Алексей Корепанов - Ворота из слоновой кости
Он неторопливо жевал соленые орешки, неторопливо глотал импортную «Оболонь» (пивовары из хохлов получились неплохие, не хуже их же ракетчиков – стрелков по родным жилым домам и чужим самолетам) и неторопливо же скользил глазами по газетным строчкам. «Очень интересная газета» действительно была довольно занимательным чтивом: парапсихология, эзотерика, уфология, фантастика, мистика... Полный набор.
Перевернув страницу, Кононов обнаружил крупно набранный заголовок: «Корректор». А чуть ниже было написано: «А. Алькор, г. Тверь». Грех было не прочитать опус земляка, напечатанный под рубрикой «Фантастические истории», тем более объемом всего в один газетный лист.
Не выпуская из руки кружку с «Оболонью», Кононов принялся за чтение.
« – Удачи тебе, Корректор! И не вздумай устроить там какую-нибудь заварушку.
Я в ответ улыбнулся и пожал руку ассистенту. Он вышел из камеры, люк гулко захлопнулся – и я остался в одиночестве. Подголовник кресла давил мне на затылок, но я не шевелился – таймер уже начал обратный отсчет и всего несколько секунд отделяли меня от момента перехода. В круглом окошке напротив моего кресла я видел ассистента – он поднял ладонь, растопырил пальцы и, дублируя таймер, поджимал один палец за другим.
Восемь... Семь...
За стеной камеры возник неясный гул, он все нарастал, словно в атаку на меня устремился разъяренный пчелиный рой; подошвами я ощутил вибрацию пола, и в унисон с ней заныли мои зубы.
Четыре... Три...
Ладони ассистента начали расплываться, словно были всего лишь клочками тумана, и теперь этот туман таял под лучами утреннего солнца.
Два...
Единственный оставшийся поднятым большой палец – как символ успеха первой вылазки в прошлое. Так мне хотелось думать.
Как этот палец исчез – я заметить не успел.
За окошком виднелась в полумраке какая-то обшарпанная бетонная стена со следами опалубки. Пчелиный рой рассеялся, исчез, пол больше не дрожал, и с моими зубами тоже все было в полном порядке. Хронокамера прибыла в расчетную точку прошлого. То есть я надеялся, что именно в расчетную точку – во всяком случае, два десятка беспилотных испытаний прошли успешно и было бы просто несправедливо, если бы именно на мне что-то засбоило...»
Кононов сделал очередной глоток, пальцем смахнул с бровей капли пота.
«Как же это удалось выяснить, что беспилотные испытания прошли успешно? – подумал он. – Пояснил бы, земляк. Автоматическую видеокамеру запускали, что ли?»
«Отогнув рукав старомодного пиджака, я взглянул на старомодные же часы – со стрелками и механическим заводом, таких не производили, наверное, уже лет сорок-пятьдесят. В моем распоряжении было три часа, вполне достаточно для того, чтобы справиться с заданием – оно не представлялось мне особенно сложным.
Поднявшись с кресла, я поправил галстук – что за мода была цеплять на шею куски разноцветной ткани! – пересек камеру и, поднапрягшись, открыл люк. И лицо мое овеял воздух былого.
Место для размещения хронокамеры наши специалисты выбирали очень тщательно – рылись в архивах, изучали старые планы города, разыскивали фотографии. И нашли. Пригородная стройка – там собирались возвести цеха нового завода, и кое-что успели сделать, а потом финансирование прекратилось и железобетонные каркасы, в которые уже было вбухано немало средств, заросли крапивой и бурьяном. Место было безлюдным, все, что можно было растащить и раскрасть, давно растащили и раскрали, и хронокамера, никем незамеченная, могла преспокойно простоять тут, пока я делал свое дело. Через три часа она автоматически должна была вернуться назад, то есть вперед, в будущее – мое настоящее, – и я хотел бы в этот момент находиться внутри. Меня вполне устраивали мои времена.
А потому мне не следовало особо глазеть по сторонам, а следовало мне побыстрее топать к недалекой городской окраине, садиться на конечной остановке в троллейбус номер пять – старинными деньгами на проезд меня снабдили – и ехать к месту, где нужно произвести коррекцию прошлого. Ради позитивного изменения будущего.
Корректор – такая у меня работа.
Мои должностные обязанности не предусматривали моей информированности о побудительных причинах коррекции. Если изъясняться обычным языком, я не знал, чем не устраивает пославших меня людей Борис Владимирович Царьков, рождение которого я должен был предотвратить. Гениальный ли он изобретатель чего-то нежелательного или же маньяк, угрожающий существованию страны, а то и всего человечества; оппозиционный политический деятель или государственный преступник; носитель какой-то небывалой инфекции или ниспровергатель основ... Ничего этого я не знал. Но должен был предпринять такие действия, в результате которых Борис Владимирович Царьков не появится на свет Божий. Что поделать – работа такая...»
Кононов внезапно почувствовал, как на мгновение странно сжалось сердце, и неясная тень скользнула по закоулкам сознания. И тут же исчезла.
«Ну и духотища, – подумал он. – Не в пиве спасение, а в холодном душе. Сейчас приду домой – и в ванную... Вот только дочитаю...»
«День был пасмурным, но теплым – из середины своего сырого марта я перебрался в начало здешнего сентября. Покрытая пожухлой травой обширная пустошь упиралась в высокий кустарник, за которым – я знал это по карте – тянулись огороды, подступающие чуть ли не под окна городских многоэтажек. В воздухе пахло дымом сожженной сухой листвы.
Пробираясь среди безлюдных огородов, я изрядно вымазал туфли – земля была влажной от недавнего дождя, – и мне пришлось, выйдя к остановке, долго отчищать подошвы о бордюр исполосованного трещинами неровного серого тротуара. Вид у подкатившей минут через десять железной коробки со смешными «рогами» на крыше был затрапезный, но, в общем, вполне сносный: во всяком случае, по городу мне предстояло ехать не на велорикше или в телеге, а на электротранспорте; электротранспортом, только другим, я успешно пользовался и в собственном своем времени».
«Дежа вю, – почему-то подумалось Кононову. – Есть такая штука – дежa вю...»
«Заплатив кондуктору за проезд, я уселся возле окна и вынул из кармана фотографию моего объекта. Хотя лицо его, конечно же, помнил наизусть и спутать с кем-либо другим не мог. Обычное, ничем не примечательное лицо. Потенциальный отец Бориса Владимировича Царькова находился где-то в этом городе и знать, конечно же, не знал о том, что через каких-нибудь полчаса я сделаю иной линию его судьбы. На то я и Корректор, чтобы вносить исправления, менять прошлое во благо будущего – моего настоящего...
Троллейбус, тихонько подвывая, довольно бодро бежал по проспекту, иногда тормозя у светофоров. Лязгали на остановках пневматические двери, входили и выходили люди, и мне было как-то неуютно от мысли, что многих из них уже давно нет в живых. Но я старался не думать об этом... Проплывали мимо здания, ларьки и скверы. Я только вчера – в своем времени – впервые попал в этот город. Хронокамеру и прочее оборудование доставили сюда на вертолете и установили на дне бассейна, из которого по такому случаю слили воду – да, у нас на месте недостроенного в былые времена заводского цеха находился просторный бассейн, тысяч на десять квадратов, не меньше. Вместе с сосредоточенным парнем из Государственного Комитета я побывал в той точке, где мне предстояло слегка изменить ход истории – в центре города, возле универмага, выглядевшего довольно непрезентабельно;
