Колин Уилсон - Страна призраков
Вспомнился рассказ о гибели войска Хеба Могучего. Возможно, в эту самую минуту они уже шли по землям Мага.
Здесь, под нависающими утесами и предзакатным солнцем, готовым уступить место пятнам тени, тролль снова стал различим. Среди этих многотонных каменных глыб даже он вынужден был продвигаться с оглядкой.
Впереди, насколько хватало глаз, простиралась блеклая долина: ни пещеры, ни впадины, где можно было бы приткнуться. На востоке горы поднимались крутым И плоским козырьком: видимо, здесь раньше был берег какого-то водоема. Примерно в четверти мили от входа в низину тролль, постояв, повернул к утесу на западе. Там в толще кварца наблюдалась расселина, полная каменных обломков и прочего мусора. Впечатление такое, будто фасад скалы лопнул от землетрясения, а затем сомкнулся так, что половины наложились одна на другую. Один угол отмежеванной нижней плиты утопал в слое синей глины.
Тролль приблизился к месту, где плиты смыкались, и, что удивительно, повернул вбок, словно намеревался протиснуться в узкую расселину. Еще шаг влево, и он исчез. Найл, следуя по пятам, тоже сделал шаг влево, ощущая при этом такую легкость и уверенность, будто кварц придавал ему силы. Секунду спустя он оказался в узком тоннеле, медленно клонящемся вниз. Тролль при этом был виден, поскольку синевато светился.
Еще немного, и глаза привыкли, стало видно совсем хорошо.
«Ты где?» — прозвучал в голове вопрос капитана.
Найл повернулся к троллю:
«Он не может пройти».
Тролль протиснулся мимо, свернул вбок и исчез. Найл сымитировал движение проводника и оказался опять снаружи. Его как будто подхватывало течением воды.
«Делай в точности, как я», — велел капитану тролль.
Но было видно, что паук ему не внемлет, а может, попросту не понимает. Вполне вероятно, он сейчас слышал примерно тот же треск, какой досаждал Найлу в начале его знакомства с хамелеонами.
Тролль дал знак следовать за ним и скрылся из виду. Капитан уловил жест и попытался идти, но каменный барьер оказался для него непреодолим.
«Может, ты мне покажешь?» — обратился он за помощью.
«Иди за мной и в точности все повторяй». С этими словами Найл шагнул вперед и оказался в тоннеле возле тролля.
Но капитану, судя по всему, что-то безнадежно мешало.
«Не получается», — донесся его голос, в котором сквозило отчаяние.
Найл снова вышел наружу и сразу понял, в чем дело. Как и все пауки, своих высших функций — таких, как речь и умственная деятельность, — капитан достигал за счет неукоснительной воли и самодисциплины. А потому, сталкиваясь с проблемой вроде этой, он машинально напрягал волю и утрачивал инстинктивное расслабление, посредством которого все само собой и получалось. Найл же, в свою очередь, пользовался инстинктом, позволяющим проницать барьер с легкостью, подобной дыханью. Здесь всего-навсего требовался навык.
«Дай-ка клешню», — сказал он, протягивая восьмилапому руку.
Лапа была мохнатая, как у кошки или собаки, только Жестче и костистее. Найл сделал шаг навстречу каменному фасаду. Но, проходя уже сквозь, уловил: безотчетная боязнь застрять в камне не давала капитану двинуться следом.
Тут проблему заметил и тролль.
«Давай-ка вторую лапу», — сказал он и взял ее в свою громадную пятерню.
Теперь, с двуногими спутниками по бокам, паук застрять уже не боялся, а потому инстинктивно настроился на то, что камень ему не преграда. Секунда — и они втроем стоят в тоннеле. У паука даже вырвалось что-то вроде восторженно-недоуменного возгласа (дескать, невероятно).
«Это потому, — заметил тролль, — что ты создал барьер там, где его не существовало».
Найл без всяких слов понял, что паук теперь способен внимать телепатическому языку тролля. Пойдя на попятную, капитан тем самым установил между ними доверительность. Они относились друг к другу вполне приязненно, и у тролля исчезла всякая предвзятость по отношению к пауку.
Тоннель, по которому они сейчас следовали за троллем, не имел никакого, даже отдаленного сходства с пещерой хамелеонов. Начать с того, что он не был создан человеческими руками, а состоял из естественного камня. Необычным было то, что камень этот больше напоминал древесину старых корявых деревьев — весь в наплывах и шишковатых утолщениях. Вероятно, это было какое-то вулканическое образование; в свое время расплавленная лава приняла эти «древовидные» формы. Встречались места, где тоннель расширялся и становился почти ровным. А кое-где он, наоборот, сужался в тесные лазы с кривыми, на зеленое стекло похожими стенами и полом, представляющим собой не более чем стык двух сходящихся наклонных плоскостей. Пауку с его восемью лапами пробираться здесь было непросто. Найл и тот продвигался с риском подвернуть лодыжку, ставя одну ступню перед другой. В этом странном лабиринте уютно было, пожалуй, одному лишь троллю, который легко шествовал по искаженным поверхностям.
Время от времени они миновали произвольные ответвления вправо и влево. А на одном пересечении и вовсе была глубокая дыра, которую пришлось огибать. Из ее недр доносился рев воды; судя по ощутимому сырому сквозняку, течение было сильным. Чувствовалось, как паук невольно напрягся. Правда, потом тоннель стал очень просторным, а пол совершенно плоским; все равно что идти по розоватым дорожкам города пауков.
Незаметно спуск сменился широкой лестницей, где внизу горел свет. Этим пролетом, очевидно, пользовались существа гораздо крупнее людей: каждая ступень была почти метровой высоты. Тролль шагал по ним, не снижая темпа. Не уступал и паук, плавно соскальзывая с одной на другую. Лишь Найл, предпочтя спускаться к ступеням лицом, да еще при помощи рук, вскоре приотстал.
Одолев наконец всю лестницу, на последней ступени он сел и, вытянув натруженные ноги, повернул голову. Удивительно: впереди открывалось подобие огромного зала.
Первым впечатлением было, что свет отражается от тысяч ограненных плоскостей кристаллов, напоминавших пирамидальные зубья гигантской пилы. Они тянулись во всех направлениях, уходя в самые дальние глубины пещеры, — одни ростом чуть ли не по пояс, другие не больше мизинца. Между кристаллами вились тропки, ветвясь, чтобы огибать камни покрупнее. Вдоль стен пещеры взрастали могучие колонны из зеленого хрусталя, их капители напоминали тропические растения с длинными листьями-ятаганами. Виднелись также натечные образования, из которых одни походили на спящих птиц, другие — на престранной формы ладони и руки, а некоторые — на лица горгулий. В общем, вид был попросту ошеломительный.
