Владимир Михановский - Случайные помехи
– Если и полетим, то всем советом, а это не так страшно, – пошутил астрохимик.
Разговор за столом рос, ширился, как река в половодье. Все говорили много, возбужденно, но за каждой фразой угадывалось тщательно скрываемое волнение. Что ни говори, ответственность на себя они взвалили немалую. Скоро вернется «Анастасия», и еще неизвестно, к каким последствиям это приведет. Никто, однако, вслух об этом не говорил. Словно сговорившись, затрагивали только нейтральные темы: зима в этом году на Кавказе наступила рано… В Большом театре интересная премьера, кто видел – все хвалят, слетать бы в Москву… Славно бы в воскресенье всем советом выбраться на лыжах в горы – а что, закисли, засиделись.
Алонд откровенно ухаживал за Женевьевой, хотя та держалась с некоторым холодком, отчужденно.
Зое Алексеевне стоило больших усилий поддерживать общий разговор и улыбаться. Мысли ее витали далеко.
– Милая Женевьева, мы все измучены ожиданием, – неожиданно произнес Макгрегор, обращаясь к Лагранж.
– Вы о чем?
– Ну как же! Вы обещали сюрприз для всех, и все мы жаждем его!
– Сюрприз? Вот он, – произнесла она, вытащила из кармана пеструю коробочку и высоко подняла ее над головой.
– Что это? – спросил астробиолог.
– Угадайте, – предложила Женевьева. Посыпались предположения, на каждое Женевьева только покачивала головой. Когда поток предположений иссяк, она довольным тоном произнесла:
– Не буду вас больше мучить. В этой коробочке заключено бессмертие… для каждого из вас.
– Бессмертие? – переспросил Алонд.
– Ну, если не бессмертие, то по крайней мере долголетие, – поправилась Женевьева. – Я приготовила для вас чай из листьев трабо, которые на той неделе привезли с Венеры!
Алонд отдал распоряжение многопалому манипулятору, и через некоторое время тот водрузил на середину стола серебряный самовар, окутанный клубами пара. Заваривать чай Женевьева не доверила никому, сама провела эту ответственную операцию, и вскоре вся компания с шутками и прибаутками приступила к чаепитию.
Зоя сидела тихая, задумчивая, прихлебывала из стакана чуть горчащий, ни на что не похожий по вкусу напиток, поглядывала на панораму города, раскинувшегося далеко внизу. Картина была заштрихована косо летящим снегом, но от этого не была менее впечатляющей.
– Зоя Алексеевна, можно задать вам один вопрос? – обратился к ней через стол астрохимик. Он говорил совсем тихо, но Зоя расслышала.
– Слушаю, – посмотрела она на него.
– Видите ли, мой вопрос может показаться вам неделикатным, – продолжал астрохимик. – В таком случае можете не отвечать на него.
– Я слушаю, – проговорила Зоя.
– Зоя Алексеевна, мы все с нетерпением ждем возвращения «Анастасии» на Землю. Корабль должен появиться скоро, может быть даже, на той неделе. Мы все надеемся, что видеопленка автофиксатора подтвердит: на нашу планету вернулся не кто иной, как капитан Торопец. Ну а если предположить другой вариант? Вдруг окажется, что в контейнере медцентра находится инопришелец, представитель чужой цивилизации? Как вы тогда поступите? – посмотрел на нее астрохимик.
Шум за столом утих: все ждали, что она ответит. Зоя вздрогнула: как этот человек сумел угадать ее мысли? Она обвела взглядом повернувшиеся к ней лица. С этими людьми она успела если не сдружиться, то свыкнуться. Макгрегор хотел погладить бороду, да так и застыл. Рука Женевьевы замерла в воздухе со стаканом кирпично-красного чая, сулящего столько благ. Что скажет жена капитана Торопца?
– Я много думала над этим, – задумчиво произнесла Зоя Алексеевна. – Ответ мой прост и однозначен. Кем бы он ни был, но человек попал в беду. Да, человек! И для меня не важно, представителем какой цивилизации он является. Он страдает, его жизнь в опасности. Так неужели вы думаете, что я брошу его в беде? Никогда!
– И будете продолжать заботиться о нем? – спросил астробиолог, когда Зоя на мгновение умолкла.
– Я буду выхаживать его так же, как Сергея. И так же защищать его! – отважно добавила молодая женщина и посмотрела на членов совета; никто не улыбнулся. – И еще скажу: разумные цивилизации не станут враждовать между собой, я в это не верю, слышите – не верю!..
Стихийные аплодисменты, вспыхнувшие за столом, смутили Зою Алексеевну, она опустила глаза. Громче всех хлопали Женевьева и Макгрегор.
– Спасибо, друзья, – произнесла Зоя и встала. Когда аплодисменты стихли, она продолжала: – Теперь об эксперименте, которому все мы посвятили жизнь. В чем его высший смысл? Я думаю, не разъединять, а объединять цивилизации, наводить между ними космические мосты. Ну, а недоразумения… Конечно, они будут. Но недоразумения для того и существуют, чтобы устранять их.
– С такой точкой зрения трудно спорить, – согласился астрохимик.
– А вы с нею не спорьте! – посоветовала раскрасневшаяся от волнения Женевьева.
– Почему?
– Безнадежное дело. Говорю по собственному опыту! – пояснила она.
Застолье затянулось допоздна. Они вели задушевный разговор в ярко освещенном зале, повисшем над бездной, и никак не хотели расходиться. Между тем снегопад пошел на убыль, и крупные зимние звезды все ярче проступали на куполе зала сквозь прихотливый танец снежинок. Снаружи налетел ветер, начиналась метель, а здесь было тихо, уютно, хотя от взгляда вниз, в пропасть, с непривычки могла закружиться голова.
Зоя обратила внимание, что Женевьева в этот вечер находится в необычном возбуждении. Такой она ее еще не видела. Она много танцевала, сама выбирала музыку, затем объявила, что хочет спеть. Макгрегор с готовностью взял гитару, которую прихватил с собой. Женевьева вышла на середину зала.
– Что будем петь? – осведомился Алонд.
– «Голубую орбиту», – подумав, произнесла Женевьева и тряхнула головой.
И тает сомненья инертная масса,
И ливням космическим сердце открыто.
Ракету ведет неизменная трасса —
Любви и мечты голубая орбита, —
начала она сильным сопрано, но сбилась, смешалась и кончила тем, что махнула рукой и сбежала куда-то в уголок, где Зоя беседовала с астрохимиком.
– Что случилось? – спросила Зоя.
– Я сегодня не в голосе, – со смехом пояснила Женевьева.
– Зато явно в ударе, – добавил астрохимик. Он был прав: мужчины ею откровенно любовались.
Снова включили музыку. Она рождалась, казалось, в каждой точке обширного зала, доносилась из каждого уголка, ручейки ее сливались в широкую реку.
– Так не хочется, чтобы кончался этот вечер, – шепнула Зоя, когда Женевьева присела рядом.
К ним подошел Макгрегор.
– Не помешал? – спросил он.
– Садитесь, Алонд, – указала Зоя Алексеевна на свободный стул.