Комбат Найтов - Дробь! Не наблюдать! Орудия на ноль! Чехлы одеть!
- Что с Поповым?
- Он выехал на родину, в Сибирь. За ним вылетели, доставят в Москву.
- Тоже прилетайте, товарищ Жуков. - он повернулся и рукой поманил Власика, что-то сказал ему. Затем сказал уже Жукову:
- А пить флотские умеют! - и показал на присутствующих, где, кроме группы адмиралов, все были изрядно навеселе. Через несколько минут Сталин вышел из кают-компании в сопровождении Власика и ещё трех человек. Через полчаса его поезд тронулся в сторону Москвы.
Попова нашли в тайге под Свирском на Ангаре. Он устроился в старательную артель. Старенький биплан МБР-4 прилетел за ним и плюхнулся на воду в 12 километрах от места базирования артели. Попов вначале заупрямился:
- Я - матрос запаса! Мне всё это на фиг не надо!
Лейтенант Колчин, адъютант командующего, которого Попов хорошо знал, передал ему письмо Жукова.
- Командир просит приехать, Иван Петрович.
Иван почесал довольно длинную бороду, которую он отпустил, чтобы перестать быть похожим на Героя Советского Союза капитана 1 ранга Попова, командира К-56.
- Ну, если так...
Письмо он открыл только в воздухе. Старенькая 'итальянка' ещё один раз села на воду: летчики что-то подкрутили в двигателе, он перестал чихать, и сели они уже в Иркутске. Там 'сидел' Си-47 командующего, на нем и вылетели в Москву. Одет Попов был по-походному: черный ватник, косоворотка, черные вельветовые брюки, заправленные в кирзовые армейские сапоги. Застеснялся он уже в Москве, когда выяснилось, куда они едут.
Попов доложил Сталину, что у него в Тромсё была девушка, Аннет. Неженатый Попов собирался жениться на ней, она была беременна от него. Проверяющий полковник Саватеев предложил ему сделку: он подписывает 'закладную' на Жукова, где тот обвиняется в шпионаже в пользу Великобритании, и они 'закрывают' дело на него, и его, только, отправляют на Тихий океан. В ответ 'проверяющий' получил по морде.
- Почему мне не доложили, Иван Петрович! Я же Вас спрашивал: 'За что?'
- Если бы вы за меня вступились, товарищ адмирал, все бы это повесили бы на Вас. Они же про всё знали: и про то, что Вы не допустили меня в 42-м к самостоятельному управлению, и про то, как Вы говорили мне, что командир, не умеющий пользоваться планшетом, локатором и гидролокатором, Вам не нужен. И про то, как я неделю сдавал задачи и зачёты Вам. Они кричали: 'Он же унизил тебя! Он сам учился на курс младше!' Они 'рыли' под Вас. Я им был нужен, как зацепка. В общем, не выдержал я, командир, ударил. А рука у меня тяжёлая. А когда дошло, что натворил, решил взять всё на себя. Я ведь не обиделся тогда, в 42-м. Просто понял, что мне ещё, как командиру, расти и расти, чтобы догнать Вас, товарищ адмирал. Извините, товарищ Сталин, надо было это сказать командиру сейчас. Лучше поздно, чем никогда.
Сталин выслушал Попова, походил по кабинету.
- А девушка Ваша где?
- Не знаю, товарищ Сталин. И что с ребёнком стало, не знаю.
- Отправьте капитана 1 ранга Попова в Тромсё, товарищ Жуков! Пусть разберётся с семейными делами.
- Есть, товарищ Сталин.
Михаила Афанасьевича Кустова на флот вернуть не удалось. Его отправили на Камчатку строить новую базу 'Рыбачью' в бухте Крашенникова. Встретиться с ним Жукову не удалось. Но, после этих событий у него резко прибавилось 'общественной работы'. Сталин высказал ряд претензий к Жукову, который с головой ушёл в создание нового флота, в том плане, что он упустил работу с 'нефлотскими' товарищами, с трудящимися Мурманской области, с обкомом партии.
- Мне требуются активные коммунисты, способные выполнять как обычную, так и партийную работу. Тебе необходимо подтянуть это направление. Я понимаю, что времени, кажется, нет ни на что более, тем не менее, необходимо выделить его и на эту сторону нашей жизни.
- Я привык, что у меня толковые заместители по политической части, товарищ Сталин, и редко вмешиваюсь в эту работу.
- Нет надобности исполнять их работу, но, требуется научиться их контролировать, направлять их деятельность в нужное русло, а для этого необходимо быть в курсе того, что происходит и в области, и в обкоме, в стране и в партии в целом. Понял!
- Так точно!
- Действуй!
На очередной партконференции Мурманского обкома его избрали членом бюро обкома партии, через некоторое время избрали депутатом Верховного Совета СССР третьего Созыва.
До этого Владимир мало сталкивался с этими вопросами. Он контактировал со Старостиным по телефону, от флота в обкоме 'сидел' Николаев, профессиональный 'комиссар'. Честно говоря, Жуков мало подходил для такой работы: впрягаться ещё и в дебри береговой жизни, когда хватало выше крыши собственных обязанностей, было и утомительно, и не интересно, но, получив приказ, отвечают 'есть!', и исполняют его. Третьего не дано. По перестановкам, происходившим в партаппарате, было заметно, что Сталин начал отдавать предпочтение промышленникам и военным, проявившим себя в Великую Отечественную и в послевоенные годы. В ноябре 1950 года во время испытаний 'РДС-6с' произошла авария с большим выбросом радиоактивного тритерида лития. Пострадала приемная комиссия во главе с Берия, Кагановичем и Хрущёвым. Многие получили серьёзные дозы облучения. В результате, в начале 51 года, образовалось три вакансии в Политбюро ЦК КПСС. Расследование показало, что под крышкой находилось неизвестное взрывное устройство. Был обвинён конструктор 'РДС-6с' Сахаров, который был среди пострадавших, но у него было алиби. Других виновных не нашли. В комиссии оказались Председатель 'комитета '1'' Малышев, секретари ЦК Брежнев и Суслов. Все трое умерли через 4 года от лучевой болезни. Испытания 'РДС-6с' успешно провели через полгода. Жуков не ожидал такого развития событий, считал, что последует обычная для конца тридцатых годов процедура арестов и судов, но Сталин не стал устраивать 'комедии'. Все были награждены, посмертно, установлены бюсты на родине Героев. Страна торжественно похоронила погибших 'кузнецов ядерного щита'. О 'диверсии' никто не вспоминал, речь везде шла только о крупной аварии.
Добавил хлопот и новый командующий ВВС флота Е. Н. Преображенский, который подбросил Кузнецову идею создания турбореактивной сверхзвуковой летающей лодки Т-203. Заданием предусматривалось, что машина должна развивать максимальную скорость 2500 км/ч, обладать дальностью полета 15000 км, практическим потолком 18000-23000 м, взлетать и садиться на волну высотой 2,5 м, при скорости ветра до 20 м/с, на лед и снег. Двигатели: пять ТРДФ НК-10Б (5 х 26 000 кгс) либо, временно, НК-6 (5 х 22 500 кгс). Флот должен был обеспечить её дозаправку, обслуживание, аэродромами подскока в ледовом панцире Арктики. Жуков оказался опять 'крайним': его сделали ответственным и за этот проект! Лодку проектировал СибНИИА в Новосибирске, под руководством Бартини. Строили её в Таганроге. С целью уменьшения коррозии использовали титановые сплавы. Для 'А-56', как в последствие называлась лодка, впервые в мире применили роторы турбин из титана. Как всякая летающая лодка, она 'боялась' брызг, и реактивные двигатели приходилось защищать от брызг и коррозии. Её боевая нагрузка была не очень большой, всего три тонны, но она могла нести либо крылатую термоядерную ракету, либо бомбу, вес которых обещали сделать именно таким. Работа началась, и различного рода согласования достали Жукова так, что он уже хотел обратиться к Сталину, что его заставляют выполнять ненужную работу. Дело у Бартини было поставлено так, что на малейшие изменения приходилось ставить свою подпись, как ответственному от флота. Впрочем, как только Бартини перебрался в Таганрог и приступил к постройке, так стало поспокойнее.
