Владимир Шибаев - Прощай, Атлантида
– Здесь я, мама, не орите, – подплыла к столу, держась за бокал шампанского, дочура.
– Может, потом, мулечка? По семейному? – умоляющим зверем глянул на жену адвокат.
– Так что он тебе… этот? – протянула мулечка, указывая на географа ложкой, с которой сочился на скатерть жульен.
– Дружат неразлучно уже три дня, – зажжужал Павлов. – Совместно копят мои деньги на мелочи для будущих маленьких, коляски, подгузнички…
– Она чего, уже… товось… с этим? – изумилась мамаша. – Клодетка! – опять взвизгнула. – Так вы чего, юноша потертый… кем, вообще? Где состоите?
– Изучаю древние цивилизации, – вежливо сообщил географ. – Их фундаментальные сокровищницы знаний и материальной культуры. Извлекаю золотой опыт поколений в целях обустройства сегодняшней планеты, а также наполняю ведущие медицинские учреждения области контингентом, которые обласканы голубем.
– Так ты антикварный фрайер, так и скажи, не трись. Говоришь складно, – усомнилась тетища. – Ну-ка выпей, и протянула ему свой бокал, набухав туда коньяку. – Устойчивый ты, в жизни то?
Географ перелил себе в стоящий рядом чистый и свежий и пригубил:
– Не решаюсь пока испить с Вами из одной чаши полную чашу. Пока не наделен благословением.
Тетка откинулась:
– А ты почтительный… Так чего копаешь, древние… чего… кости чтоль?
– Он черный копатель, – встрял вдруг Ильич, гламурно закатывая глаза и котячьи улыбаясь. – Добывает черте что из-под земли.
– Знаю, слыхал, – вдруг крикнул вице-губернатор, корча зверскую рожу. – Черные копатели. Это банда еще та. Ржавое оружие, доспехи, золотые бляхи… мухи… Сам недавно открывал торжественно мемориал павших врагов. Эти банда, – радостно подтвердил он. – Нефть копать в области будешь?
– Нефть готов, – скромно подтвердил Арсений.
– Пристроим, – заорал вице. – Кто готов чего скажут копать – тот наш. Парень смышленый, по хитрой роже видать.
– Так ты нефтяной, – одобрительно кивнула мамаша. – А чего корчишься, Клодетка!
– Небогемно орете, мамаша, – промямлила Клодетта. – И чего? Этому дала, этому дала, и столько же еще осталось.
– Вы что ж… с ним… уже товось… сложились крылышками, ангела голубиные… Что это папашка про колясочку?
– Врет, как сивый, – поджала дочка губки. – Я с такими только за бешеную зарплату. Я дочка тихая. Кого папенька в женихи выпишет, у того и буду кошелек сосать, и волосатый и пузатый. Такая презентация-меструбация.
– Вот это по-нашему, – хрякнул, добро улыбаясь вице. – У младшего соси, старшему носи.
Тут дочурка вдруг подъехала к географу, крепко схватила его за шею, и, почти удушив испарениями виски и пузырьками содовой, вцепилась в губы, походя шепнув: " Нефтяные денежки пополам, суженый".
Еле географ под аплодисменты зала отцепил оторву и промямлил, дико озираясь: " Ну не здесь же, мулечка".
Тут же тетеха их отправила, напутствуя:
– Ну идите, детки, дружите. Только с предохранением. Иди, иди, Клодетта. Посади где-нибудь кандидата сзади. Там, там, – махнула она рукой, плохо гнущейся от обилия перстней. – Пускай покамест икру трескает, молоки набирается. А после докажет дочуре – в жеребца корм, не зря жрал.
Арсений очутился за дальним столом, в компании с каким-то типом, который тихо оглядывался, быстро наливал из припрятанной между ног бутыли коньяка, опять оглядывался и закусывал уже не спеша. Тип удивительно напомнил Арсению некоего встреченного в недобрый больничный час главбуха "Красного мотальщика", хотя с уже посиневшей от выпитого рожей и прищуренным оперированным глазом тот вообще мало кого напоминал.
Где же этот кабинетик, или библиотечка чертова с групповой фотографией знатных людей на фоне преставившегося областного шефа, подумал географ. И не сейчас ли ускользнуть и начать раскопки черного копателя. Но ощутил, оглядываясь и крутя шеей, что пока все в похожих на нормальные чувствах, не время.
Забрался на подиум вице-губернатор и крикнул:
– А я скажу. И поздравлю милейшую…
– Браво! – всполошились. – Просим. Просим немного, – неожиданно крякнул сосед Арсения и попытался опустить голову на неправильно удерживаемые ножик и вилку, чему Арсений еле успел воспрепятствовать.
– А что скажу, – громовым бархатным баритоном вывел областной вице. – Кто не с нами, тот… – и он взмахнул вилкой, как дирижерской палочкой.
– Тот против нас, – слаженно рявкнул зал.
– Кто против нас, тот…
– В жизни пас.
– Свиней пас…
– Покойник в час, – ответил зал. – Зараз, пидарас, – добавил кто-то вразброд, но тихо.
– Старые подряды, новые…
– Награды, – догадался зал. – Парады, – влез отдельный голос.
– На параде наши строем, жизнь реальную…
– Построим, – пропел слаженно чиновный хор.
– Застроим…нароем…
– Вот сегодня увидел простого я, – патетично воскликнул вице. – Народного учителя и копателя черных знаний. Нужны! Приходи, людишки. Будем рука в руку, нога об ногу, ноздря порвата, если надо, копыта сбивать, руки мусолить… На ответственности полыхать… этно…энта… зиазма. Сегодня ты простой чудак, а, глянь, в губернии…
– Мастак, – крикнул зал, весело звеня хрусталем.
– Вожак…мудряк…зам. по общим вопросам…
– Без труда и без науки…
– Все засохнем мы от скуки… не натрудишь нынче руки…
– Туш, – велел вице оркестру. Хлопнула густо туба и завелись еврейские скрипки. Цыганка с томными экивоками покружила возле вице.
– Постой, – прогнал ее оратор. – Вручаю несравненной областной сувенир.
Референт под одобрительный рокот зала вывез на тележке большой ящик. Сияющая, взошла к вице-губернатору и именинница.
– Тут немножко для дома, – вальяжно хихикнул вице, – для семьи. Комбайны комбинированные и сам не знаю что, – сообщил он, заглядывая и выдергивая черную ночную комбинацию и тостер. – Референт клал. А это, – и он высоко поднял над головой плетку с хищно качающимся тяжелым жалом, – для денег. Чтоб муженек не забывал получку получать.
Тетища зарделась и начала жеманиться и всплескивать рукавами.
– Ну-ка опробуйте, прекрасная, – предложил вице, протягивая ногаечку.
Зал бравурно завыл и заклокотал. Тетеха ухватила плетку, хищно огляделась и направила свои черно-бриллиантовые штиблеты в зал. Поднялся визг и гвалт, вице хохотал, присаживался в присядку и хватался за живот. Многие побежали из-под плетки, многим слегка досталось. Под конец пунцовая мамзель выбралась на подиум и принялась гоняться за автором подарка, тот уворачивался, прятался за инструменты наяривающих музыкантов, и сам, как переваренный рак, Павлов, Теодор Федорович, еле спас положение, выскочив и получив свою порцию, еле усмирил супругу.
