Пол Андерсон - Выбор смерти
Она махнула рукой в сторону улицы: множество людей, каждый занят своим собственным, привычным делом.
— Тысячу лет назад они были мудрее, — продолжала она, — знали, что и мир, и боги исчезнут, и ничего тут нельзя сделать, кроме как мужественно встретить этот день.
— Что ж, — Локридж помедлил. — Ладно. Может, я просто человек иного типа.
Сторм Дарроуэй рассмеялась.
Гудел мотор, машина мчалась вперед. Позади остался старый город, вокруг высились многоквартирные дома.
— Я буду краткой, — прервала она наконец молчание. — Помните, как несколько лет назад на Украине вспыхнуло восстание против Советского правительства? Мятеж был жестоко подавлен, но подпольная борьба велась еще долго. А штаб освободительного движения был здесь, в Копенгагене.
— Да, — Локридж нахмурился. — Я изучал зарубежную политику.
— Так вот, — продолжала она. — Был там у них так называемый военный фонд, который спрятали, когда стало ясно, что игра проиграна. А сейчас, не так давно, мы нашли человека, который знает, где этот тайник.
— Мы? — Он весь напрягся.
— Движение освобождения. Но уже не только Украины, а всех порабощенных народов. Нам нужны эти средства.
— Постойте! На кой черт?
— О, мы не рассчитываем освободить треть планеты за одну ночь. Но пропаганда, подрывная деятельность, налаживание путей переброски людей на Запад — все это требует денег. А от правительств, только болтающих о «разрядке», ждать нечего.
Локриджу понадобилось время, чтобы собраться с мыслями.
— Верно, — сказал он после паузы. — Я всегда утверждал — в разговорах с коллегами, да и не только с ними, — что сегодняшняя Америка страдает какой-то суицидоманией. То, как мы сидим и ждем любого доброго слова — неважно, от кого, пусть даже от тех, кто клялся нас уничтожить. То, как мы отдаем целые континенты идиотам, демагогам, каннибалам. То, как даже у себя мы извращаем совершенно недвусмысленные слова Конституции, чтобы только откупиться от шайки каких-нибудь… ну да неважно. Во всяком случае, мои аргументы не способствовали хорошему ко мне отношению.
Странное выражение торжества промелькнуло на ее лице, но голос был деловит и решителен:
— Золото находится в конце туннеля в Западной Ютландии. Его прорыли немцы во время оккупации Дании для нужд сверхсекретного исследовательского проекта. Антифашистское подполье совершило налет на эту базу незадолго до конца войны. Очевидно, все, кто знал о туннеле, были убиты, поскольку широкой публике о его существовании так и не стало известно. Украинцы узнали о нем от человека, находившегося при смерти, и использовали туннель в качестве тайника. После того как их мятеж был подавлен, и они рассеялись, сокровище осталось там. Те же немногие, кто знал о нем, были людьми бескорыстными, и никто не старался присвоить золото в личных целях, а каких-то других целей у них уже не было. Большинство посвященных в тайну умерло — кто от старости, кто от несчастного случая, кто от руки советского агента. Последние из оставшихся в живых решили в конце концов передать золото нашей организации, и мне было поручено забрать его. А вы теперь — мой помощник.
— Но… но почему я? Неужели у вас нет своих людей?
— А вы когда-нибудь слышали об использовании агента со стороны? За восточноевропейцем наверняка будут следить, могут произвести обыск. А американские туристы свободно ездят повсюду. Их багаж на границе редко открывают, особенно если они путешествуют дешево… В листовой форме золото можно вшить в одежду, подкладку спальных мешков и так далее. Мы поедем на мотоцикле в Женеву и там передадим его кому надо. — Она взглянула на него с вызовом. — Вы готовы?
Локридж закусил губу. Все это было слишком неожиданно, чтобы переварить сразу.
— А вы не думаете, что нас накроют с тем арсеналом, который я закупил?
— Оружие — просто предосторожность на то время, пока мы будем готовить золото к перевозке. Мы его оставим там. — Сторм Дарроуэй помолчала, потом продолжала мягко: — Думаю, что вы неглупый человек и понимаете, что выполнение нашей задачи чревато определенными нарушениями закона, которые могут оказаться — в случае столкновения — весьма серьезными. Мне нужен человек, готовый пойти на риск и встретиться с опасностью, умеющий переносить трудности, но в то же время не какой-нибудь уголовник, соблазнившийся только возможностью хорошо заработать. Вы мне показались подходящими. Если я ошиблась, лучше, прошу вас, скажите сразу.
— Ну что ж… — Локридж более или менее пришел в себя. — Если вы искали Джеймса Бонда, то безусловно ошиблись.
— Кого? — Она бросила на него непонимающий взгляд.
— Это не имеет значения, — произнес он, стараясь скрыть удивление. — Хорошо. Буду откровенен. Почем я знаю, что вы та, за кого себя выдаете? Может быть, тут замешан синдикат контрабандистов, или это какой-то обман, или… да что угодно — даже происки русских. Откуда я знаю?
Город кончался; движения на дороге почти не было.
— Больше я рассказать не могу. — Она внимательно посмотрела на него. — Доверие ко мне входит в ваше задание.
Он взглянул в ее глаза и с радостью согласился:
— О'кей! Контрабандист к вашим услугам.
Она сжала его руку.
— Спасибо. — Этого было вполне достаточно.
В молчании они ехали через зеленеющий пригород, мимо маленьких деревушек с красными крышами домов. Ему ужасно хотелось заговорить с нею, но, как известно, королева сама начинает разговор.
— Вы бы рассказали мне хоть какие-то детали, — наконец собрался он с духом, когда они уже въезжали в Роскилле. — План действий и так далее.
— Потом, — ответила она. — День слишком хорош.
Он не мог прочитать выражения ее лица, но какая-то мягкость была в очертаниях ее губ. «Да, — подумал он, — при такой жизни, как у тебя, нужно не упускать все хорошее, пока есть возможность».
Они проехали мимо огромного собора с тремя шпилями.
— Ничего себе церковь, — сказал Локридж, жалея, что не может найти лучших слов.
— Здесь похоронена сотня королей, — ответила она. — Но под базарной площадью — еще более древние развалины собора Святого Лаврентия; а до того, как его построили, там был языческий храм с вырезанными на фронтонах драконами. Это ведь была королевская резиденция Викинга Денемарка.
От этих слов его почему-то бросило в дрожь. Однако ее мрачное настроение тут же прошло — словно ветер прогнал тучу. Она улыбнулась:
— Вы знаете, что современные датчане называют Персеиды слезами Святого Лаврентия? У этого народа очаровательные фантазии.
