Айзек Азимов - Основание
Анкор Джаэль еле-еле пробрался в зал с помощью полиции, а затем прошел сквозь более редкую толпу к креслу Хобера Мэллоу. Тот с облегчением повернулся.
— Клянусь Сэлдоном, я уже подумал, что все пропало. Достали?
— Держите, здесь все, что вы просили. *
— Хорошо. Что там толпа снаружи?
— Она просто беснуется.
Джаэль неуверенно поерзал в кресле.
— Вам не следовало допускать открытого суда. Вы могли это сделать.
— Но я не хотел.
— Поговаривают о суде Линча. Люди Манлиса на других планетах…
— Именно об этом я и хотел спросить вас, Джаэль. Он настраивает против меня церковную иерархию, да?
— Не знаю. Внешне все слишком даже благопристойно. Когда дело касается межзвездных законов, он, как министр иностранных дел, возглавляет обвинение. Как первосвященник и кардинал, он поднимает толпы фанатиков…
— Ладно, неважно. Помните ли вы слова Хардина, о которых упоминали в прошлом месяце? Мы им покажем, что бластер может стрелять в обе стороны.
В зале собирался занять свое место мэр, и члены Совета поднялись в знак уважения.
— Сегодня моя очередь, — прошептал Мэллоу, — сидите и смотрите комедию.
Заседание суда началось, и спустя пять минут Хобер Мэллоу, сопровождаемый враждебным шепотом со всех сторон, вышел на пустое пространство перед скамьей мэра. Одинокий луч высветил его, и на экранах телевизоров перед тысячными толпами Основания и других планет, а также в каждом доме на мириадах экранов частных телевизоров появилась огромная вызывающая фигура Главного Торговца.
Он начал говорить спокойно и просто.
— Чтобы не тратить время зря, я сразу же прокомментирую каждый пункт, по которому мне предъявили обвинение. История о священнике и толпе, представленная в интерпретации прокурора, имела место…
По залу прокатился шум, на улице раздались дикие вопли толпы.
Мэллоу терпеливо ждал пока утихнет шум.
— Однако картина, которую он нарисовал, еще далека от совершенства. Я прошу дать мне возможность дополнить ее своими замечаниями. Сначала может показаться, будто мой рассказ не имеет отношения к делу, за что я заранее прошу у вас прощения.
Мэллоу говорил, не глядя в бумаги, лежащие перед ним.
— Начну с того же момента, что и прокурор: со дня моей встречи с Джораном Саттом и Твером поочередно. Что произошло на этих встречах, вы знаете. Все наши разговоры были пересказаны, и мне нечего добавить, кроме собственных мыслей в этот день. Меня терзали подозрения, так как имевшие место события носили весьма странный характер. Посудите сами. Два человека, которых я практически совершенно не знал, вдруг делают мне неестественные и совершенно невероятные предложения. Один из них, секретарь мэра, просит меня взяться за обязанности государственного шпиона и выполнить это дело, природу и важность которого вам сегодня объяснили, в строжайшей тайне. Другой человек, невежественный лидер политической партии, просит меня баллотироваться в члены Совета.
С Саттом было все понятно — он не доверял мне. Возможно, он думал, что я продаю атомное оружие врагам и готовлю восстание, а возможно, Сатт просто пытался ускорить события или, по крайней мере, думал, что ускоряет их. В таком случае во время выполнения миссии при мне должен был находиться его человек. Последняя мысль, однако, не приходила мне в голову до тех пор, пока на сцене не появился Джеймс Твер.
Твер представился мне бывшим торговцем, ушедшим в политику, но тем не менее раньше я не слышал о его торговой карьере ничего, а мои знания в этой области обширны. Далее. Хотя Твер постоянно твердил, что получил свое образование на Основании, он, как ни странно, ничего не слышал о кризисе Сэлдона.
Мэллоу остановился, чтобы важность того, что он сказал, дошла до сознания каждого, и был впервые вознагражден молчанием, которое ничто не нарушало. Коренные жители Терминуса все прекрасно поняли. Человек с любой другой планеты мог уловить лишь затуманенную религией версию, ибо не знал ничего о кризисах Сэлдона. Но это не было последним из всего, что им еще предстояло понять.
Мэллоу продолжал:
— Найдется ли среди вас хоть один человек Основания, который бы не знал природу этого кризиса? Только один тип обучения на всей планете может дать образование, полностью исключающее любое упоминание об историческом процессе Сэлдона.
Поэтому в ту же секунду я понял, что Джеймс Твер никогда не был торговцем. Я знал, что он находится у меня по приказу священников и, возможно, сам один из них. Несомненно и то, что прежде чем возглавить политическую партию, он продался Джорану Сатту.
В то время я был словно в потемках. Я не знал целей Сатта по отношению к себе самому, но поскольку он делал вид, что дает мне полную свободу действий, то я не сидел сложа руки. Я больше не сомневался, что Твера приставил ко мне Джоран Сатт в качестве неофициального стражника. Если бы я не клюнул на его удочку и не взял того с собой, Сатт придумал бы что-нибудь другое, в чем бы я не сразу разобрался. Известный враг не так опасен, и я предложил Тверу лететь со мной. Он согласился. Это, господа советники, объясняет две вещи. Во-первых, Твер вовсе не мой друг, дающий свидетельские показания против меня с явной неохотой, ради восстановления справедливости, что пытается доказать обвинение. Во-вторых, это объясняет мои действия при первом появлении священника, в убийстве которого меня обвиняют, — действия, пока вам неизвестные, так как я о них еще не говорил.
Члены Совета, чем-то обеспокоенные, перешептывались. Мэллоу театрально откашлялся и продолжил:
— Мне очень неприятно описывать чувства, возникшие у меня при сообщении о том, что на борту звездолета находится беглый миссионер. Даже неприятно вспоминать об этом. В голове у меня началась полная сумятица. Сначала я думал, что это очередной ход Сатта, но просчитать все сразу невозможно. Я был в полной растерянности и мог сделать только одно — избавиться от Твера на пять минут, услав его за моими офицерами, и в его отсутствие включить видеомагнитофон, чтобы потом детально проанализировать происшедшее. Я считал, что все, вызывающее сомнения в тот момент, может стать очевидным при повторном просмотре.
С тех пор я просматривал этот фильм около пятидесяти раз. Пленка у меня с собой, и я готов продемонстрировать ее в пятьдесят первый раз.
Мэр монотонным голосом отдал приказ, в то время как в зале нарастал шум, а галерка ревела вовсю. В пяти миллионах домов Терминуса возбужденные зрители придвинулись поближе к телевизорам, а на скамье прокурора, не отрывая своего взгляда от Мэллоу, Сатт холодно покачал головой в ответ на нервные реплики первосвященника.
![Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]](/uploads/posts/books/116810/116810.jpg)
![Айзек Азимов - Основание [Академия]](/uploads/posts/books/116819/116819.jpg)
