Генрих Эрлих - Последний волк
Процессия развернулась и в том же порядке, по старшинству, удалилась, последний со скорбным видом нес в зубах козочку.
- Стариков надо уважать, девушки, - сказал Волк и, добавив, - пока они не промахнутся, - двинулся вслед за старейшинами.
Казалось, он совсем не задержался, но когда Волк достиг Поляны Совета, посреди нее белела лишь горочка костей, да и тех неловко, по-старчески разгрызенных -- все, что осталось от козочки.
Мы принесли ее в жертву Праматери и Праотцу, - зачем-то пояснил старейшина, впрочем, без всякого смущения, и продолжил своим гнусавым голосом. -- В начале мы хотели бы объяснить тебе суть нашей жизни, чтобы впредь, а ведь ты останешься у нас надолго, по крайней мере, мы все на это очень надеемся, так вот, чтобы впредь не случалось подобных, как бы это лучше сказать, недоразумений. Мы рассказали тебе, как наши Праматерь и Праотец нашли эту долину и что они нашли в этой долине: по шелковистой траве прыгали тучные зайцы, по опушкам рощ небольшими стадами проносились легконогие серны, среди уходящих ввысь деревьев в величественной неподвижности застыли огромные олени с раскидистыми кустами рогов, в воздухе, прозрачном и свежем, жирные перепелки ставили на крыло свои выводки, по уступам теряющихся в небе гор перебирались мохноногие козлы; множество ручейков кристально-чистой воды сбегало с ледников в долину, собираясь в центре в прекрасное озеро, полное нежной краснотелой рыбы. Но шло время, наше племя разрослось, нам надо было все больше еды и вот уже дети детей наших Праматери и Праотца практически уничтожили всю добычу в долине и тогда наш великий предок, которого мы чтим не менее наших Праматери и Праотца, развил Закон и установил Великий Мир. Отныне мы не могли свободно охотиться и отнимать жизнь у любой добычи просто потому, что нам хотелось есть, мы могли лишь собирать согласованную с остальным животным миром дань, минимально необходимую дань. Но при этом и на себя мы наложили тяжелые обязательства: наши волчицы не могли рожать больше одного раза в жизни и из каждого помета по прошествии трех месяцев мы оставляли только трех волчат, самых сильных, самых развитых, самых умных, лучше всех понимавших Закон. Так мы достигли взаимопонимания с природой, так был установлен Великий Мир. Только мы, старейшины, имеем право в определенный момент сходить к нашим братьям, козлам, и потребовать у них законную дань, и они отдают ее нам, пусть старыми, жесткими и жилистыми козлами, но отдают! Все остальные члены Стаи получают пищу из наших лап. И они счастливы!. Да, они счастливы! У них есть все, что нужно для жизни, все, что нужно для продолжения жизни!
- Как я понял, у вас возникли проблемы, - мягко напомнил Волк.
- Да! - кивнул головой старейшина, нехотя. -- В последние годы наши волчицы не могут зачать, а если и зачинают, то потомство долго не живет. Они умирают не от болезней, не от битвы, они умирают просто так. Сегодня он бегает перед тобой, кувыркается с братьями и сестрами, а завтра, глядишь, загрустит и сгорает в три дня.
- Стае нужна свежая кровь, так гласит Закон, - сказал им Волк.
- Не надо нам толковать Закон. Мы -- хранители Закона! -- начал было гневливую проповедь старейшина, но осекся и, смягчившись, проговорил. -- Не будем спорить, ведь мы пригласили тебе не за этим. В твоих словах есть доля правды. Стае действительно нужна свежая кровь и ее нам дашь ты. Оставайся, покрой всех наших волчиц, а потом уходи, продолжай свои великие странствия.
Если бы старейшина просто предложил Волку остаться в их Стае, если бы не позволил себе легкого налета иронии в словах о великих странствиях, Волк, скорее всего, согласился бы, остался, надолго или нет -- это другой вопрос, но остался бы, покрыл всех волчиц и встряхнул это болото. Но после таких слов старейшины кровь бросилась ему в голову.
- Остаться, чтобы еще на два-три поколения продлить агонию вашего рода?! Чтобы продлить это недостойное, противное всем законам Создателя и Мира существование! Нет, увольте. Подыхайте сами, без меня.
Привлеченные громким голосом Волка к Поляне Совета прибрели остальные члены Стаи и тихо расселись кружком, чуть поодаль от Волка и старейшин, и теперь Волк говорил, обращаясь ко всей Стае.
- Ваши Праматерь и Праотец были просто парой трусливых глупых волков. Они первыми нарушили Закон, забившись в этот угол, они первыми предали наше племя, променяв свободу на эту красивую клетку. Вместо того, чтобы грудью встретить все напасти этого мира, сражаться с ним в открытом бою, отстаивая свое исконное право на жизнь, на свою территорию, они, поджав хвосты, отползли в сторону, вознося хвалу Создателю, что на найденном ими клочке земли у них нет соперников за добычу.
Вам они передали свою дурную трусливую кровь, вам они передали приглаженный, подогнанный под жизнь в клетке Закон. И вы достойно продолжили их дело, судорожно цепляясь за призрачное существование, не помышляя о бунте, о свободе. И за это Создатель покарает вас, покарает забвением и смертью, не славной смертью в бою, а позорной смертью в собственных старческих нечистотах.
Я ухожу. Быть может, мне удастся еще найти на этой земле волков, моих братьев. Здесь их я не вижу.
- Нет, ты не уйдешь, - злобно прошипел старейшина и крикнул, обращаясь к молодым волкам, - убейте его, если он уйдет, он разнесет весть о нас по всей земле, и придут сюда двуногие, и уничтожат нас.
- Сидеть! - грозно рыкнул в ответ Волк и вскочившие было молодые волки покорно прижались к земле. -- Я этим заморышам одной лапой хребты могу переломать, но я чту Закон. Закон говорит, что волк может убить волка только в двух случаях -- в бою за лидерство и в бою за волчицу, но только в честном бою, один на один, грудь в грудь. И вы, кичащиеся тем, что вы -- хранители Закона, должны это знать. А что касается того, что я разнесу весть о вас, тут я вас успокою. По всей земле разносится весть о героях, нельзя разнести весть о том, чего нет. Вас -- нет.
- Я ухожу. Эй, красавицы, кто со мной? Я покажу вам мир, я дам вам потомство, я дам вам свободу!
Но волчицы съежились и как-то задом, неловко, отползли в сторону.
- Эх, вы... - протянул Волк, развернулся и побежал к лазу.
Всю дорогу по пещере его сопровождал мерный перестук мелких камешков и комочков земли -- волки засыпали лаз.
Эпилог
Он вернулся домой и в безумной надежде обежал границы своей Территории -- вдруг инстинкт приведет сюда тех, четырех, молодых. Но никто не встречал их.
И умерла надежда.
Тоска.
Одиночество.
x x x
- Господи! Я распростерт пред тобой, наг и сир. И нет гордыни в сердце моем. Я живу в мире со всей природой, но нет мира в душе моей.
Я всю жизнь старался следовать твоему Закону, твоим предначертаниям, по крайней мере так, как я их понимал. Я вырвал свободу, отринув сытую спокойную жизнь, но эта свобода излилась в одиночество, которое я не знал бы, не мог бы знать, не мог бы понять там, в клетке. Я щедро разбрасывал свое семя, надеясь, что по одним тебе ведомым законам воскреснет мое племя. Но не дано мне было увидеть результат трудов моих чресел. Да и может ли быть простое продолжение жизни предназначением? Я убивал предателей нашего рода, но понял, что не виноваты они и среди них есть храбрые, достойные сердца. Да и может ли быть убийство предназначением? Я мстил двуногим, уничтожившим мое племя, я даже убивал их, но они в большинстве своем любили и защищали меня и не смели поднять на меня руку. Да и может ли быть месть предназначением? Я прошел от Крайнего Моря до Крайнего Моря в поисках своих братьев и не нашел их. Может ли быть вечный поиск без результата предназначением? Предназначением для Последнего.
