Кир Булычев - Голые люди
- Матур! - позвал он. - Это твоя жена.
- Да, господин!
Матур тоже чуял неладное, но ему было сложнее, чем мне. Ему и жить хотелось, и мешочек с камнями очень требовался. К тому же он должен был догадываться, что жизнь в подчинении у унтер-офицера не вечна. А потом придется возвращаться в цивилизованный мир, где я - доцент Варшавского университета, а он - заведующий бутылками в нашей временной столовой.
- Я велю тебе получать удовольствие, - приказал Сато.
- В каком смысле? - поинтересовался Матур.
- Это твоя женщина. Покажи ей, что она - твоя.
Все. Начинается последнее действие, поняла я.
Матур вяло переминался с ноги на ногу, не в силах подойти ближе.
Голые люди стояли неподалеку.
- Панове, - сказала я по-польски, чтобы только По-из с Любой меня поняли, - приготовьтесь к действиям.
Мои слова повергли их в смятение. Они боялись потерпеть поражение.
- Иди! - Сато издевался над Матуром.
- С вашего разрешения, я хотел бы подождать ночи. В наших краях принято жениться в ночное время, вы меня понимаете?
- Я тебя понимаю, - сказал Сато. - Ты сказал, что ты мой слуга. Как же ты себя ведешь?
- Я подожду, можно?
Тогда Сато сунул руку в карман своих полушортов и извлек оттуда небольшой кожаный кисет.
- Знаешь, что здесь? - спросил он.
- Нет, - тупо ответил Матур.
- Тогда смотри.
Сато отошел на шаг, чтобы Матуру было до него не допрыгнуть, развязал мешочек и вынул оттуда пригоршню камешков, в основном размером с горошину. Размахнувшись подобно сеятелю, он кинул их в озеро. Матур взвизгнул.
Сато завязал мешочек и спрятал в карман.
- Ну как? - спросил он у Матура.
Толстыми пальцами Матур делал совершенно ненужные движения в области живота, словно расстегивал и снимал несуществующие штаны.
Он был в трансе.
- Матур! - строго окликнула я его. Мне было стыдно за этого пожилого человека.
- Да, конечно, - сразу откликнулся он. - Простите меня, мадам Анита.
Я совсем этого не желаю, клянусь вам, я отношусь к вам с уважением, но ведь это просьба господина Сато. А у меня есть жена и дети, я их очень люблю.
- Тогда вам не нужна вторая жена. - Мне не хотелось, чтобы он попал в безвыходное положение.
- Вы совершенно правы, - согласился Матур. - Но вы, пожалуйста, потерпите, я недолго, я сделаю и уйду, ведь вы не девушка, правда?
- Эти вопросы я обсуждаю только с любимыми мужчинами, - гласил мой ответ. - И не на виду у коллектива.
Он начал склоняться вперед, и мне пришлось прикрикнуть на него.
- Пошел прочь, подонок!
А он продолжал надвигаться на меня, так что мне уже стало опасно дальше лежать на песочке.
- Панове! - обратилась я к пришельцам. - Сейчас я займусь Сато, а вы накидывайтесь на Матура. Он безопасен.
- Что? Что она говорит? - Надо отдать должное Сато - интуиция у него была дьявольская.
- Она не хочет, - растерянно заявил Матур, как мальчик, который жалуется маме на подружку, которая не дает ему игрушку.
- Сейчас захочет, - сказал Сато и вытащил из-за пояса пистолет.
- Хватайте Матура! - крикнула я остальным, а сама вскочила так, чтобы Матур оказался между мной и Сато.
Потеряв меня из виду, Сато начал водить стволом пистолета, и тут - а счет пошел на доли секунды - я прыгнула на Сато так, чтобы вышибить из его руки пистолет. Что мне и удалось.
Сато успел отпрыгнуть и удержался на ногах. А мои голые союзники оторопели и остановились, хотя Матура можно было брать голыми руками. Из-за их очередного предательства я потеряла преимущество внезапного нападения. Матур подхватил пистолет и трясущейся рукой направил его на застывших в позах отчаяния пришельцев. Я увидела, как Сато тянет руку к Матуру, чтобы отобрать пистолет, и поняла, что моя участь решена. И мне ровным счетом ничего не оставалось, как бежать.
У меня было два направления - подземным ходом в пещеру или в озеро.
Узкий ход наверняка станет ловушкой - пока я буду по нему карабкаться, Сато пять раз меня подстрелит, а если чудом мне повезет и он меня не подстрелит, то уж обязательно достанет, пока я буду поднимать каменную плиту.
Озеро тоже не обещало спасения, но лучше оно, чем ничего.
Так что я нырнула и постаралась как можно дольше не появляться на поверхности. И пока я плыла под водой, я рассуждала, укрыться ли мне на том берегу или нырнуть...
Я вынырнула посреди озера, чтобы набрать в легкие воздух, и тут же пуля обожгла мне ухо: Сато стоял на самом берегу и целился весьма уверенно. Никаких шансов скрыться на другом берегу у меня не было.
Значит - вниз.
Я успела глубоко вдохнуть и мысленно попрощалась с самой собой, Анитой Крашевской, тридцати одного года (честно!), разведенной, красивой и талантливой.
Внизу меня подхватил поток, и я не сопротивлялась ему, чтобы как можно дольше сохранить воздух в легких.
Меня несло все быстрее, раза два ударило о камни, раз я чуть не застряла на каком-то повороте, но я не очень чувствовала внешние толчки, потому что была занята лишь одним - как бы не глотнуть воды... Это было страшно и отвратительно, в какой-то момент мои глупые легкие заставили меня потерять контроль над собой и вдохнуть воду, после чего я начала терять сознание... И не знаю, как меня вынесло потоком на крутой склон и выкинуло на камни, что, видно, и спасло меня - от удара я начала судорожно кашлять, выплескивая из легких воду и стараясь носом втянуть воздух... А потом я долго лежала на каких-то колючках, наслаждаясь тем, что на свете есть колючки и самый настоящий воздух, и зарекаясь подходить к воде иначе, как к умывальнику. Я пролежала там, пока не почувствовала, что готова идти дальше.
Поток, который вырывался из-под скал и скатывался по камням, вливался в Пруи несколько ниже нашего лагеря. Так что мне пришлось перебраться через реку, благо я нашла широкий плес, и пробираться тропкой к палаткам, уже не веря тому, что лишь недавно жила в махонькой империи страха.
Я подошла к лагерю, никем не замеченная, и уже увидела сквозь листья бамбука площадку и палатки на ней, как остановилась, словно громом пораженная. Я вспомнила, в каком я виде!
Впереди, разгуливая по травке, мирно беседовали Вспольный с Никольсоном, чуть дальше несколько солдат - их явно стало больше, чем было раньше, - прислушивались к отдаленному звуку вертолетного мотора.
Я не могла выйти из леса. Я не могла подойти к ним. Я готова была умереть, но - ни шагу дальше.
Может показаться странным - ну прикрылась бы каким-нибудь банановым листом, крикнула бы, чтобы мужчины отвернулись... Нет, я стояла столбом вся моя наглость и уверенность в себе, которые поддерживали меня в каменном стакане, куда-то испарились. И ни тяжкая судьба голых людей, ни беспокойство за их жизнь, ни жалость к этому подонку Матуру - ничто не могло подвигнуть меня на то, чтобы покинуть убежище и показаться моим коллегам и солдатам в образе Афродиты, которой не досталось морской пены.
