официальные запреты — это дело такое… Наркотиками вон тоже торговать нельзя, однако ж торгуют.
— Бред, — сказал Гусев. — Кому бы понадобилось меня клонировать? Да и зачем?
— А я знаю? Я что вижу, то и говорю.
— Ты меня точно не паришь?
— Вот, результаты сохранились, можешь сам посмотреть.
Гусев посмотрел. Он тоже в этом не разбирался, но медицинская программа, сравнивающая анализы ДНК его и Лавинского, действительно выдала абсолютное совпадение по всем параметрам. Случайностью тут ничего не объяснишь, строение ДНК — штука такая же уникальная, как и отпечатки пальцев, так что Хомяк прав. Или данные подделаны, или их с Лавинским на самом деле сотворили из одного материала.
— Но и это еще не все, — сказал Хомяк и вывел новое изображение на экран.
Березкин Борис Ефимович, тридцать два года, не женат, коммерческий директор мебельной фабрики. В прошлом тоже воспитанник детдома. И у него тоже было гусевское лицо.
— Запустил поиск по медицинским базам данных, — пояснил Хомяк. — Тоже стопроцентное совпадение. И не говори мне, что так не бывает. Я сам знаю, что так не бывает, однако ж вот оно.
Допустим, медицинские карты кто-то подделал, пусть и с непонятными целями. Но лицо, лицо-то зачем подделывать?
И все же, в версию с клонами Гусеву верить не хотелось. Это вообще ни в какие ворота не лезло.
— Ты мне можешь все эти данные на флешку какую-нибудь скинуть? — спросил Гусев. — Я потом на досуге поизучаю.
— Зачем флешку? Я тебе просто в телефон все закачаю.
— А, ну да, — Гусев передал Хомяку присланный Максом смартфон и тупо следил, как тот перебрасывает данные.
— Какие-то странности вокруг тебя творятся, приятель, — сказал Хомяк.
— Это да. Но я все равно не понимаю, зачем кому-то понадобилось меня клонировать.
— Может, ты истинный ариец или что-то вроде того?
— Вряд ли.
— Или генотип у тебя очень хороший. Ты, часом, не гений какой-нибудь?
— Вроде бы, нет, — сказал Гусев. — По крайней мере, я за собой ничего подобного не замечал. А если бы был гением, о, наверное, заметил бы.
— Многие ли гении знают о том, что они гении? — задался философским вопросом Хомяк.
— Понятия не имею. Я их не слишком много встречал.
— Существует ли что-то, что ты умеешь делать лучше всех?
— Нет, — сказал Гусев. — Я — вполне обычный человек. Да и клоны мои, если они клоны, тоже не музыканты и не ученые, как видишь. И даже не писатели.
— Ну, тогда я не знаю, — сказал Хомяк. — Вот тебе факты, сам с ними разбирайся.
— Ты меня на поверхность-то выведешь?
— А не рановато тебе на поверхность? — спросил Хомяк, посмотрев на часы.
— Ну, так не прямо сейчас, а попозже.
— Выведу, — сказал Хомяк. — Мне все равно сегодня на работу идти.
— Как тебя найти-то потом? Дорогу сюда я уж точно не вспомню. Телефон есть?
— Только рабочий, — сказал Хомяк и продиктовал номер. — Я с восьми вечера дежурю, через день. Возникнет такое желание, звони, посидим, водки выпьем. Ты-то вроде человек нормальный, в отличие от…
— Мне вообще крупно повезло, что я тебя встретил, — сказал Гусев.
— Это да, — согласился Хомяк. — Мне тоже повезло. Больно любопытная у тебя история, попробую побольше раскопать.
— Любопытство — отличительная черта хакеров?
— Да разве ж это хак был? — удивился Хомяк. — Там защита игрушечная, ее любой школьник обойдет. В смысле, нормальный, конечно, школьник, а не среднестатистический, который на уроке информатики предпочитает в игрушки играть или девок голых в интернете рассматривать.
— Я бы не обошел.
— А что, в твое время уже информатику преподавали?
— Нет, мы еще при помощи камешков все считали, — сказал Гусев. — Ну, уже после того, как мамонта дубинами забьем.
Так, за приятными разговорами, они провели еще два часа, когда Хомяк внезапно приложил палец к губам и погасил свет.
— Шаги, — сказал он. — Идет кто-то.
Гусев прислушался, но ничего нового на фоне журчащей вдалеке воды так и не услышал. Однако, мнению профессионала стоило довериться и Гусев вытащил пистолет. Немного поколебавшись, предложил трофейный ТТ Хомяку, но тот отказался.
— Стрелок из меня тот еще, — прошептал он в ответ. — Тут ты от меня помощи не жди.
— Сколько их?
— Двое, может больше, — сказал Хомяк. — Идут справа, метров пятьсот осталось.
— Уйти успеем?
— Думаю, да.
Хомяк упаковал ноутбук в непромокаемый чехол и сунул его на прежнее место, нахлобучил на голову каску, налобный фонарик зажигать не стал. Они выдвинулись, преодолели двадцать метров до развилки, повернули налево, стараясь издавать как можно меньше шума.
После еще двух поворотов Гусев начал думать, что пронесло, но Хомяк замер, напряженно вслушиваясь.
— Впереди кто-то есть.
— И что делать?
— Попробуем на уровень выше залезть, — сказал Хомяк. — Сколько там до конца?
— Меньше часа.
Хомяк кивнул.
Они развернулись, дотопали до предыдущей развилки, и на этот раз Хомяк выбрал другое направление. Теперь они уже не шагали по туннелю, а практически ползли на четвереньках по какой-то трубе. Хорошо хоть, что воды в ней не было.
Метров через двести обнаружилась ржавая металлическая лестница, ведущая наверх. Хомяк залез по ней первым, махнул Гусеву рукой, дескать, поднимайся, тут все нормально, но едва Гусев шагнул на первую ступеньку, как тело диггера упало на него сверху и сбило с ног. Падая, он приложился затылком о пол, в глазах потемнело, сверху на нем лежали шестьдесят килограммов чужого веса, и на лицо стекала какая-то теплая жидкость.
Глава семнадцатая
Хомяк был мертв.
На лбу у него появилась маленькое черное отверстие, из которого на лицо Гусева капала кровь. От этой несправедливости Гусеву хотелось выть, но выть сейчас было не время. Где-то наверху затаился очередной убийца.
Самого выстрела Гусев не слышал, очевидно, охотник использовал оружие с глушителем. Но откуда он вообще тут взялся?
Гусев выбрался из-под трупа диггера и отполз подальше от лестницы. Подниматься наверх сейчас было самоубийством, в туннелях этого уровня бродило еще несколько охотников… Похоже, тупик.
Таймер показывал, что до конца охоты осталось тридцать пять минут, и тянулись эти минуты очень медленно.
Сверху, как ни странно, никто спуститься даже не пробовал, зато Гусев услышал звуки в туннеле, по которому они с Хомяком сами сюда заявились. Прикинув диаметр трубы, Гусев решил, что промахнуться будет трудно, и, поскольку терять ему было уже нечего, открыл огонь первым. Из трубы донеслись крики, затем сдавленные стоны, и Гусев продолжал стрелять, пока сухой щелчок не известил его о том, что пора менять обойму.
