Константин Бояндин - Этап
– Блин, прости, привычка. Так кого учить?
– Других. Ну, как вести бизнес. Если все так хорошо получается, попробуй учить других.
Жору как током ударило. Вздрогнул, замер и посмотрел на Николаева.
– Слушай, и в голову не приходило, – он яростно почесал в затылке. – А интересная мысль, надо подумать. Ну, так вот – сегодня в шесть, нормально? Так, чтобы потом домой было не слишком поздно.
* * *– Все получается? – Николаев постучал вечером в комнату Дарьи. Она сидела за столом и что-то читала с экрана компьютера. – Все нормально?
Она спрыгнула со стула (некоторые детские привычки так и остались, подумал Николаев с улыбкой) и запрыгнула на диван, с ногами. Указала взглядом – садись.
– Все! – Дарья явно довольна. – Я делаю перерывы! – тут же добавила она. – Честно-честно!
– Верю, – он легонько сжал ее ладонь. – Ты это каждый раз говоришь. Не нужно, одного раза достаточно.
Она смутилась – на долю секунды.
– У Маши сразу стало все получаться, – сообщила Дарья. – Все-все! По-моему, она смогла поверить в себя. Попросила устраивать скандал, если хоть раз назовет себя дурой, – улыбнулась Дарья.
– И что, устраиваешь?
– Нет, просто смотрю ей в глаза. Вот так, – Дарья посмотрела, и Николаеву стало не по себе. Черт, невозможно постоянно помнить, сколько ей на самом деле лет. И ведь многие детские привычки так и остались, и никому не мешают считать ее взрослой.
– Впечатляет, – согласился Николаев, отводя взгляд. Дарья рассмеялась – и снова смутилась, на долю секунды.
– Она тоже взгляд отводит. А потом просит прощения, и даже краснеет иногда. Она справится, просто нужно время, да?
Николаев кивнул. У них тоже все наладилось, подумала Дарья, я вижу. Она иногда рассказывает. Немножко, ну не получается все-все хранить в тайне. А я теперь точно знаю, как они назовут первого ребенка.
– О, вот вы где, – Мария постучала в дверь. – Ну что, кино сегодня смотреть будем? Традиции надо уважать!
– Будем! – Дарья сорвалась с места, и умчалась в гостиную. Мария проводила ее взглядом и улыбнулась.
– Жору сегодня видела, – сообщила она, понизив голос. – Говорит, ты ему классную мысль подсказал. Здорово! А то или пьет пиво целыми днями, или в казино просиживает. Теперь тоже делом, поди, займется.
* * *– И многим вы так посоветовали, что делать? – поинтересовался Смирнов.
Николаев кивнул.
– Жоре, Смолину – сначала. А потом и с другими. Просто сидел, слушал, о чем они говорят, на что жалуются. И мысли приходили, сами собой. Я ими и делился. И почти всегда оказывалось, что мысль удачная. Смолин через два месяца уже выставки проводил. У меня там, в рюкзаке, есть карточки, там и фото с выставок, и видео. Человек нашел свое настоящее призвание. Не век же ему с разводным ключом упражняться.
Они оба посмеялись.
– Десять месяцев мы так жили, – Николаев поднял взгляд. – Десять счастливых месяцев. Не было никаких предвестников, сначала. Мы не расслаблялись, конечно. Просто научились жить. Отмечали дни рождения, учились, находили себе занятие. Но каждую неделю были все вместе. Традиция. А потом я встретил их. Как Мария – неожиданно.
* * *...Николаев, после пары ехидных замечаний от Марии насчет своей физической формы, решил заняться формой. Черт с ним, даже если после сброса все вернется, как было, навыки, рефлексы и привычки не исчезнут! Это они уже все знали – сохраняется не только та память, которую вспоминаешь головой. У тела есть своя память, и она тоже сохраняется.
Он шел – из спортзала, в отличном настроении, глядя по сторонам. И увидел.
Они оба были там, на веранде ресторана. Мария – та Мария, из прошлой жизни – в темном платье, и Денис. Сын успел вырасти, что неудивительно – год прошел. Николаев не раздумывал. Он поднялся по ступенькам веранды и подошел к их столику. Мария сидела, глядя в стол – Денису было скучно сидеть на месте, ну не могут дети долго сидеть на месте!
– Папа?! – прошептал он. И в глазах его Николаев увидел, поочередно, страх, радость и восторг. – Папа!
Николаев кивнул, и тут Мария подняла взгляд. И он увидел в них то же самое. И – ощущение нереальности. И в этот момент все остальное улетучилось из памяти напрочь, вернулся тот день, когда Николаев ехал домой, чтобы подарить ребенку бластер и поиграть с ним в войну. Против злобных пришельцев, которые собирались захватить Землю.
Мария встала – видно было, что ноги ее едва держат – и уселась вновь. Николаев, сам того не зная, поступил так, как поступила здешняя Мария – протянул руку и положил ее на стол. Мария оглянулась – видно было, не верит глазам – и расплакалась, взяв его за руку.
– Мама! – Денис потряс ее за локоть. – Не плачь! Пожалуйста!
– Не буду, – улыбнулась она. Денис обежал стол и уселся за соседнее с Николаевым место. И, поначалу боязливо, попробовал прикоснуться. Получилось. Схватил отца за другую руку и долго не отпускал.
– Не говори, – попросила Мария, сжав ладонь Николаева. – Я все понимаю. Спасибо, что тебя отпустили сюда, – и расплакалась снова, и на этот раз никто не останавливал ее. Денис сидел и молчал, просто смотрел то на мать, то на отца.
– Возьми, – Николаев взял из кармана несколько камушков – плоские камни, каждый с дырочкой. Денис все пытался собирать такие, все никак не находил. А на первом же «речном» пикнике Николаев нашел таких чуть не дюжину. – Это тебе, Денис. На удачу.
– Спасибо, – прошептал мальчик, не сразу осмелился все взять. Так и сидели – молча, просто сидели, смотрели друг другу в глаза и улыбались. И думали, кто о чем. Долго сидели.
Он почувствовал – просто пришло понимание – пора.
– Спасибо, Сережа, – Мария крепче сжала его ладонь. – Спасибо, что пришел!
– Маша, – он погладил ее по ладони. – Обещай мне, пожалуйста. Если можешь быть счастлива, будь счастлива.
Она кивнула, улыбаясь.
– Обещаю.
– Денис, – он протянул ему руку. – Помогай маме, хорошо?
– Да, папа! – ответил тот серьезно, и пожал протянутую руку.
Он исчез первым. Мария – следом за ним. И сразу же пришло ощущение – то самое, тепло. Оно длилось, и длилось, длилось...
– Что-нибудь закажете? – Николаев не сразу понял, что обращаются к нему.
– Чай, – произнес он, когда сумел совладать с голосом. – Черный чай, пожалуйста.
* * *Мария закрыла дверь плотнее, и села рядом с ним. Николаев посмотрел на часы – половина двенадцатого. В это время они здесь теперь ложатся спать.
– Понимаю, – она посмотрела ему в глаза, и Николаев не сразу вернул взгляд. – Давай, я сама скажу. Тебе кажется, что ты сейчас ей изменяешь. У всех так, мы же помним. Я все помню. И там тоже все помнят, – она легонько поцеловала Николаева в щеку. – Если тебе станет легче, я уйду. В другую комнату.
