Харлан Эллисон - «Если», 1994 № 09
Молли доставила меня в замок.
Едва я спешился, подошел эльф и сообщил, что королева ждет меня в башне. Я нашел ее в круглой комнате наверху, яркой от эльфийского дневного света. Она сидела за рамой с натянутым холстом и выглядела совсем по-домашнему, пока я не увидел, что она не вышивает, а распускает вышивку. Королева забавлялась; может, это была игра, может, какое-то мастерство.
Маленький эльф играл на лютне. Музыка мне не понравилась — чисто эльфийский строй. Королева подставила лицо для поцелуя.
— Охотился, Томас?
Как всегда, мне потребовалось мгновение-другое, пока я вспомнил, что могу отвечать ей.
— Наверное. Хотя так и не понял, на кого. Но я встретил Короля, который ждет, а Охотник очень вольно обращался с моим именем.
— О… — призадумалась она на миг. — Будь осторожнее с ним. Он не сможет сильно повредить тебе, но поймать в ловушку из-за твоей собственной глупости способен.
— Но зачем ему меня ловить? Ты говорила, его не заботят смертные.
Она повернулась и жестом отослала музыканта.
— Ты — мой, и уже поэтому для него интересен. Боюсь, тут я не смогу помочь. Может, — она вздохнула и взялась за другую нитку, — ему просто скучно. Иногда такое случается.
— Но ты-то никогда не скучаешь. — Я снова поцеловал ее.
— Нет, ты присматриваешь за этим, — сказала она, отвечая на мои поцелуи.
— Я счастлив развлекать тебя, но к Охотнику это не относится. Королева Эльфийской Земли… почему бы тебе не назвать мне имя Охотника? Это развлекло бы меня.
— О нет, Томас, никогда тому не бывать, чтобы смертный узнал имя одного из эльфийских лордов.
Я отпрянул от моей ненаглядной и вызывающе прислонился спиной к теплой каменной стене.
— Тогда и никому из смертных не ублажать Королеву Эльфов.
Моя госпожа выдернула еще одну нить.
— Ну вот и хватит, — ледяным тоном проговорила она. Синий цвет исчез с рамы. — Тебе незачем знать имя Охотника. Иди сюда, Томас. У тебя есть я. Что тебе еще нужно?
— Ничего… если бы ты была у меня всегда, — неожиданно сердито проговорил я и сам удивился: «Если бы ты была у меня всегда». Это было так просто, я мог бы сообразить и раньше.
Королева обняла меня и принялась целовать в щеки, в волосы, в лоб.
— Всегда приходи ко мне. Вот мое кольцо, — она надела зеленый камень мне на палец. — Когда захочешь меня, только подыши на него, и я тут же за тобой пришлю.
Я поблагодарил ее и долго молча целовал руки.
Этой ночью я снова играл на пиру. Охотник не сел с королевой за один стол; он часто смотрел на меня, но ничего не говорил. Про загадку я не вспоминал. У меня на пальце горело золотое кольцо королевы, обольстительная исполнимость обещаний жгла меня. Я поглядывал на королеву, сиявшую среди своей блестящей компании, и думал, что скоро она опять будет моей. Едва откланявшись и отнеся арфу к себе в комнаты, я подышал на зеленый, как трава, камень в кольце. В тот же миг торжественный эльф возник у моих дверей. Я прошел вслед за ним вечно меняющимися коридорами замка к королевской опочивальне, где госпожа моя уже ждала, и ее одежды вмиг соскользнули с ослепительных плеч под моими нетерпеливыми руками.
— Видишь? — сказала она. — Я здесь, Томас.
Утром я проснулся в своих собственных комнатах, чувствуя себя отдохнувшим так, словно проспал без малого сутки, а то и двое. Я поднялся, поел и выкупался в пруду с лилиями. Слуга протянул мне толстое полотенце. Я вытерся и отправился в музыкальную комнату (там же хранилась и моя одежда).
На этот раз я выбрал шелка с искусной вышивкой и мягчайший лен, неторопливо оделся, потом подул на кольцо и снова отправился к королеве, чтобы она все это с меня сняла.
Я уже и дня не мог выдержать без нее; ни сады, ни музыка, ни странная природа Эльфийской Земли не радовали меня больше, чем ее голос, ее кожа, ее прикосновения. Моя арфа валялась без дела, я забросил сочинительство, да и зачем складывать какие-то песни, если можешь держать в руках госпожу всех песен?
Однажды мы стояли в густой траве под деревьями, пониже тех лугов, где в умиротворенной грезе вечно бродят древние влюбленные.
— Скажи, мертвые приходят сюда, чтобы обрести счастье после смерти? — спросил я королеву, как никогда ощущая полноту жизни.
— Нет, — ответила она, ласково откидывая мне волосы со лба. — Ты говоришь о рае, Томас. Я уже показывала тебе однажды дорогу туда. В том, другом саду. Помнишь тернистый путь, по которому, как ты решил, никто не сможет пройти?
— А, это… Ты что же, хочешь сказать, что если бы я выбрал ту тропинку, то в конце концов оказался бы на Небесах, среди блаженных святых?
— Да не ты, конечно, — усмехнулась она, — не ты…
Я наседал, пока она не засмеялась в голос, и все-таки заставил ее добавить:
— Мало кому из людей был дан такой ясный выбор еще при жизни.
— Но эти люди, — настаивал я, — здесь, на лугу, разве все они не умерли в Срединном Мире?
— Ах, да, давным-давно. — Она взъерошила мне волосы, на этот раз намотав прядь на палец. — А теперь хватит вопросов, Томас. Хотел бы ты не жить, а провести здесь свою Вечность?
— Я бы не возражал, — пробормотал я ей в ухо.
— Нет, — неожиданно сурово ответила она, — ты ошибаешься. Это совсем другое дело. Здесь плохой край для человеческой души, если она ищет успокоения. Разве что ты стал бы похож на того Короля в лесу, чье последнее дыхание никогда не было принято на Земле… Томас, тебе понравилось бы самому стать песней? И услышать однажды ночью в зале о том, как ты семь долгих лет любил королеву прекрасной Эльфийской Страны и как, в конце концов, вернулся, измененный, в Срединный Мир?
— А я вернусь? — выдохнул я. — И должен буду измениться?
— О, ты уже изменился, — беспечно ответила она.
— Тебе и дальше предстоит меняться, до тех пор, пока твое время не кончится.
— Я расскажу тебе, что они будут петь, — поддразнил я ее, выбросив из головы мысли о доме.
— Они споют о том, как Томас Рифмач вернулся на Землю, а Королева Эльфов вздыхала и сохла по нему, пока, наконец, не собралась…
Она прижала палец к моим губам, вынудив замолчать. Глаза у нее стали темно-синие.
— Пустозвон Томас. Все другие мои смертные любовники — ветер на холме, пыль в ущелье. А тебе хотелось бы стать единственным исключением, перечаровать чародеев?
— Конечно, — сказал я. — А почему бы и нет?
— Экий самонадеянный смертный мне попался, — она приласкала меня. — За это я превращу тебя в лесной орех. Хоть какая-то польза будет на оставшееся время.
— Раз моя госпожа думает, что это лучшее, чем я могу служить ей… Раз она совсем совсем уверена… Могу я тогда стать единственным в мире музыкальным орехом?
