Фред Хойл - Андромеда
— Нужно что-то более научное.
— Тогда дайте мне несколько часов поработать с машиной. — Он посмотрел на Джуди.
— Ты принесла мне пропуск? Джуди извлекла из сумочки три пропуска и вручила каждому. Флеминг прочитал свой и усмехнулся.
— Значит, я — чиновник из министерства? Ну и денек!
— Я поставил на карту свою репутацию, — уныло сказал Осборн. — Это только для обследования. Никаких прямых акций. Флеминг перестал смеяться.
— Вы что, хотите связать мне руки за спиной?
— Но вы осознаете, на какой риск я иду? — сказал Осборн.
— Риск! Были бы вы на моем месте прошлой ночью!
— Во всяком случае, тогда я смог бы занять более определенную позицию. Вся наша страна, молодой человек, зависит сейчас от этой машины…
— Которую сделал я.
— Потенциально она значит для нас больше, чем паровой двигатель, чем атомная энергия, чем что бы то ни было.
— Тогда тем более важно… — начал Флеминг.
— Да я знаю! Не проповедуйте. Неужели вы думаете, что я был бы сейчас здесь, если бы не верил, что это важно, и если бы не ценил так высоко ваше мнение? Но есть способы и способы.
— Вы знаете лучший путь?
— Для того чтобы проверить — нет. Но это предел. Человек в моем положении…
— А что у вас за положение? — осведомился Флеминг. — Самый благородный римлянин из всех? Осборн вздохнул.
— У вас же есть пропуск.
— Вы получили то, что просили, Джон, — сказал Рейнхарт. Флеминг поднял чемодан и поставил его на стол. Открыв его, он вытащил темное пальто из гладкой ткани, черную фетровую шляпу, портфель и начал переодеваться. Новый костюм подходил для темной ночи, но Флемингу не шел.
— Вы больше смахиваете на воронье пугало, чем на государственного служащего, — улыбаясь, сказал Рейнхарт. Джуди едва сдержала смех.
— Ну, вас всех не будут слишком придирчиво рассматривать, коли уж вы со мной.
— А ведь тебя за это могут расстрелять, — нежно сказал Флеминг.
— По крайней мере не раньше, чем нас разоблачат. Осборну эти шутки были неприятны; остальные прятали за ними тревогу и волнение, но сам он испытывал слишком большое нервное напряжение, чтобы понять это.
— Давайте поскорее все закончим. — Он отогнул рукав пальто и посмотрел на часы.
— Нам нужно дождаться, когда стемнеет и уйдет дневная смена, — сказала Джуди. Флеминг порылся в карманах и вытащил фляжку.
— Может быть, выпьем по одной перед налетом? К тому времени, как они добрались до городка, пошел снег — не ласковые, беззвучные снежинки, а неистово жалящая лицо ледяная крупа, гонимая северным ветром. Двое часовых перед зданием счетной машины подняли воротники шинелей, хотя и укрывались в проеме подъезда. Сквозь белизну, переходящую в мрак, они всматривались в четыре приближающиеся фигуры. Джуди вышла вперед и предъявила пропуска, а ее спутники ждали поодаль.
— Добрый вечер. Это группа из министерства.
— Прошу, мисс. — Один из караульных с капральской нашивкой на рукаве шинели взял под козырек и просмотрел пропуска.
— Порядок! — сказал он, отдавая их Джуди.
— Есть там кто-нибудь? — спросила она.
— Только дежурный оператор.
— Мы всего на несколько минут, — сказал Рейнхарт, проходя вперед. Часовые, открыв дверь, посторонились; Джуди с Рейнхартом и Осборном, между которыми шел Флеминг, проникли в здание.
— А девушка? — спросил Рейнхарт, когда они были уже в коридоре.
— Сегодня вечером она сюда не придет, — ответила Джуди. — Мы об этом позаботились. Коридор был длинный, с двумя поворотами под прямым углом, и двери в машинный зал находились в самом его конце, так что от главного входа их не было видно и никакие звуки туда не долетали. Джуди открыла одну из дверей; они вошли и увидели, что помещение пульта управления ярко освещено, но пусто, если не считать молодого человека, который сидел за столом с книгой. Когда они вошли, молодой человек встал.
— Здравствуйте, — сказал он Джуди. — Все прошло хорошо? Он был очень молод, этот оператор, и ситуация, очевидно, страшно ему нравилась.
— Пожалуй, лучше возьмите-ка свои пропуска. — Джуди вернула пропуска Рейнхарту и Осборну, а флеминговский передала оператору. Флеминг снял шляпу и нахлобучил ее юноше на голову.
— Вот что носят вышестоящие!
— Не к чему устраивать представление, — сказал Осборн, беспокойно поглядывая на дверь, пока оператор надевал пальто Флеминга и брал его портфель. Даже с поднятым воротником он явно отличался от человека, который вошел в здание, но, по словам Джуди, в такую ночь трудно что-нибудь разглядеть, а в ее присутствии часовые, вероятно, удовлетворятся тем, что просто пересчитают выходящих. Едва молодой человек кончил застегивать пальто, как Осборн отворил дверь.
— Мы рассчитываем, что вы поступите правильно, — сказал он Флемингу. — Итак, вы проводите проверочное исследование?.. Флеминг вытащил из кармана знакомый блокнот и остановился, ожидая их ухода.
— Я вернусь, — сказала Джуди. — Только проведу их мимо часовых. Флеминг, казалось, удивился.
— Да нет, не нужно.
— Извините, — сказал Осборн, — но это одно из условий.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь…
— Не валяйте дурака, Джон, — сказал Рейнхарт, и они ушли. Флеминг подошел к контрольным стойкам и зло впился в них глазами, чуть посмеиваясь над собой — нервы у него были натянуты как струна. Затем он уселся за клавиатуру входного устройства и стал перепечатывать цифры из принесенного блокнота. Джуди пришла, когда он уже кончал.
— Что ты делаешь? — спросила Джуди. Она тоже нервничала, хотя и почувствовала некоторое облегчение, благополучно проведя оператора мимо часовых.
— Пробую подурачить ее. — Он допечатал последнюю группу. — Для начала сойдет та же старая шуточка с кодовым наименованием. Прошло несколько секунд, прежде чем машина начала реагировать. Но вот лампочки индикаторной панели неистово замигали. Флеминг и Джуди ждали, думая услышать треск печатающего устройства, но вместо этого в коридоре раздался звук приближающихся шагов. Джуди окаменела, но Флеминг схватил ее за руку и втащил в темный коридор, ведущий в старое лабораторное крыло, откуда они могли осматривать зал через полуоткрытую дверь, оставаясь невидимыми. Шаги оборвались у дальнего входа в зал. Они увидели, как повернулась ручка одной из двухстворчатых дверей, затем дверь отворилась и в нее из коридора шагнула Андре.
Джуди ахнула, но ее голос был заглушен гудением машины, а пальцы Флеминга предостерегающе сжали ее руку. Им было видно, как Андре закрыла дверь и медленно пошла вперед, к стойкам контрольных блоков. По-видимому, мигание и гул поразили ее, и, не дойдя нескольких футов до индикаторной панели, она остановилась как вкопанная. На ней была старая серая зимняя куртка с откинутым капюшоном, и в резком сиянии ламп она казалась особенно прекрасной и неумолимой. Однако на ее лице читалась тревога, а несколько мгновений спустя от нарастающего нервного напряжения задергались мышцы на висках и вокруг рта. Медленно, неохотно она шагнула к панели и снова остановилась, словно чувствуя яростное противодействие — словно понимая, что произойдет, но подчиняясь машине, как загипнотизированная. Теперь на ее лице блестели капли пота. Она сделала еще шаг и медленно подняла руки к стержням. При всей ненависти к девушке Джуди готова была уже броситься к ней, но Флеминг не пустил ее. Они увидели, как девушка, медленно и боязливо протянув руки, коснулась контактных пластин. Ее первый вопль прозвучал одновременно со вскриком Джуди. Флеминг зажал Джуди рот ладонью, но вопли Андре продолжали раздаваться, спадая до всхлипываний, когда стрелка вольтметра ныряла вниз, и опять взвиваясь вместе с подпрыгнувшей стрелкой.
