Вера Космолинская - Туннелирование
Закольцованность не только событий, но и связанных с ними мыслей, в которых путаться все равно, что в липкой паутине — тоже весьма неприятный эффект мнимого всемогущества путешественника во времени. То и дело обнаруживающего свою зависимость от причинно-следственных связей, которые еще не появились на свет. Как тут не бояться сделать лишний шаг в какую угодно сторону?.. И что я там недавно говорил: что мы никогда не попадаем в собственное прошлое? Даже если не попадаем напрямую, косвенного проникновения вполне достаточно.
Для того чтобы у любого могли возникнуть совершенно законные опасения на этот счет. Для того чтобы цель оправдывала любые средства. Для того чтобы развязать войну на всё обозримое пространство-время, чтобы переписать все, что возможно, и уничтожить все существующее. Как чудесно сознавать, что все мы временны не только в линейном времени, рано или поздно все мы будем стерты гораздо раньше, чем появимся на свет, и только это восстановит стабильность. На какое-то время.
— Все время на ум приходит Вега, — мрачновато сказал Вирем. — Убиты были все, кроме наследника трона. А сам он был использован как ключ к королевству. Удобно. У монархии есть своя инерция. Пока кто-нибудь разберется и соберется ломать все сложившееся, можно столько дел натворить…
— Точно.
— Вы все еще хотите, чтобы она участвовала в расследовании?
Я кивнул.
— Да, хочу. В нашей ситуации есть одно замечательное отличие — мы все давным-давно играем с открытыми картами.
— Если только так не кажется.
— Что ж, нет идеальных решений. А если что-то пойдет не так, считай, что дело освободительной революции — прямое тебе задание.
Вирем нервно хохотнул и содрогнулся.
— Ладно… Страшное это дело — открытые карты… Так и хочется зажмуриться. Вот только… А как мы все это объясним? Откуда взяли информацию про бомбы. Придется объяснять и про перемещения во времени. И про то, что все могут вернуться.
— Возможно.
— Но что?
— Но уж лучше так. Ты просто не забывай про свое задание.
* * *— Трудно сказать, что они не достигли в своем деле успеха. — Филиард Арли поставил едва пригубленный бокал на стол. — Разумеется, у них не вышло укорениться на Веге впрямую, но едва ли на это был расчет всерьез. Зато сама идея современной монархии дискредитирована была исправно. Настолько, что я сам решил с ней покончить, своими руками. — Словно передумав, он подхватил бокал и сделал глоток побольше. Не поспешно или нервно, а будто обозначив этим определенную ясную точку. — Но, как ты понимаешь, это был coup-de-grace, добивание того, что уже умерло. Было убито раньше, и не мной. Я только опустил в этом спектакле занавес. Не в их спектакле. Покончил только со своим.
Я задумчиво кивнул. Голова у меня все еще гудела после приключения несколько часов назад, но основные неприятности доставляли только некоторые мысли, как ложка дегтя в бочке меда. Но был ведь и мед! Несомненно, был, и его еще тоже следовало осознать, не сразу.
— А может быть, все верно? И это стоит сделать нам самим? Разрушить то, что умирает своей смертью, раньше, чем навалятся болезни — немощь и безумие, которые только сделают гибель болезненней и катастрофичней.
Он криво усмехнулся в усы, поглядывая на меня исподлобья.
— Я тоже так думал. Еще до того, как все случилось всерьез. Но… — он помедлил и усмехнулся еще раз. — Кто знает отпущенный ему срок? Только не говори мне про путешествия во времени. Немощь и безумие приходят и к детям. Не все доживают до преклонных лет, да и преклонные годы у всех свои. А что касается путешествий во времени… ты уже готов уступить контроль над неисправной машиной времени неизвестно кому? Или его сохранение будет пока наименьшим злом?
— Или соблазном? Иллюзией сохранения контроля. Но его можно сохранить иначе — уничтожить то, что представляет опасность. Уничтожить существующие механизмы, нарушить связи между ними, стереть данные.
— Как ты можешь знать, что они не существуют уже где-то еще? Согласен оставить мир беспомощным, без страховки, без запасных путей к отступлению?
Я думал так же, но мне необходимо было проговорить свои сомнения вслух. Он наверняка понимал это. Мы просто говорили, это не было спором.
— Пока еще есть естественная защита. Даже если не разрушать ничего, со временем, когда механизм становится стабильным, он ограничивает близкие перемещения, которые и могут представлять особенную опасность. А пока это возможно — он нестабилен и его действия непредсказуемы.
— Но ты уже можешь предсказать, что случится, если попасть в это время на чей-то корабль в нужный момент — чтобы на короткое или долгое время вывести его из игры.
— Да. — У меня мелькнула еще одна мысль, совсем не веселая, о том, что «первый раз», из-за которого все случилось и началась цепная реакция, мог произойти и по той причине, что какая-то версия меня пыталась вывести кого-то из игры намеренно. Кто может доверять самому себе во всех возможных версиях? Вот в чьих руках тоже не хочется порой оставлять контроль. Все наши версии неизбежны. — Но вот в чем еще дело. Как это будет возможно скрыть, когда все они вернутся? Ведь будет совершенно ясно, что они переместились во времени. Два корабля разных, практически враждующих государств. И все нити будут вести к нам. Это разорвет все обитаемое пространство.
— И время?
— Может быть. Да, может быть и так.
— Рано или поздно. Всему свой срок. Не стоит сдаваться раньше времени. Все равно никто больше не сможет с таким справиться, если не вы. Но еще для того, чтобы справиться, нужна определенная сила — тяжесть, инерция, что-то, что сдвинуть с места не так просто.
— О чем вы говорите? — на мгновение озадачился я. — Неужели о монархии?
Он пожал плечами.
— О традициях, о привычках. О симпатиях и привязанностях, которые нередко держатся на иллюзорных первых двух.
— Ох, бросьте, нас знают лишь как то, чего следовало бы бояться.
Он рассмеялся.
— Только людям, обладающим воображением. Многие же даже не в силах вообразить, что возможны подобные вещи. Для них не существует такой опасности, она слишком абстрактна.
— Она перестанет быть абстрактной, когда появится хоть один из пропавших кораблей. Тем более, когда появятся оба.
— Не спорю, непременно придется туго. Но представь, какая будет паника, если некому будет управлять этим хаосом. Вы, по крайней мере, можете изучать возникшие аномалии. И вы пока ничего не выигрываете от того, что произошло.
— Они не выигрывают, — проговорил я тихо. — Но может быть, выигрываю я. По крайней мере, так кажется со стороны.
