Василий Бережной - Сенсация на Марсе (сборник)
Дэвид уже сидел у маленького пульта, установленного посреди зала, и посматривал на часы. Раздвинулись тяжелые портьеры на стене, открывая широкий стереоскопический экран. В бункере погас свет, сразу воцарилось молчание, и Терри увидела волны и услышала их шум. Они набегали на прибрежный песок и ударялись о подножие высокой скалы, которая на маленьком острове казалась горой. Живописные склоны ее поросли кустарником. И только в сторону океана ощеривалась гора базальтом и гранитом.
«А все-таки далековато расположились, — подумала Терри, следя взглядом за чайкой, медленно плывшей в воздухе рядом со скалой, — неужели это так опасно?. Ах, как жалко, взрыв ведь может уничтожить зелень на склонах…»
Экран создавал такой разительный «эффект присутствия», что казалось, будто бы убрали стену бункера, и вот перед глазами живая панорама — долина с порыжевшей травой, массивная гора над синими волнами, клекот чаек, автомобильные гудки…
Внезапно заревела сирена. По всей вероятности, сигнал, чтобы все прятались, чтобы остров замер, затаил дыхание.
Дэвиду что-то докладывают, он кивает головой, но пока еще рука его лежит на краю пульта — Терри видит белую манжету, черный камень запонки и длинные оцепеневшие пальцы. Словно пианист сел к роялю, но никак не осмелится ударить по клавишам.
«Сейчас услышим, какая будет музыка… — думает Терри, глядя на экран. Что-то сверкает на склоне горы — маленькая, будто бы игрушечная пирамидка. — И неужели такая малость расковыряет гору, огненным языком слижет растительность? Впрочем, все может быть, ведь возможно, это шкатулка Пандоры…»[4]
— Выключаю, — негромко произнес Дэвид, и в этот же миг погас яркий солнечный день и в сумеречном полумраке бункера застыли темные фигуры. Тяжелые портьеры снова закрыли экран.
Дэвид объявил в микрофон:
— Пять минут до начала…
— Четыре…
— Три…
Эти минуты тянулись долго, Терри встала, сделала несколько шагов, да разве тут пройдешься, если весь бункер уставлен живыми столбами в мундирах. И Терри тоже окаменела.
— Пуск! — почти взвизгнул Дэвид. Его тонкий палец судорожно нажал красную кнопку.
Терри ждала грохота, сотрясения, но ничего подобного не услышала, было совсем тихо, и не ощущалось ни малейшего дрожания пола или стен. «Вот бы не вышло! — злорадно вздрогнуло сердце. — Вот бы весь проект лопнул как мыльный пузырь!»
— Экран! — нарушил напряженную тишину чей-то властный голос. — Почему не включаете, док?
— Экран включен, — сказал Дэвид, все обернулись и увидели, что шторы раздвинуты. — Может быть, вышла из строя передающая антенна… Так и есть.
Теперь в его спокойном голосе Терри услышала уверенность, сдержанное торжество. Значит… все удалось…
— Установите запасную антенну, — распорядился Дэвид в микрофон, — проверьте включение…
Когда экран засветился, Терри вскрикнула. Не то что растительности, самой горы не было! Там, где только что стояла она, массивная и тяжелая, клубился пар и ветер подхватывал и швырял седые клочья в океан. Была гора — и нет. Словно какой-то чудовищный джинн отхватил зубами этот кусок суши и проглотил.
Все в бункере оцепенели. Потом прорвало:
— Поздравляю, док!
— Это колоссально!
— Грандиозно!
— И никакой радиации?
После взятия проб почвы, воздуха, воды, растений и других материалов, находящихся в зоне взрыва, Дэвид торжественно объявил:
— Да, господа, жесткого излучения не зарегистрировано. Это поистине чистый заряд. Стерильно чистый!
— Он может стерилизовать целый континент! — захохотал генерал. — Вот это прогресс!
Терри отошла в противоположный конец бункера, чтобы не слышать хохота, торжествующих голосов. Настроение у нее окончательно испортилось — вероятно, от осознания собственного бессилия. Право же, что она может противопоставить этому бездушному, хорошо налаженному механизму? Она ведь, если подумать, даже и уехать отсюда не может.
Опустившись в мягкое кресло возле журнального столика, нервно перелистывала иллюстрированный журнал. Но и здесь генерал не оставил ее в покое.
— Разрешите поздравить вас с выдающимся успехом вашего мужа. Мы все очень, очень рады. Сейчас я передам рапорт правительству.
Обеими руками схватил ее руку, почтительно раскланялся и поцеловал. Ей было противно, но она изобразила улыбку и сказала что-то уместное. Боже, что с ней происходит! И что это за общество, в котором наперекор себе, своим желаниям, взглядам, убеждениям она вынуждена поддерживать отношения с убийцей, улыбаться палачу, одетому в мундир! Общество? А сама ты разве не виновата? Ну почему, почему ты не дала ему пощечину?
Было мгновенье, когда Терри могла это сделать. Но мгновенье промелькнуло, решимость улетучилась, и она продолжила любезный разговор.
— Доктор предлагает прогуляться к месту взрыва. Вы не желаете?
Терри ответила не задумываясь:
— Если Дэви приглашает… Я ему верю.
— А мы подождем. Хотя также целиком и полностью уверены, что радиации нет.
— Так в чем же дело?
— Ну, знаете ли… Трудно учесть сразу все факторы…
Все, что было у Терри на сердце, прорвалось с беспощадной язвительностью:
— Вы просто трус, генерал. Самый заурядный трус! И хотите этой бомбой компенсировать отсутствие храбрости…
Генерал захлопал глазами, зачем-то одернул френч и настороженно оглянулся.
Из неприятной ситуации выручил его Дэвид. Как всегда, быстрый и энергичный, он подошел к ним и бросил жене:
— Терри, я поднимусь не больше чем на полчаса.
— Подышать свежим воздухом?
— Да.
— В эпицентре взрыва? Тогда я с тобой. Здесь душно.
— А вы, генерал, — сказал Дэвид, — можете наблюдать за нами, глядя на экран.
— Еще бы, — бросила Терри, — здесь безопаснее.
Генерал промолчал.
Волны набегали, как и раньше, океан обдавал теплым дыханием, а скалы не было. На ее месте зияла рваная рана, залитая прозрачной водой.
— Боже мой, — прошептала Терри, — какая ужасная сила… Такая маленькая шкатулка…
— Эффект впечатляющий, — сказал Дэвид. — Коэффициент полезного действия — сто процентов.
— Дэвид! — Терри встала и пристально посмотрела ему в глаза. — О каком «полезном действии» может идти речь?
Он улыбнулся.
— Не горячись, Терри. Во-первых, это технический термин, а во-вторых…
— Что «во-вторых»?
— Посмотри, какой ландшафт!
Терри вздохнула: здесь и поговорить нельзя…
— Да что там ландшафт! Мне кажется, планете больно.
