Мак Рейнольдс - Дуэльный кодекс
— Выходит, армия, полиция и секретные службы Фьоренцы в поте лица гоняются за призраками? — уточнил Джерри. — Откуда же тогда взялась прокламация, которую нам показывал майор Верона?
— Несомненно, ее напечатали сами секретные службы, — ответил доктор. — Я сразу почувствовал неладное, как только начал читать этот бред. Нет, коллеги, Элен права! Еще в Древнем Риме правители руководствовались принципом: хочешь избежать бунта дома — сделай так, чтобы взбунтовались соседи. А правители Фьоренцы, за неимением соседей, придумали энгелистов и призывают к сплочению всей нации в борьбе против них, хотя на деле все это затеяно лишь для того, чтобы самим удержаться у власти. В тайну посвящены, я думаю, всего несколько человек на самом верху. Все остальные искренне уверены в реальности угрозы со стороны подпольщиков — вспомните хотя бы того полковника из Министерства антиподрывной деятельности, которого мы с Элен допрашивали.
— Больше всего меня убивает, — проворчал Зорро, — что здешняя верхушка, кого ни возьми, от Первого Синьора до Десятого, — сплошь жулики и мошенники, к тому же не слишком искусные!
— Типичная ошибка среднего обывателя, — нравоучительно заметил ученый, — состоит в том, что он не в состоянии себе представить, насколько некомпетентными могут быть люди, находящиеся у власти. И тезис этот, уверяю вас, справедлив для любой исторической эпохи и общественно-экономической формации. Возьмем, к примеру, первых римских императоров, правивших после действительно великих Цезаря и Октавиана Августа. Тиберий и Калигула, Клавдий и Нерон… Сексуальные извращенцы, садисты, массовые убийцы, развратники, дегенераты… Калигула — тот вообще безумец! Нерон — последний из линии Юлиев — приказал сжечь Рим и наслаждался зрелищем пожара, слагая вирши, а когда толпа собралась его линчевать, покончил самоубийством. И это не единственный пример.
История пестрит ими. Но представьте себе простого римского центуриона, честно несущего службу где-нибудь на парфянской границе. Предположим, ему говорят, что его божественный император в Риме погряз в разврате, спит с собственной матерью, двух своих сестер отправил заниматься проституцией и заставил Сенат избрать консулом своего любимого коня. Поверит центурион, как вы думаете? Да ни за что и никогда! То же самое происходило и в позднейшие времена. Разве мог поверить добропорядочный британец начала девятнадцатого столетия в сумасшествие своего обожаемого монарха короля Георга? Или средний американец двадцатого — в хронический алкоголизм и нестандартные сексуальные наклонности некоторых из им же избранных президентов?
— Я понимаю, док, что некомпетентных властителей хватало во все времена, особенно если они получали свой пост по наследству, — сказал Джерри. — Да и при демократических выборах частенько бывает, что избиратели клюют на фотогеничную внешность, хорошо подвешенный язык и прочие трюки из арсенала политиков. Но то, что творится здесь — не только в правительстве, но и на всей планете, — иначе как фарсом и не назовешь!
— Если бы только здесь, — вздохнула Элен. — Ты вспомни, что творилось на Земле еще до выхода человечества в космос! Было такое суверенное государство Монако. Вся его территория составляла три сотни акров — примерно половину площади Центрального парка в Нью-Йорке того времени. Там были князь, княгиня, двор, титулованная знать и прочие феодальные атрибуты. Но и это еще не предел. Никогда не слышал о суверенном ордене мальтийских рыцарей? А ведь он существовал в одно время с Соединенными Штатами, Францией и другими странами. У этого «государства» имелись свои подданные, посольства, военно-воздушные силы, автомобильные номера и многое другое. А занимало оно всего-навсего второй этаж одного из римских дворцов! — Она снова вздохнула и переключилась на другую тему: — Что ж, подведем итог, коллеги. Всем ясно, надеюсь, что Росс Метакса и Октагон купились точно также, как и все остальные? Никаких подрывных элементов на Фьоренце нет, зато есть бессовестные правители, изображающие патриотов, самоотверженно противостоящих несуществующему подполью. А теперь перейдем к более насущным проблемам. — Элен с неприязнью покосилась на Зорро: — Как случилось, что тебя застукали эти болваны охранники?
— Сам не знаю, — уныло признался Хуарес— Мне и в голову не приходило, что в бывшей дворницкой могут оказаться «жучки». Когда мы расстались, я все же решил связаться с Сидом Джейксом и рассказать о новых фактах касательно Рассветных миров. Стащил у тебя из коробки замаскированный коммуникатор и… Остальное вы уже знаете.
— Что толку горевать над разлитым молоком, — глубокомысленно заметил Джерри.
— Я вот тебе устрою разлитое молоко! — фурией взвилась Элен. — Какого черта ты согласился играть в эту дурацкую рулетку с д'Арреццо, отлично зная, что на Женеве у тебя нет ни гроша?
— Да мне деваться было некуда, — начал оправдываться Родс. — Откажись я играть, он сразу бы заподозрил нас всех. Кроме того, он так жаждал заполучить на свой номерной счет кругленькую сумму в реальной валюте, что просто не принял бы моего отказа.
Элен покосилась на Чезаре Маркони. Тот с серьезным видом внимательно прислушивался к обмену мнениями, но сам рта не открывал.
— А вы что скажете по этому поводу? — спросила она.
— Полагаю, мой кузен решил, как говорится, «сделать ноги», пока цел. Скорее всего, он не захочет принимать участие даже в ближайших псевдовыборах.
— Почему? — удивился Зорро.
— Дело в том, что во время выборов Первый Синьор утрачивает свой иммунитет и может быть вызван любым желающим. Ну, не любым, конечно, — я имею в виду других потенциальных кандидатов на его пост в рядах макиавеллистской партии. Понимаете, с годами реакция теряется, а у Антонио это уже второй срок, и он совсем не уверен, что сумеет дожить до третьего. — Маркони поднял голову и с грустью посмотрел на собравшихся за столом: — Я знаю, друзья мои, как фантастически абсурдно выглядят в ваших глазах некоторые обычаи моей родной планеты, особенно те из них, которые регулируются Дуэльным кодексом. Могу сказать только, что сам этого стыжусь и был бы рад многое изменить.
— В то же время ситуация на Фьоренце не так уж уникальна, как может показаться, — заметил Хор-стен. — Возьмем, скажем, те же Соединенные Штаты. Вскоре после их образования произошла дуэль между двумя влиятельнейшими политическими фигурами того периода — Александром Гамильтоном и Аароном Барром. Оба реально претендовали на президентский пост. В результате один из них был убит, а политическая карьера второго оказалась навсегда загублена.
