Александр Марков - Отражение Улле
Эйле упала без сил.
- Вот оно что... - пробормотал Орми, содрогаясь. - Опять... Петля... Нас убили, и кто-то снова вытащил нас из прошлого... Только зачем? Эйле, как же это... кто у тебя в голове?
- Никого, - шепнула Эйле. - Я сама.
- Ну, нет. Слишком уж похоже... И петли не было?
- Петли? - Эйле вдруг сморщилась, как от боли. - Может, и была... были... как же без петель...
Кулу подошел к ним, зажимая рукой рану. Внимательно взглянул на Эйле и сказал:
- Слышь, Орми. Где ты ее взял?
- Встретил. Она из плена бежала. Из Гугана.
- Немудрено, - усмехнулся Кулу, поддев ногой обрывок ремня. - Так откуда хошь сбежишь. Значит, людей заклинаниями сжигаем? Ловко. - Кулу нагнулся и схватил Эйле за горло косматой ручищей. Девушка замерла. Кулу бросил косой взгляд на Орми:
- Не серчай, змееныш. Сам видишь, надо ее прикончить.
- Попробуй только. Сгоришь, как Рах. Только медленно. - Орми скрипнул зубами.
- Ну, это ты, положим, врешь, - осклабился Кулу. - Ладно! Кто там есть... Барг! Завяжи девке пасть и скрути покрепче, не так, как в прошлый раз. Ты усек, что она ремни рвет и смертное слово знает?
- Усек, - пробасил Барг. - Не дурей тебя небось.
Кулу передал Эйле Баргу, уселся на землю рядом с Орми и скрестил руки на груди. Глаза его были холодны и насмешливы. Крови, сочившейся из раны, он, казалось, не замечал.
- Ну, так. Время идет. Я жду дотемна, Орми.
- Постой... Тебе разве мало? Сам видел только что силу Имира!
Кулу покачал головой.
- Я видел силу Улле, змееныш. Но я и без вас ее видел. Насмотрелся вот так.
- Эйле убила твоего врага. А тебя не тронула.
- Ты языком не мели. И задурить меня не пытайся, не выйдет. Ей это нужно было больше, чем мне.
- Каких же ты хочешь доказательств?
- Это уж твоя забота. Думай. Сделай так, чтоб я поверил. И чтобы они все, - Кулу махнул рукой в сторону своих людей, угрюмо сидевших вокруг холодного кострища, - чтобы они все тоже поверили.
Кулу оставил пленников и пошел к очагу. Людоеды развели огонь.
- Выпотрошить, что ли, этих? - Курги показал на трупы.
- Потроши, если охота, - сказала Хреса.
- А что, жрать никто не будет?
- Да их и в рот-то взять противно, падаль эту.
- И то верно, - вздохнул Курги.
Орми закрыл глаза. Как глупо, думал он. Они все уже наши, но понять этого не хотят, да и не могут. И если я не ткну их рожей в какое-то очевидное доказательство, они так и не поймут. И убьют нас обоих. Стиснут зубы и убьют. Им только начать. Гордость не позволит отступиться. Другие, может быть, и плюнули бы, но только не Кулу. И никакие тут тайные помыслы не помогут. Ничьи.
Или все же помогут?
Время шло. Надо было рискнуть. Уже далеко за полдень Орми позвал Кулу:
- Наклонись ко мне, я шепотом буду говорить.
Но Кулу не стал наклоняться, а прилег, как бы невзначай, на мох рядом с Орми и повернулся к нему ухом.
- Слушай, Кулу. Все люди мыслят по закону Улле. И выродки тоже. Но мысли ничего не значат. Все дело в душе. У меченых Улле правит душой, как и разумом. У нас не так. А с этого дня и у тебя, Кулу, и у тех, кто с тобой остался, как у выродков, в душах живет Имир. И отличаетесь вы от меня только тем, что не знаете о себе правды. Вот это ты и проверь.
- Как проверить? Говори, - произнес Кулу еле слышно, не глядя на Орми.
- Пойди и скажи своим: кто хочет, пусть оторвет нам уши, пальцы, что угодно. Нечего, скажи, дожидаться ночи, и так все ясно. Лежат, молчат, выдумать ничего не могут, онемели от страху, под себя наложили. Скажи им так. А потом посмотришь, что будет. Только условимся: речей их не слушать. Сказать они могут все. Но нас никто не тронет.
Кулу ответил не сразу. Подумал, покряхтел. И сказал наконец:
- Срок не истек. Есть еще время до темноты. Что-то ты больно торопишься.
- А без толку ждать. Сразу все решим.
- Не видано такое, чтобы ядозуб отказался пленника пытать, если вождь ему разрешает.
- Я это знаю не хуже тебя. Ну, давай, Кулу. Или ты боишься?
Кулу повернул голову и посмотрел на Орми с ненавистью.
- Боюсь, говоришь? Чего же мне бояться? Пытать не меня будут.
- Боишься, что я наврал. Веру потерять боишься, которая в тебе еще и не родилась, а ты без нее жить уже не сможешь.
- Дерьмо, - прошипел Кулу. - Падаль. Ненавижу тебя все равно, правду говоришь или врешь - все равно ненавижу. Червяк позорный. - Он помолчал и добавил: - Ладно. Я сделаю так, как будет для тебя хуже всего. Я сделаю, как ты сказал. И не надейся, что я тебе подыграю. А души никакой у меня нет. Никто надо мной не властен, понял? Ни Улле, ни Имир. Я сам себе господин.
Сказав это, Кулу встал и направился к костру.
- Ну, что приуныли? Ждать надоело? Так и быть. Кончаем. Давайте, ребята. Эти выродки умеют только языком молоть. Все, что змееныш тут говорил, - брехня. И ночи ждать ни к чему. Кто ушей свежих хочет - вперед. Поклонимся Улле.
И Кулу развалился у огня.
- Сам-то чего лег? - спросил Эрк Носатый.
- Я потом, - сказал Кулу. - Сначала вы натешьтесь. Только смотрите, чтобы у них в башке не помутилось, не перестарайтесь.
Людоеды, кряхтя, поднялись. "Ну все, - подумал Орми. - Конец. На что я надеялся, дурак? Соплянка! Червяк безмозглый! Было ведь еще время! Белолобый мог прийти!"
- А что, вождь, срок-то не истек, - сказал Хлу.
- Да плевать, - сказал Кулу.
- Я первая. - Хреса вразвалку пошла к пленникам.
- Чего это - ты? - Барг догнал ее и отпихнул. - А ну пусти!
Тут Барг схватил Эрка за уши и ударил его об колено рожей.
- Эй, вы что, сдурели? - рявкнул Кулу. - На всех хватит!
- Не хватит, - сказала Хреса. - Нас шестеро. А ушей всего четыре.
- Мне не оставляйте, - сказал Кулу. - Я на своем веку ушей нажрался.
Эрк, лежа во мху и хлюпая кровью, извернулся и вцепился зубами Баргу в пятку. Тот взвыл и кинулся душить обидчика. Кулу вскочил с хриплым ревом, подбежал к дерущимся и долбанул их лбами друг о друга. Оба обмякли и затихли.
- Ну, а вы чего встали? Вперед!
Хреса, Хлу и Курги доковыляли до пленников и сели на корточки вокруг них. Орми взглянул на их кислые рожи, и в нем затеплилась надежда. Хреса пощекотала Эйле под подбородком длинным грязным ногтем. Хлу подергал Орми за ухо.
- Это все не то, - сказал Курги мечтательно. - Я уши жа-ареные люблю. Надо бы огня притащить.
- Дело говоришь, - сказал Хлу и начал было вставать, но Хреса его опередила. Она кинулась к костру бегом, споткнулась и грохнулась лицом в огонь. Последние жидкие клочья серых волос на ее голосе вспыхнули, завоняло паленым. С диким воем Хреса вывернулась из огня и принялась кататься по земле. Погасив на себе пламя, затихла и осталась лежать, где лежала, тихо поскуливая.
- Дура косолапая! - заорал Курги с неожиданной яростью. - Ходить не умеет!
Курги встал и направился к костру. Нагнулся, стал выбирать головешку. Полез зачем-то руками в самый жар. Обжегся, запрыгал, на ладони стал плевать. Тогда Кулу поднялся и с размаху ударил его кулаком в висок. Курги рухнул беззвучно и замер.
