Роберт Джордан - Конан триумфатор (Тайна врат Аль-Киира)
- Ты? - Конан недоверчиво посмотрел на него. - Если ты проковыряешься в земле хотя бы месяц, ты разорвешь голыми руками ближайшую деревню, так соскучишься по сражениям.
- Это все не так, как ты себе представляешь, - заверил его седеющий ветеран. - Десять человек сейчас работают на моей земле. Я буду уважаемым человеком, сам стану задавать там тон. А если Юлия захочет, я заберу ее из города и женюсь на ней. Крестьянину нужна жена, которая подарит ему здоровых и сильных сыновей.
Хмурясь, Конан перевел взгляд на Наруса.
- А ты тоже собрался в крестьяне?
- Ну нет, лично я корни пускать не собираюсь, - ответил тощий и отобрал у Карелы кубики, которые она хотела рассмотреть поближе. - Но... знаешь что, Конан, чародеи не очень мне докучали, как, впрочем, и эти ребята, которые выглядели так, словно их мамаши сюсюкались с ядовитыми змеями. Но и они были не страшнее, чем толпа кровожадных пиктов. Однако этот бог, которого ты тут раскопал, сделал мои колени мягче, чем тогда, в битве на Черной реке, когда у меня еще борода не проклюнулась. На ближайшее время я подыщу себе городок посимпатичнее с девчонками поядренее, с которыми так хорошо поваляться в постели... - Он бросил кубики на землю. И с молодыми пареньками, у которых золота больше, чем ума.
- Тогда они должны быть ОЧЕНЬ молодыми, раз ты собрался обтрясти с них денежки, - улыбаясь, перебила Карела. - Как ты думаешь, киммериец?
Нарус удостоил ее злобного взгляда и заворчал под нос.
Не успел Конан открыть рот, как заметил далеко внизу, у подножия горы, что-то белое, и повернулся в ту сторону.
- Кром! - воскликнул он. Это были Борос и Юлия. - Я сверну ему его тощую шею за то, что он притащил девочку сюда.
Остальные встали и пошли за ним. Только оказавшись почти рядом со стариком и девушкой, Конан увидел, что они были не одни. Юлия стояла на коленях возле Тауриануса и обрывала полосы от своего белого платья, чтобы остановить кровь, сочившуюся сквозь десяток дыр в доспехах офита. Волосы солдата слиплись от крови и грязи, и каждый хриплый выдох приносил кровавую пену на его губы.
Борос воздел руки, увидев Конана.
- Я ничего не смог поделать! Я пытался остановить ее, но сил у меня не хватило. Тогда я счел за лучшее сопровождать и охранять ее, как только могу. Она говорила, что тревожится за Махаона.
- За всех вас, - поправила его Юлия, покраснев. - Конан, мы нашли его здесь. Ты не можешь ему помочь?
Киммерийцу не нужно было видеть рану Тауриануса, чтобы понять, что тот жить не будет. Земля вокруг него уже пропиталась его кровью.
- Значит, дворяне проиграли битву, - спокойно установил он. - Наемник, сражавшийся на стороне победителей, не полез бы сюда, чтобы умереть.
Веки офита дрогнули, и он открыл глаза.
- Мы поймали Орла... - захрипел он и заговорил, делая короткие паузы, во имя которых судорожно глотал воздух: - Мы оставили наш лагерь... после того, как разожгли там огни... и Искандриан... напал ночью. Тогда мы бросились на него с тыла... Мы бы... уничтожили его... но огромный язык пламени... вонзился в небо... и беловолосый черт заревел... что боги с ними... Некоторые кричали... что это посох Аванрахаша... Паника... охватила, нас. Мы бежали... бежали, а его воины... они убивали, убивали нас. Не дай им поймать тебя, киммериец... Искандриан велел... сажать на кол... любого наемника, которого он поймает! - Внезапно, собрав последние силы, он оперся на локти и протянул к Конану судорожно сжатый кулак. - Я... лучше... тебя!
Кровь хлынула у него изо рта, и он упал. Еще раз тело содрогнулось, затем его мертвые глаза уставились в небо.
- Огромный язык пламени, - пробормотал Нарус. - Ты состоишь на службе у Судьбы, киммериец. Ты создаешь королей, даже когда у тебя нет таких намерений.
Конан раздражительно отмахнулся. Ему было безразлично, кто носит корону Офира, пока это не мешало его планам.
Имея Искандриана на стороне Валентиуса, - возможно, настало время называть этого паршивца "Морантесом Вторым", - уже не будет возможности снова собрать отряд наемников. Да и возможно, нет уже в живых никого, с кем можно было бы возродить Вольный Отряд.
- Ты!!! - фыркнул Махаон так неожиданно, что Юлия испуганно подскочила. - Разве я не сказал тебе, чтобы ты оставалась в Ианте? Что мне, пороть тебя всю дорогу? Жизнь жены бедного крестьянина тяжела, и нужно учиться послушанию. Или ты хочешь, чтобы мы потеряли нашу единственную свинью, потому что ты ее не накормишь, когда я скажу?
- Ты не имеешь права так бранить меня! - зашипела девушка. - Ты... Только теперь, казалось, смысл его слов дошел до ее сознания. - Жена? Ты действительно имел в виду это? Супруга? - Она глубоко вздохнула и проговорила очень серьезно: - Махаон, я буду заботиться о твоей свинье так, словно это моя родная сестра.
- Ну нет, так далеко заходить не стоит. - Махаон рассмеялся, оборачиваясь к Конану. - Мы прошли с тобой вместе долгий путь, киммериец, и вот добрались до конца. Поскольку я не хочу, чтобы Искандриан посадил меня на кол, пойду-ка я лучше отсюда прочь! Я хочу оставить Ианту далеко позади еще до того, как завершится этот день.
- Совсем как я! - влез Нарус. - Я хочу в Гарантию, потому что рассказывают, будто аквилонские дворяне великодушны и очень любят азартные игры.
- Так живите долго! - сказал им Конан на прощанье. - И если вы попадете в ад раньше меня, выпейте там за мое здоровье.
Юлия прижалась к Махаону, и вместе с Нарусом они стали спускаться вниз.
- После всего, что вытворяла здесь эта девушка, мне необходим хороший глоток, - проворчала Карела, - потому что меня до сих пор с души воротит.
Конан задумчиво посмотрел на нее.
- Лично меня тянет в Аргос, потому что говорят, будто там легко навербовать наемников. Идем со мной, Карела. Вместе с тобой мы станем владыками всей страны меньше чем за год.
Рыжеволосая красавица уставилась на него мрачно.
- Ну неужели ты не понимаешь, почему я не могу, киммериец? Клянусь грудями Деркэто, человек, ты пробуждаешь во мне потребность стать такой, как эта потаскушка Юлия. Ты доведешь меня до того, что я поддамся моей слабости и позволю тебе защищать меня. Ты что, вообразил, что я стану женой, которая будет прибирать за тобой постель и варить тебе еду?
- О таком я бы тебя и не попросил, - возразил Конан, но она вообще его не слышала.
- ...И в один прекрасный день дело дойдет до того, что я начну ходить за тобой следом, молчаливая, только ради того, чтобы не упустить ни одного твоего слова. А если дело и впрямь зайдет так далеко, я всажу тебе нож в спину. После этого меня, вероятно, ждет безумие и я начну выть, но ведь ты сам меня до этого доведешь. Нет, такого я не хочу, Конан! Такого я не хочу!
Он ощутил глубокую грусть, но гордость не позволила ему показать это.
