Михаил Михеев - Милые роботы (сборник)
Но вот приехала Мей.
Он ничего не сообщил ей про ТУБа, вначале хотел сделать сюрприз, а потом вообще нечего было сообщать… А она ждала его там, ведь он обещал… Конечно, он мог бы приехать на несколько дней, и приехал бы, но тут как раз ТУБ начал падать.
Алешкин увидел Мей из окна, жена только что свернула с аллеи на дорожку к коттеджу Она шла строгая и насупившаяся… и такая милая, и он смотрел на нее радостно и взволнованно. Конечно, он знал, что она скажет: да, да! Он такой невнимательный, он о ней не думает и не думал никогда… И он будет слушать с восторгом все ее обвиняющие слова, такие ласковые от английского произношения.
Вот она подошла к крыльцу, и он потерял ее из виду
Сейчас она войдет в подъезд, и там ее встретит ТУБ…
Алешкин услыхал ее восклицание на английском языке, — когда Мей волновалась или радовалась, она всегда переходила на английский язык…
Дом наполнился гулом пылесоса, звуками плещущейся воды, скрипом передвигаемой мебели. Конечно, они неряхи, great неряхи! И на кухне у них грязь, on the window… паутина… А цветы… эти самые лилиум кандидум, не политы… По правде сказать, в последние дни Алешкин столько возился с ТУБом, что запустил все свои домашние дела. Занятие нашлось всем, и ТУБу даже пришлось включить вторую скорость, как при работе на трудной планете. А Мей была такая радостная и довольная, что вот она дома и ТУБ будет работать в школе… И у Алешкина не хватило духу сказать ей правду.
Днем она убежала в магазин. Алешкина вызвал по видео Бухов.
— Готовься, — сказал Бухов, — к нам едет ревизор.
— Уже?
— Уже. Уже приехал. С тестером. Автоматы проверяет.
— Ну и как?
— Пока один погрузчик забраковал. Биозащита опаздывает на пятьдесят миллисекунд.
— Строгий дядя.
— А где ты видел ревизоров ласковых? Про твою уборщицу он уже знает. Удивился весьма, как это мы, взрослые люди, космонавты, и нарушаем инструкцию. Я ему объяснил как мог. Так вот, он на тебя хочет посмотреть. Ты свои документы на кибернетика обязательно захвати.
Алешкин долго и неторопливо усаживался за руль «Кентавра». ТУБ сам открыл ему ворота, хотя они могли открываться автоматически.
— А ты оставайся здесь. Нечего тебе там делать. Нужен будешь… сами приедут. — Алешкин помолчал и тронул «Кентавра»: — Молись своему кибернетическому богу.
Инспектор встретил Алешкина строго и официально, но просмотрев его документы, несколько подобрел.
— Что ж, лично я не против, чтобы он поработал в школе уборщиком, под вашим наблюдением, разумеется, инструкция инструкцией, но жизнь, знаете, все время обгоняет правила. Это был бы весьма интересный эксперимент первый опыт общения робота не со взрослыми, а с детьми. Очень любопытно… Ваши заключения могли бы помочь Заводу Кибернетики в дальнейших его работах. Но в этой истории одно плохо, вы понимаете?
— Понимаю. Почему он падает?
— Вот именно, почему он падает? Вы говорите, что проверяли его и ничего не нашли. Я вам верю как кибернетику. Возможно, причина в киберлогике. Тогда, как вам известно, участь ТУБа решена. Но киберлогика отказывает весьма и весьма редко. Притом тогда выключается и главная сеть питания. А у вас не так. Это весьма непонятно. Поэтому будет лучше, если я приеду в школу сам и посмотрю все на месте.
Вернулся Алешкин домой не особенно веселый. Мей встретила его на крыльце.
— А где ТУБ? — сразу спросил он.
— А где был ты? — спросила Мей. — Пора обедать, я послала ТУБа за тобой в школу.
— Мей! И давно?
— С полчас… но что случилось, Альешкин?
— Скорее садись в машину. Я расскажу тебе по дороге.
Дурное предчувствие не обмануло Алешкина. Машина Срочной Помощи встретилась им еще на пути к школе.
ТУБ упал на лестнице и сбил Космику.
10
У Космики оказался перелом руки, да еще она получила легкое сотрясение мозга, и врачи разрешили разговаривать с ней только на следующий день. Алешкин и Мей присели возле кровати. Рука у Космики была на растяжке, ей было больно, но она крепилась и старалась не плакать. Вид у нее был совсем не плохой, только ее обычный румянец сошел со щек.
— Мы спускались по лестнице, а я держала его за руку. Он хотел убрать руку, а я все равно держала ее. Я все следила, чтобы он не упал.
— За какую руку ты его держала?
— За вот эту, за левую.
«Все правильно, перила на лестнице с левой стороны»
— Его… его от нас заберут? — спросила Космика.
— Не знаю. Наверное, заберут.
— Он же не виноват. Он совсем не виноват. Когда… когда он начал падать, он оттолкнул меня в сторону. А я все равно хотела его поддержать. И не смогла. Он такой тяжелый.
— А почему он упал? — спросил Алешкин.
Космика молчала.
— Ты же заметила, наверное, как он упал. Или у него подвернулась нога?
— Я не знаю, — тихо сказала Космика.
— Может, он запнулся?
— Я… я не знаю… — и Космика заплакала.
Мей неотрывно смотрела на девочку. И когда она заплакала, Мей погладила ее по головке и сказала Алешкину:
— Ты хороший следователь, Альешкин. Но ты лучше поезжай в школу. ТУБ там один, с инспектором. А мы здесь с Космикой еще поговорим. Без посторонних мужчин.
Мей шутила, а Алешкин не мог понять, как она может шутить в такую минуту. Но он знал, что интуиция Мей часто оказывалась сильнее его логики. Поэтому он тоже постарался улыбнуться весело и ушел.
Во дворе школы он встретил Квазика. Тот сидел на ступеньках той самой злополучной лестницы и карманным ножом строгал сухой сучок кипариса. Стружки сыпались на ступеньки, и автощетка высовывалась и заметала их под лестницу.
Увидя Алешкина, Квазик встал. Темные жаркие — материнские — глаза его были озабочены и печальны.
— Вы из больницы? — спросил он. — Как там… как Космика?
— Ничего Космика… Месяц полежит, потом опять бегать будет. А ты хотел мне что-то сказать?
Алешкин взял у Квазика ножик, сложил его.
— Положи в карман. А то пальцы обрежешь.
— И пусть бы он падал, — вдруг заговорил Квазик. — Чего бы ему сделалось. Зачем она стала его держать? Разве его можно удержать. Полторы сотни килограммов… Смешно.
— Это смешно только тебе, потому что ты иначе относишься к ТУБу, нежели Космика.
— А вы считаете, она правильно к нему относится? Что робота можно полюбить, да?
Алешкин с удивлением уставился на Квазика.
«Смотри-ка ты, уж не ревность ли это ребячья. Ох, плохой я педагог, ничего я не понимаю в нынешних ребятишках. Но вопрос задан, нужно на него отвечать»
