Евгений Рубаев - Серая шапка
— А-а-а! Заходите! Я вижу, мой дорогой, — лицемерно обратилась она к капитану, — ты наконец-то подобрал для нас машину!
При этих словах она стала кидать на Аркашу призывные взгляды, пока Гаркин удалился в сусеки вскрывать свой тайник. Аркаша пугливо жался в угол, как свежепобитая маленькая собачка, опасающаяся продолжения экзекуций. Наконец капитан вернулся с заветным свёртком и Аркадий облегчённо вздохнул. Подле запарикованой капитанши он чувствовал себя спокойно только в присутствии хозяина. Гаркин сел за стол, водрузил на нос дальнозоркие очки в оправе «под черепаху» и стал, поплёвывая на пальцы, нудно считать деньги. Общая пачка, от которой он отсчитывал, была довольно-таки толстая, тысяч на тридцать баксов, если прикинуть на глаз. Аркадий, чтобы сбить с руки начавшую было вновь хищную охоту глазами капитаншу, стал задавать Гаркину ненужные вопросы:
— Вы только с штампиками турецкими и арабскими мне, пожалуйста, не давайте, а то с ними проблемы!
Капитан прервал скрупулёзный счёт и сказал вдруг скрипучим голосом:
— Деньги у меня хорошие, все новые!
Аркадий живо представил, как Гаркин, прежде чем выдать матросам «подфлажные», сидит по ночам и вышелушивает из стопок денег самые чистые и новые купюры. Наконец, счёт был закончен. Гаркин по-командирски передал деньги Аркадию и удалился прятать остаток своих сбережений.
«Странный мужик, машину ещё не оформил, а деньги уже даёт!» — мелькнула у Аркаши мысль, но, руководствуясь принципом «Дают — бери!», он спрятал их в карман.
Они спустились вниз под непрерывные вопли капитанши:
— Мальчики, приходите обмывать покупку! Обязательно приходите обмывать!
Со двора было видно, как она высунулась в форточку и непрерывно что-то кричала. Очевидно, о необходимости обмывания. Троица последовала в рядом располагающуюся нотариальную контору и оформила автомашину на Гаркина «по доверенности». Тот даже не удивился, что машина принадлежит Бриттову, а напротив сказал:
— Ты ловкий парень! Слушай, мне надо продать мои «Жигули». Ты мне поможешь это сделать! Запиши телефон. — И отдал готовую бумажку с телефоном Аркадию.
Бриттов подумал: «Странно, кто имеет иномарку — хочет «Жигули», и наоборот!»
Когда они расстались со счастливым обладателем Форда, Аркадий передал деньги Бриттову. Тот хотел было дать комиссионные за проделанную работу, но Аркадий сказал решительно:
— Мы же друзья! Зачем ты меня обижаешь? Ты же и так меня сильно выручил, я до сих пор у тебя в долгу!
— Это я у тебя в долгу! — стал настаивать Бриттов, — слушай, здесь у меня товарищ живёт хороший! Давай пойдём к нему, обмоем покупку. В ресторан с такими деньгами опасно! Да, кстати, он главный редактор и почти владелец местной газеты!
Товарищи поспешили в логово главного редактора, припася для этого случая коньячок.
Глава 11
На курорт Арс с Рэдом съездили, мероприятие было закончено. Но это не сняло главную проблему. Об этом Арс непрестанно думал всё последнее время. Проблема формулировалась в краткий тезис: «Память о жизни на поверхности Земли, несмотря на все усилия всех методик, у Рэда не пропадает!»
Более того, Арс отчётливо осознавал, что память, раньше являющаяся к нему лишь в некоторых малозначительных, незапоминающихся снах, все чаще стала его беспокоить и в состоянии бодрствования. Он все свободное время муссировал в мыслях картинки из своего детства и юности. Жизнь осложнилась тем, что его стала преследовать боязнь: а ну как его мысли телепатически прочитают Посвященные, или их агенты? Стукачей в этом Мире было больше, чем позволяло предположить воображение. Если в Управления флота поймут, что память к нему его возвращается, его, судоводителя в возрасте, могут просто списать на берег. В худшем случае могут репатриировать назад на Землю с уже полностью стёртой памятью. Ну, может заместят перед репатриацией в памяти периоды воспоминаний, как он был Руди, картинками житья на необитаемом острове. Арс знал случаи из истории, прочитанные в детстве, что один полярник в самом начале двадцатого века три года скитался с напарником по Арктике и жил под моржовыми шкурами. Полярник остался жив и, более того, встретил полярных путешественников, которые были единственными во всей Арктике и единственными на большом отрезке времени, пока полярный путешественник отсутствовал! Теперь, узнав про «другую жизнь» и возможности её обитателей, Арс понял, что в конечном итоге те полярники чем-то не пришлись Посвященным. Их телепортировали ровно в то место, где проходила вторая экспедиция полярников. Вторая, за весь период истории человечества. После этих приключений полярники прожили долгую жизнь и были весьма полезны обществу.
— Возможно, у них остались какие-то реликтовые навыки и память, чем они могли воспользоваться в дальнейшей жизни! — уже вслух рассуждал Арс.
Его услышал Рэд и переспросил:
— Что ты там бормочешь, как старый дед. Пойдём разомнёмся, сходим на охоту!
— Какую ещё охоту? — на Арса вновь стала наплывать память, как он в юности ходил на охоту на уток с одним ружьём на двоих. Из этого ружья они стреляли по очереди, независимо от результата попадания. Только с охоты они всегда приходили без добычи, все утки были очень пугливые и на выстрел давно уже никаких охотников не подпускали. Эта охота придавала друзьям что-то такое, от чего чувствовали себя взрослыми мужчинами, и уверенность в жизни росла от похода к походу. Это были одни из лучших воспоминаний Арса. Мокрые ноги из-за дырявых сапог, холод осени, сырость моросящего дождя стёрлись давно, естественным образом, без усилий и методик Посвященных. Осталось тепло воспоминаний, когда казалось, что дружба с его товарищем — самая верная на Земле. Казалось, друг придёт на помощь в любой ситуации и через какое угодно количество времени. Друг был старше его, и когда тот ушёл в армию, Арс и нового товарища не приобрёл, и того забыл. Писем они друг другу не писали, потом и Арс ушёл в мореходку. После были: походы для выработки ценза, получение рабочего диплома, ранняя и быстрая карьера и столь же раннее кораблекрушение, в результате которого он оказался здесь. Вся морская жизнь на Земле не вспоминалась, да и была она блеклой — не за что зацепиться памяти. Редкие заходы в иностранные порты. Радость от этих заходов нивелировалась предшествующими заходам инструктажами помполитов. Слежение «третьим» во время перемещения по чужому порту. Допросы по ложным доносам. А в основном, морская жизнь — безрадостна. Вахты, подвахты и языкоблудие морских вралей о том, какие сексуальные победы они одерживали в чужих портах. Смысл всех морских рассказов «про любовь» можно было свести к одной ключевой фразе, которая рождалась из сведений о бедной жизни на острове Куба:
