Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21
Система Мю Змееносца должна была пройти сквозь мощный корпускулярный выброс из Ядра Галактики. Прохождение длилось бы немногим более ста семи лет - ничто по критериям мертвой материи, но, согласно теории биолизации планет, излучение сожгло бы протожизнь Солы.
Это была задача на пределе возможностей.
Любовь, которая живет только внутри того, кто любит, которая не спасает и не греет тех, кто вне, - погибает. Медленно. Незаметно. Обязательно и неизбежно. Мы это понимали. Угасшая любовь опустошает, как ничто другое в мире. Мы не могли позволить угаснуть нашей любви.
– Что же теперь? - снова услышал я.
– Надо погрузить материалы. Тело профессора, - я запнулся, - тоже.
– Да, вот что, - сказал он. - Я забыл… Она просила нас взять ее с собой. Хочет быть с отцом… и позаботиться о нем на Земле.
– Ты с ней виделся? - медленно спросил я.
– Она звонила мне днем.
Она звонила Ему.
– Пусть летит, - сказал я спокойно.
– Ты должен увидеться с ней до отлета.
Я пожал плечами.
– Тогда я полечу туда и объясню ей все про тебя.
– Не глупи.
– Ты отвечай за себя, а я уж… да.
– Поступай, как знаешь.
Он помолчал, снова заглядывая мне в глаза, а потом отвернулся.
– Понимаешь, - глухо произнес он, - в такой момент, когда все рухнуло, совершенно все, ты же видишь… хочется, чтобы хоть что-то уцелело. Понимаешь? Хоть что-то. Это очень важно. Все связано. А ты даже для этого не делаешь ничего сейчас…
– Я делаю, - сказал я. И улыбнулся.
Тридцать лет человечество было счастливо.
Мы обманули себя. Все оказалось наоборот. Сто двадцать три человека погибли более чем напрасно. Цель оказалась хуже, чем миражом.
И настал мой черед. Черед стервятника, который приходит туда, где произошла трагедия, и с холодной настойчивостью выясняет, кто хотел добра недостаточно добросовестно. Мечтал недостаточно активно. Любил недостаточно грамотно. Моя работа начинается, когда мечта умирает.
Мы убили свою мечту.
Когда я вылетал сюда полгода назад, этого еще не знали. Даже здесь. Следившие за процессами в океане Солы работники биоцентра не понимали, что происходит. Горячие головы уже разрабатывали проекты ускорения эволюции жизни на Соле, чтобы не через миллионы, а лишь через тысячи лет появились крупные животные, потом - люди но в ежемесячных отчетах биоцентра вдруг пропали нотки гордости, и Контрольный отдел решил подстраховаться.
Все оказалось наоборот. Именно на этой стадии протожизнь требует лучевой стимуляции. Многие планеты - я по памяти могу назвать четыре, на которых были обнаружены все условия для возникновения жизни и которые все же не дали жизни по непонятным тогда причинам, доходили до состояния Солы и оставались безнадежно мертвыми, потому что в должный момент не получали мутагенной подкормки извне. Когда-то ее, возможно, получила наша Земля. И вот теперь - неслыханное везение! - ее могла бы получить и Сола, если бы не вмешались люди, которые хотели только Добра.
И никто не был виноват. Странно.
– А помнишь, двое ребят из параллельного класса пытались бежать на Стройку?
Я помнил. Я разведывал для них план грузовых трюмов корабля, которым они решили добраться до Плутона, потому что имел доступ на космодром к отцу. Я сам хотел бежать с ними да ногу защемило люком, автомат которого был вскрыт для текущего ремонта, но по халатности техников все еще задействован. Мне раздробило голень. Ребята ждали у ворот порта и, когда глайдер "скорой помощи" с воем промчался мимо них, выруливая на санитарную полосу дороги, я ухитрился в приоткрытое окно швырнуть им скомканный листок с планом, где неисправный люк был обозначен как положено, черепом со скрещенными костями - я выводил их еще там в полутемном коридоре, опрокинутый на холодный пол, беспомощный с мутящейся от нестерпимой боли головой.
– Помню, - сказал я.
– Неужели можно было что-то сделать? Ничего, подумал я. Ничего. Если человек убежден, что на глазах у него гибнет его мечта, он не может не спасать. Он не может не помогать. Если б мог в пустой Вселенной он чувствовал бы себя не изгнанником, а хозяином. И проблемы не возникло бы вообще. У нас не было выбора.
– Ничего, - сказал я.
– Да, - ответил он и тяжело вздохнул, словно малыш, успокаивающийся после слез. - Это как-то понимаешь не укладывается в голове, что-то в этом есть ненастоящее - что мы тридцать лет изо всех сил убивали все это, и так убили, что даже нет способа вернуть.
– По-моему это ясно, - сказал я. - Осталось пятнадцать часов до отлета. Необходимо погрузить материалы, аппаратуру чтобы, если там возникнут сомнения сразу проверить ее. Надо, кроме того, привезти сюда его дочь…
– Да я же не об этом! Я - обо всем…
Человек не может не помогать. Даже если не уверен, что его помощь полезна. Иначе мы вымерли бы еще в пещерах. Это наш способ существования. Пока в нас живо человеческое, мы будем предлагать, навязывать свою помощь друг другу. И звездам. Вот он полетит сейчас к ней, будет что-то объяснять, рассказывать какой я хороший. Потому что у него тоже нет выбора. Потому что мудрость недействия бесплодна. Тот кто способен отказаться от возможности помочь из боязни повредить помощью - убит, сломался когда-то.
– Ах, обо всем, - сказал я будто только что поняв. Что же, - я улыбнулся. - Будем чуточку умнее. Теперь мы будем еще чуточку умнее. Я сам расскажу в Совете, - сказал я. - И постараюсь добиться, чтобы мне дали выступить по всеобщему вещанию. В тот же день. Так лучше и лучше. Не нужно интервала. Успеют возникнуть слухи, а самое мерзкое, когда о смерти мечты люди узнают из слухов. Нет ничего честнее мечты и смерть ее то же должна быть честной. - Я потер ладонями щеки. - Я добьюсь. Ты мне поможешь.
Он медленно кивнул.
– Так я лечу, - сказал он.
– Да, ты говорил, - ответил я протянул руку к биоконтакту селектора и попросил: - Кофе сюда.
– Будешь работать? - спросил он.
– Да посижу немного.
– Она тебе не простит, если ты не поддержишь ее сейчас.
– Наверное, - ответил я. - Но если не простит - значит, и хлопотать не из-за чего. Разве я не прав?
– Ты прав - сказал он. - Ты прав, но правота твоя - ни уму, ни сердцу…
Я пожал плечами.
– Ну почему? - отчаянно спросил он. Почему в этой чертовой жизни все как-то по- дурацки устроено?
– Я и на это могу ответить, - заявил я.
– Ну, ответь.
– Потому что все вот это - я сделал широкий жест, обведя весь окружающий мир, - все еще куда сложнее, чем укладывается вот здесь - согнутым пальцем я постучал себя по лбу. - Можно конечно плюнуть на все и поплыть по воле волн и тогда жизнь сразу станет очень простой и гладкой. Но перестанет быть человеческой, вот в чем штука.
