Айрис Мердок - Единорог
Как бы то ни было, все теперь для нее изменится, и финал истории скрывается во тьме. Она переходила от одной тайны к другой. По мере того как тянулся бесконечный день, Мэриан ispytyvala все меньше ужаса и все больше печали несколько эгоистического толка из-за того, что она полностью лишится Ханны. Это стало частью ее боли, и она говорила себе: . Она больше не понадобится Ханне, и та ее не позовет. Это по-своему справедливо. Немного позже, днем, на смену абсурдному и расслабляющему утешению пришло странное чувство, которое Мэриан, хотя и не сразу, определила как вновь пробудившееся чувство свободы. Это немного развеселило, хотя и не слишком радовало. Она не ощущала ни экзальтации, ни вины. У нее кружилась голова от изнеможения и свободы. Великий акт разрушения Ханны действительно изменил мир.
Мэриан подумывала, не лучше ли и ей начать упаковывать свои чемоданы. Однако странное предвкушение грядущей перемены, почти отпуска, было слишком сильным. Горничные забросили работу и оккупировали весь дом; болтая на родном языке, они рассиживали, попивая чаи. Никакой привычной еды не подавалось. Мэриан думала, что же произойдет, когда Ханна уедет, оставив их одних. Возмож но, они останутся в доме как свора бестолково покинутых слуг, ссорящихся между собой. Они будут здесь до тех пор, пока не приедет Питер Крен-Смит, а он загонит их всех в хлев и превратит в свиней.
-- Расскажи мне еще о лососях. Что они делают? -- спросила Мэриан, чтобы отвлечься самой и отвлечь Дэниса. Утром он был в слезах, да и сейчас находился в глубоком отчаянии. Весь день он трогательно стремился оставаться рядом с ней.
-- Ну, когда им исполняется два или три года, они оставляют заводи и плывут вниз по рекам к морю. Живут в нем, может быть, три или четыре года (думаю, люди точно не знают), а некоторые могут остаться в море и дольше. И там они становятся мощными, большими рыбами. Затем однажды весной возвращаются назад вверх по реке в то место, где родились. Чтобы метать икру.
-- Вверх по такой реке, как эта? Как им это удается? Ка жется, они могут разбиться на камнях.
-- Некоторые разбиваются. Но они очень сильны и ловки. Это как раз те качества, что необходимы для борьбы со стихией. Природа против природы. Мне довелось увидеть, как пытался один из них перепрыгнуть через водопад, как раз в этом месте: он ударялся о камни и падал назад, а затем наконец сиганул вбок, вой на те камни, прополз по земле и бросился в воду выше vodopada. Храбрая рыба.
-- Храбрая рыба. Да. Я помню, Ханна так сказала однажды. Говорила, что они движутся вверх по реке, как души, пытающиеся приблизиться к Богу.
-- Они, безусловно, одержимы необыкновенным желанием.
-- Но так страдать...
-- Страдание не позор, оно естественно. Его предписывает природа. Каждое творение страдает. Оно страдает от того, что создается, если не от чего-либо другого. Оно страдает от разъединенности с Богом.
-- Твоя религия очень грустная, Дэнис. Боюсь, я не верю в Бога.
-- Нет, вы верите. Но вы не знаете Его имени. А я, знающий Его имя, лучше вас только на одно маленькое слово. А вот и лососевая заводь.
Помедлили. Когда они поднялись, шум водопада почти не был слышен из-за какой-то особенности земли. Небо впереди стало по- вечернему зеленоватым и слегка окрасило зеленым цветом большое пространство недвижной воды. Серые вороны взлетали из вереска и пускались в медленный полет, отбрасывая мимолетное отражение на воду. Впереди у горизонта виднелась темная линия болота, а немного левее, в отдалении, на фоне розовеющего вечера высился силуэт дольмена с обрубленными краями. А в остальном -- только вода и небо, вереск и тишина.
Мэриан тяжело дышала. Она устала от крутого подъема. Да и место обладало какой-то силой, заставившей ее задохнуться. Она внезапно почувствовала смущение от близости Дэниса, как будто они вошли в церковь и должны были теперь говорить в ином ключе.
Дэнис, казалось, ничего не заметил и искал путь вдоль поросшего вереском края. Он говорил:
-- Тут есть место, откуда их можно увидеть. Только не надо подходить слишком близко. Вот здесь -- подползти и лечь на этот камень. Не делайте резких движений, так. Туда смотрите, в затененные места. Подождите... Видите их, этих больших парней?
Мэриан осторожно легла на камень, немного нависавший над водой. Внизу темнели уступы. Вода под ними казалась глубокой, густо-коричневой. Некоторое время она вглядывалась, но не видела ничего, кроме отблесков света. Когда они как бы слились и осветили значительное пространство, что-то большое проскользнуло мимо подобно тени. Затем еще. Безмолвный глубокий мир заполняли medlitel'nyie, величественные существа.
-- Ты их видишь теперь, Мэриан? Большие ребята. Некоторые из них достигают тридцати-сорока фунтов. Слава Богу, их теперь оставят в покое.
Внезапно Мэриан почувствовала себя невыносимо. Она сползла с камня на сухой, потрескивающий вереск. Дэнис сидел рядом, обхватив руками колени, его глаза все еще следили за рыбой. Мэриан поняла, что вот-вот разрыдается. Чтобы удержаться, она посмотрела на Дэниса. В тот же момент и он медленно повернулся к ней. На фоне зеленоватого на востоке неба она увидела его костистые скулы отполированной бронзы, взлохмаченные иссиня- черные волосы, удлиненные синие, как сапфиры, глаза. Печальное потерянное лицо -- лицо человека, не принадлежащего этому миру. Она сказала:
-- Что могли мы сделать для Ханны? Прости меня за трусость...
Он страдальчески нахмурил брови и быстро отвернулся.
-- Ничего. Раз она... предала себя.
-- Я чувствую то же самое, но имеет ли это смысл? Однако, полагаю, теперь уже ничего не сделаешь. Мы должны только радоваться, что ее не будет в доме, когда он вернется. Ты сам говорил, что, когда он приедет, ее не должно быть здесь. Ну вот, ее и не будет. -- Мэриан подумала с чувством, близким к шоку: Она представляла себе Питера -- все ближе, ближе...
-- Да, но не таким образом. Ей следовало держаться подальше от него, ей следовало защищаться! -- Восклицание потрясало ревностью. В то же время оно казалось высокопарным слогом неподкупного пуританина.
-- Думаю, так или иначе, он заслужил ее, а мы -- нет. Дэнис покачал головой:
-- Она погубила себя.
-- Или освободила себя. Время покажет.
. И на секунду вместе с жалостью она почувствовала почти негодование против Ханны за то, что та настолько сильно очаровала ее. Затем она снова подумала: . Она подняла голову, испытывая головокружительное чувство вновь обретенной свободы. Она пристально посмотрела на Дэниса. И секундой позже совершенно неожиданно поняла, что собирается сделать то же самое, что когда-то сделала Алиса Леджур.
Поднялся теплый морской ветер и подул на них, принося пропитанный солью и листвой запах осени. Он дул над широкой зеленоватой поверхностью лососевой заводи, покрывая ее рябью, и уносился дальше, к уединенному болоту. Вечерний воздух сгустился над ними и начал светиться вереск.
