Сергей Михайлов - Брешь в стене
-- Копию? -- Диверс пожал плечами. -- Пожалуйста, только я не совсем понимаю...
-- Попробую объяснить, -- перебил его Сэндерс. -- Вы должны учитывать, дорогой инспектор, что обращение было адресовано обоим мирам -- и нашему, и параллельному. Наш мир обращение получил -- надеюсь, в скором времени Скотланд-Ярд найдет возможность обнародовать этот бесценный документ.
-- Только по окончании следствия, -- заметил Диверс.
-- Разумеется, -- кивнул Сэндерс. -- Что же касается мира параллельного, то здесь дело обстоят намного сложнее. Передать туда кассету мы не можем -- последняя "брешь" прекратила свое существование на наших глазах...
-- Вы ошибаетесь, Сэндерс, -- горячо запротестовал Миллер, -согласно заявлению Балларда, "брешь" не исчезла окончательно, она пульсирует.
Сэндерс устремил на таксиста долгий, немигающий взгляд.
-- Вы правы, Ганс, "брешь", возможно, еще возникнет, но я сейчас говорю о другом. -- Он снова обратился к Диверсу: -- Все дело в том, инспектор, что единственным представителем параллельного мира на Земле является Миллер -- я не беру в расчет тех троих негодяев, -- и потому он вправе располагать копией обращения ученых к человечеству.
Диверс кивнул.
-- Вы получите копию, господин Миллер, завтра же. Когда вы покидаете Лондон?
-- Мы отбываем завтра дневным рейсом, -- за всех ответил Сэндерс.
-- Все четверо?
-- Все четверо.
-- Что ж, к девяти утра я предоставлю копию видеозаписи в ваше распоряжение, господин Миллер. -- Диверс взглянул на часы. -- Простите, господа, к двенадцати я должен быть на совещании у шефа.
В коридоре Диверс отвел Сэндерса в сторону.
-- Мой дядя хотел бы повидаться с вами, мистер Сэндерс, прежде чем вы покинете Лондон.
Сэндерс улыбнулся.
-- Сегодня же вечером я навещу старину Томаса. Так и передайте ему, Диверс.
-- Обязательно передам... Я рад, что не разочаровался в вас, мистер Сэндерс.
-- Вот как! -- Сэндерс рассмеялся. -- Любопытно!
Диверс смущенно опустил глаза.
-- Вы знаете, -- произнес он после незначительной паузы, -- часто легенды о героях более чем наполовину оказываются выдумкой. Я очень боялся, что подобная участь ожидает и легенду о "британском льве", но... -- Диверс устремил на Сэндерса решительный взгляд, -- но на этот раз действительность превзошла саму легенду.
Молодой человек с жаром схватил руку Сэндерса и крепко сжал ее.
-- Вы отличный парень, Роджер, -- улыбнулся Сэндерс, отвечая на рукопожатие. -- Жаль, что я не знал вас раньше...
Глава двадцать шестая
Последние дни сентября в Цюрихе выдались по-летнему теплыми. Дневное светило, словно собравшись с силами, выплеснуло на засыпающую землю остатки живительного тепла, но европейская осень, повинуясь непреложным законам природы, уже окрасила деревья в яркие предсмертные тона.
Автомобиль остановился у трехэтажного супермаркета. Тут же, на игровой площадке, оставленные взрослыми, которых поглотило огромное здание магазина, резвились дети. Целый детский городок был полностью предоставлен в их распоряжение. Здесь они были полноправными хозяевами, другого мира для них сейчас не существовало.
Миллер вышел из машины.
-- Вот он!
Голос его дрогнул, когда взгляд остановился на маленьком мальчике, самозабвенно пытавшемся взгромоздиться в вагончик гигантской детской железной дороги, опоясывающей почти всю территорию игровой площадки.
-- Жив, -- прошептал таксист. -- Видите, Сэндерс? Это он!
Сэндерс сидел в машине и курил. Противоречивые чувства роились в его душе. Миллер сел рядом с ним.
-- Спасибо вам, -- глухо произнес швейцарец, сжимая руку Сэндерса чуть пониже локтя. -- Вы сдержали свое обещание.
-- Куда вы теперь?
Миллер не ответил.
-- Здесь ваш дом, Ганс, -- сказал Сэндерс. -- Здесь ваша семья.
Миллер поднял на Сэндерса печальный, полный страдания взгляд.
-- Нет, Джилберт, моя семья далеко отсюда. Ганс Миллер мертв, а я всего лишь его двойник. Прошлого вспять не вернуть. Вдова погибшего Ганса Миллера никогда не станет женой его двойника.
Сэндерс молча кивнул.
-- Я обещал Марте вернуться, -- продолжал Миллер, -- она ждет меня. Я всю жизнь буду помнить об этом.
-- Вы верите в возвращение?
-- Кто знает, -- неопределенно ответил швейцарец. -- Шансов практически нет. Но без веры жить нельзя.
-- Живите у меня, -- предложил Сэндерс. -- В моем коттедже места хватит на двоих.
-- Спасибо, Джилберт, -- с чувством отозвался Миллер. -- Я решил вернуться в Гринфилд. Уверен, старый Джон Гроф будет мне рад.
-- Как вы объясните ему свое появление?
-- Расскажу ему все как есть, без утайки. Он поймет.
Сэндерс снова кивнул. Он понял: Миллера тянуло к тому единственному месту на Земле, откуда веяло слабой, эфемерной, почти несбыточной надеждой вернуться в свой мир. Сознавал ли он сам, что влечет его туда, или эта тяга была исключительно интуитивной, подсознательной? Сэндерс не решался спросить об этом у своего нового друга.
-- Не забывайте меня, Ганс. Надеюсь, мой адрес вы помните.
-- Помню, Джилберт. -----------------------------------------------------------------------
В апреле Джил Сэндерс получил тревожную телеграмму из Гринфилда:
ГАНС ИСЧЕЗ. СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ.
С УВАЖЕНИЕМ ДЖОН ГРОФ.
В тот же день Сэндерс вылетел в Лондон.
Гроф, казалось, еще больше постарел. Он выглядел осунувшимся и несчастным. Встретив Сэндерса на вокзале, молча пожал ему руку и пригласил в свой автомобиль.
На протяжении всего пути Гроф хранил молчание. Сэндерс не сразу сообразил, что они направляются не в гостиницу, а совсем в другую сторону. И лишь оказавшись за городом, он понял: Джон Гроф везет его в "Утиное Гнездо".
Пропускной пункт исчез. От бетонной стены, некогда обрамлявшей владения Уильяма Джефферсона, тоже остались лишь одни воспоминания. Зато мост, уничтоженный бандой Грифона, был восстановлен.
Вилла пустовала, повсюду царили запустение и безмолвие. По-видимому, Мэтью Баллард был последним отпрыском некогда знатного рода. По крайней мере, ни один из наследников до сих пор не предъявил свои права на владение "Утиным Гнездом". Автомобиль остановился у входа в особняк, но Гроф не повел Сэндерса в дом, а направился в обход, к крутому обрывистому берегу. Их путь вдоль берега занял не более четверти часа. Наконец Гроф остановился.
Сэндерс прекрасно помнил это место. Словно из небытия возник в его памяти красно-белый плавучий якорь, качавшийся на волнах, воскресли трагические события, разыгравшиеся здесь в сентябре прошлого года.
Гроф повернулся к Сэндерсу. Лицо его было бледно, в глазах читалось отчаяние.
-- Ганс мне все рассказал, -- тихо заговорил он, впервые со времени их встречи на вокзале. -- Сначала я принял его слова за бред сумасшедшего, но потом понял, что он говорит правду. Если б я знал тогда, в сентябре!.. Он где-то раздобыл лодку и каждый день, с рассвета, проводил здесь. -- Гроф кивнул в сторону моря. -- Я совершенно случайно узнал, где он ежедневно пропадает, -- мне он не обмолвился ни словом... Стоит в лодке и часами смотрит в море... Я как-то пытался заговорить с ним об этом, но он так на меня посмотрел, что слова застряли у меня в горле. Ганс был до педантичности пунктуален: ровно в шесть вечера он всегда возвращался домой. -- Гроф запнулся. -- Три дня назад он не вернулся. В семь я уже был здесь, но никаких следов Ганса не обнаружил. Он исчез, мистер Сэндерс. Исчез, словно в воду канул... Простите за неудачное сравнение.
