Томаш Колодзейчак - Когда прольется кровь
С каждым днем, с каждой минутой... она приближается, ястребом кружит над головой и вот-вот упадет, неожиданная, хоть и ожидаемая.
Смерть за смерть, убийца моего брата!"
Он добрался до дома Горады без помех. Правда, наткнулся на один патруль, но солдаты, видя грязного, заросшего, согбенного до земли деда, не стали даже задерживать его. Дорон прошел мимо, согнувшись, волоча левую ногу. Солдаты здорово удивились бы, если б увидели кароггу, укрытую под перекинутым через спину рваным плащом. Или если б заглянули в один из стариковых мешков.
Дорон проводил солдат взглядом, а когда те скрылись в ближайшем переулке, на минуту выпрямился, охнув от боли. Полгорода он прошел, согнувшись, и эта дорога измучила его больше, чем поход к Кругу. Однако игра стоила свеч.
Остановившись у дома Горады, он некоторое время прислушивался. В страшной тишине, словно туман окутывающей город, тишине, от которой мурашки пробегали по коже, он пытался уловить какой-нибудь знакомый звук смех, разговор, шаги, скрип телеги.
Дважды стукнув в дверь и так и не дождавшись ответа, вошел внутрь. Дверь скрипнула, и Дорона охватила тьма. Внезапно ослепнув, он протянул руки. Тишина и темень. Дома не было никого.
Немного погодя глаза Дорона освоились с темнотой, и он начал различать стоящие в сенях предметы. Вошел в большую комнату. От печи еще шло приятное тепло, запах пищи засвербил у Дорона в носу. Давно уже у него во рту не было ничего, кроме дичи и овощей, ничего, приготовленного руками умелой хозяйки.
Он никуда не спешил. По крайней мере сейчас. Надо дождаться Гораду, только она может знать, где укрылся Магвер. А Магвер ему необходим.
Дорон присел на скамью около печи. Стянул одежду, сунул под скамью, скинул со спины кароггу, осторожно положил рядом с собой. Только после заметил, что на столе лежат несколько испеченных на поду лепешек. Взял одну, понюхал.
"Хорошо, - подумал он, вонзая в нее зубы, - что Горады еще нет".
Его разбудил утренний холод. Он раскрыл глаза, но еще некоторое время лежал неподвижно. Горады не было. Она не могла войти в дом беззвучно, а его пробудил бы малейший скрип. Так ли? Это ведь не лес, где все его тело улавливает знаки, где растут братья-деревья, всегда готовые помочь. Это город, ежегодно пропахиваемый бановской сохой из черного дерева. Под ногами утрамбованная глина, а не Земля Родительница. Тут иначе спится, дышится, слышится. Да и сон после долгого похода и выжидания был крепок. Дорон усомнился в том, что Горады и сейчас нет дома. Ведь она могла вернуться и отправиться спать, даже не заглянув на кухню. Впрочем, что бы ей делать здесь ночью?
Он скинул с себя покрывало и поднялся со скамьи. Протер кулаками глаза, потянулся. Удостоверился, что Горада не вернулась. А выйти она должна была не так давно, не больше двух дней назад. Оставшиеся на кухне лепешки были, правда, немного суховаты, но еще съедобны. Куда же она могла пойти? За армией, на поле боя? Но ведь у нее там нет ни мужа, ни брата, ни сыновей, которым могла понадобиться ее помощь. Может, убежала из Даборы от войны? Однако в таком случае она прихватила бы из дома многие вещи, а здесь все лежало на своих местах.
В этот момент за стеной послышался громкий женский смех. Дорон вздрогнул. Одним прыжком перепрыгнул через порог комнаты. Сам скрытый в полумраке, мог наблюдать за входом.
Женщина отворила дверь, впустила черноволосого мужчину. Захохотала, когда тот притиснул ее к стене, засунул руки ей под юбку.
Смех замер на губах, когда она увидела выходящего из комнаты Дорона. Она нервно оттолкнула от себя мужчину, который только теперь понял, что происходит нечто странное. Лист ударил крепко, однако не настолько, чтобы переломить ему шею. Черноволосый повалился на пол у ног Горады.
Женщина уже собралась кричать - Дорон не дал ей на это времени: прижал к стене, как до того черноволосый. Он подумал именно так: "Как черноволосый" - и почувствовал, как мягко сгибается под ним женское тело. Держа правую руку у нее на губах, левой обнимая за талию, он почувствовал, как в нем поднимается желание. Горада заметила это, а может, узнала Дорона - важно, что она перестала дрожать и уже не отталкивала его. Дорон глубоко вздохнул. Посмотрел прямо в глаза Гораде и, кроме страха и удивления, заметил в них вспышку радости. А может, торжества. И тут же пришел в себя. Отодвинулся немного и, отпустив ее губы, крикнул:
- Где Магвер?
Он держал в руках камень. Она застыла, побледнела, глубоко вздохнула.
- Ты знаешь! - Он тряхнул ее. - Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Я ищу Магвера.
Женщина кивнула. В глазах - а глаза, пожалуй, были самым красивым на ее лице - появились слезы.
- Что произошло, женщина?
- Его забрали...
- Кто? - спросил он, хотя ответ мог быть только один.
- Солдаты... Он прятался здесь, кто-то, видимо, заметил, донес... Они пришли утром...
- Когда?
- Погоди. - Она посчитала на пальцах. - Четыре дня назад. Похоже, они приняли его за дезертира или труса, не откликнувшегося на призыв Белого Когтя.
- Что с ним сделали потом?
Она пожала плечами. Дорон уловил в ее поведении что-то странное, но у него сейчас не было ни времени, ни охоты разбираться.
- Белый Коготь держит арестованных в казармах, оставшихся после бановой армии. Там, кажется, есть какие-то ямы...
- Есть, - кивнул Дорон. - Ты не слышала, что они делали с узниками?
- А мне-то что до того! - возвысила она голос.
"Твердая, - подумал Дорон. - Только что тряслась от страха, а вот-вот гляди браниться начнет". Однако вслух спросил:
- Им головы не рубили, не вешали?
- Наверно, нет, об этом бы я знала. - Она взглянула на Дорона и осеклась на полуслове. Он уже ее не слушал. Водил глазами по-над головой женщины, словно что-то вспоминал.
"Неужели вчера я видел те телеги и на одной из них стоял Магвер? Я не заметил его, но он мог быть где-то там, стиснутый другими... А если так..."
- Слушай, женщина, - тряхнул он Гораду. - Я еще сюда вернусь. Только попробуй кого-нибудь на меня науськать, кончишь скверно. Если Магвер появится, скажи ему, что тот, который усмирил огонь, уже в Даборе. Пусть он ждет в условленном месте.
Он отпустил ее, направился к двери. Задержался над телом черноволосого мужчины, наклонился, прислушался к дыханию.
- Скоро встанет. Лучше, если он никому не будет рассказывать о том, что здесь произошло. А ты, женщина, подумай малость о тех бравых солдатах, которые сегодня сольются с Землей Родительницей. Подумай о крови, которая удобрит поле. Это не день радости, женщина.
Дорон повернулся и вышел из дома.
Магвер мало что помнил из того, что случилось позже. Раны умастили мазями, останавливающими кровотечение, напоили, накормили, остригли волосы. Потом кинули в обрешеченную телегу вместе с другими такими же, как он, несчастливцами и куда-то повезли... Не сразу он понял куда. Перед глазами все еще стоял туман, до слуха не доходило ни звука, лишь ноздри помнили запах крови. А боль, которую последнее время он испытывал, хоть уже и не была столь мучительной, столь страшной, затаилась под кожей, покалывала подушечки пальцев, вызывала дрожь губ. То ли резкие покачивания телеги на неровной дороге, то ли постанывания соседей, то ли возбужденные голоса проходящих мимо людей - но понемногу он начал приходить в себя. Хотя картины перед глазами по-прежнему расплывались, а звуки соединялись в шум, монолитный шум, сквозь который лишь изредка прорывались понятные фразы, разум Магвера снова начал работать.
