Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция
А тут еще пациент-АУГЛ, сорокафутовый, бронированный, рыбоподобный абориген Чалдерскола-2, направился в их сторону. Он приблизился на расстояние в пять ярдов, распугал ААЦП, изрек: «Студент!» и отправился восвояси. Конвей не стал отвечать, сделав скидку на общеизвестную невоздержанность подростков-чалдерцев на язык, но настроение у него отнюдь не улучшилось.
Он был уверен, что путешествие заняло гораздо больше пятнадцати минут. Когда вся компания собралась наконец в шлюзе, он сказал:
— Через триста ярдов по коридору — шлюз в кислородную секцию Приемного покоя. Там те из вас, на ком водозащитные скафандры, снимут их, а остальные проследуют прямо в Приемный покой.
Плывя по коридору, крепеллианин сказал одному из ААЦП:
— У нас грешников мучают перегретым паром, но на такую казнь обрекают лишь за тяжкие преступления.
— У нас в аду тоже горячо, — отозвался ААЦП, — зато нет ни капли влаги.
Конвей подумывал о том, чтобы извиниться за свою резкость — он опасался, что оскорбил ненароком кого-нибудь из обидчивых инопланетян, — однако они, похоже, не приняли его слов всерьез.
Глава VI
Из-за прозрачной стены, отделявшей его от обзорной галереи, Приемный покой виделся просторным, затемненным помещением с тремя пультами управления, из которых сейчас был занят лишь один. За ним сидел нидианин — крохотный гуманоид с семью пальцами на руках и «шубой» из густого красного меха. Световые индикаторы на пульте указывали, что только что была установлена связь с приближающимся к госпиталю кораблем.
— Слушайте, — проговорил Конвей.
— Ваши позывные, пожалуйста, — произнес красный медвежонок на своем лающем языке, который транслятор Конвея преобразовал в лишенный эмоций английский, а трансляторы других существ — в их родные наречия. — Кто вы, гость или штатный сотрудник, и к какому виду относитесь?
— Пилот и пассажир-пациент. Мы люди.
— Будьте любезны, дайте свою физиологическую классификацию или включите видеофон, — попросил нидианин после короткой паузы и очень по-человечески подмигнул наблюдателям на галерее. — Все разумные существа называют себя людьми. Нас интересует именно классификация, а не ваше самоназвание…
Приглушив громкость интеркома, из которого доносился разговор между оператором и звездолетом, Конвей сказал:
— Вот удачный повод объяснить нашу физиологическую классификацию. Разумеется, в общих чертах, подробности вы узнаете из специальных лекций. — Откашлявшись, он продолжил: — В четырехбуквенной классификации первая буква обозначает степень физического развития, вторая — тип и расположение членов и органов чувств, а две последние характеризуют метаболизм и привычные давление и силу тяжести, что, в свою очередь, сообщает о физической массе существа и плотности наружного покрова. Кстати говоря, если кто-либо из вас недоволен своей классификацией, учтите, что степень физического развития не имеет никакого отношения к степени разумности…
Из объяснений Конвея следовало, что классы с первыми буквами А, Б и В описывали вододышащих существ. На большинстве планет жизнь зародилась в океане, и многие создания стали разумными, не покидая водной среды. Буквы от Д до Ж относились к теплокровным, которые дышали кислородом: к их числу принадлежали почти все галактические расы. 3 и К означали также кислорододышащих, но насекомоподобных, Л и М — крылатых существ, обитающих в условиях слабой гравитации. Те, кто дышал хлором, подпадали под буквы О и П, а дальше шли совершенно экзотические типы: питающиеся радиацией, льдистокровные, кристаллические, способные по желанию изменять свою физическую структуру. Те, кто обладал экстрасенсорными возможностями, благодаря который у них не было надобности в ногах и хватательных отростках, составляли класс с первой буквой Ч, независимо от размеров и формы.
Конвей признал, что система имеет определенные недостатки, но отнес их на счет отсутствия воображения у тех, кто ее создавал. Взять хотя бы ААЦП с их овощным метаболизмом. Обычно первое А обозначало вододышащих существ, то есть рыб и рыбоподобных, и это был нижний уровень системы. Однако ААЦП были разумными овощами, а овощи, как известно, проще рыб.
Особое внимание уделялось обеспечению быстрой и точной классификации вновь поступающих пациентов, поскольку зачастую они просто не могут ничего о себе сообщить.
В идеале вы должны научиться определять класс, к которому принадлежит то или иное существо, с одного взгляда на его конечности или наружный покров. Взгляните-ка сюда.
Над пультом в Приемном покое зажглись три экрана, индикаторы рядом с ними сообщали дополнительные сведения. На первом экране виден был шлюз три, в котором находились двое землян-санитаров и большие самодвижущиеся носилки. Санитары были в скафандрах высокой защиты с антигравитационными поясами, что ничуть не удивило Конвея, ибо в шлюзе три и на прилегающих к нему уровнях поддерживалась сила тяжести в 5 g и соответствующее давление. На другом экране виднелся наружный люк того же шлюза и зависший у причального устройства звездолет, а на третий экран передавалось изображение с корабля.
— Вы видите, — продолжал Конвей, — что это грудное существо с шестью конечностями, которые служат ему и руками и ногами. Шкура у него толстая и очень прочная, вся во вмятинах, покрытая местами бурой порошкообразной субстанцией, которая отслаивается, когда существо передвигается. Советую вам обратить внимание на эту субстанцию и на те признаки, которые якобы отсутствуют.
Индикаторы говорят нам о кислорододышащем теплокровном, привычном к гравитации в 4 g. Кто-нибудь попробует классифицировать его?
Наступило продолжительное молчание, которое в конце концов прервал крепеллианин-АМСЛ. Дернув щупальцем, он сказал:
— ФРОЛ, сэр.
— Почти точно, — похвалил Конвей. — Однако мне известно, что воздух, которым дышит пациент, представляет Собой плотную полупрозрачную взвесь, весьма похожую на суп. Ее сходство с супом усиливается еще и тем, что в нижних слоях обитают крошечные летучие организмы, которыми питается наш новый больной. Но в космических полетах пищу приходится распылять по поверхности его тела, отсюда та бурая субстанция…
— ФРОБ, — быстро поправился крепеллианин.
— Верно, — одобрил Конвей. Интересно, подумалось ему, АМСЛ на деле сообразительнее остальных или просто менее робок? Он решил в дальнейшем не выпускать из виду эту группу стажеров. Ему очень пригодился бы сообразительный помощник.
Помахав на прощанье медвежонку-нидианину, Конвей повел своих подопечных в палату ФГЛИ, расположенную пятью уровнями ниже. Оттуда они прошли в другие палаты и ходили так, пока Конвей не решил, что приспела пора ознакомить новичков с важнейшим отделением госпиталя, на котором, собственно, держалась вся работа и без которого не выжили бы ни пациенты, ни персонал.
