Селия Фридман - Время истинной ночи
Дэмьен пристально смотрел на него:
- Так это все?
Таррант медленно покачал головой:
- Нет, не все. На моих глазах за стенами города к скале приковали ребенка, предложив его в жертву ночным чудовищам. И в каждом из городов специально готовят детей именно к этому: послужить приманкой для порождений Фэа, чтобы люди могли уничтожить каждого, кто явится насытиться страхом жертвы. И эти дети умирают. Или оказываются обречены на нечто гораздо худшее, чем даже смерть. То дитя, о котором я говорю, опознало меня и поняло, что мне нужно, и... приветствовало меня.
Дэмьен безмолвствовал. Он чувствовал, что у него дрожат руки - от обиды, от ярости. От вероломного предательства. Мечта сбывалась столь прекрасно и безупречно... Так что же навело на нее порчу? Что или кто?
- Послушайте меня, - резко сказал Охотник. - Я не знаю, каким образом связаны между собой все эти факты, но связаны они несомненно. На этот счет нет никаких сомнений. И тот или то, кто или что несет ответственность за все происходящее, явно не стремится выставлять себя напоказ, это мы знаем тоже.
Дэмьен заставил себя посмотреть на карту.
- Так вы полагаете, юг?
Таррант взглянул на Хессет, она кивнула:
- Самое вероятное.
Дэмьен сделал глубокий вдох, попытался унять дрожь в руках. "Девочка, прикованная к скале, приманка для демонов..."
- Нам нужны дополнительные сведения. Это прежде всего.
- Послушайте. - Таррант усилил свои слова земной Фэа, и они начали впечатываться в мозг Дэмьена подобно огненным письменам. - Не говорите ни с кем! Ни с кем! Вы меня поняли? Наш враг хитер, а его стратегия основана на многовековой практике. Даже вполне благонамеренные мужчины и женщины могут служить его целям, сами не подозревая об этом. И разве не с этим сталкиваемся мы здесь? Благие намерения, поставленные на службу недоброй цели! - Он встал, темный шелк заструился у него по бедрам. - В краю ракхов я позволил себе ослабить свою защиту - лишь один раз и менее чем на секунду - и в результате на восемь дней погрузился в геенну огненную. Наш враг хитер, Райс, потому-то он так и опасен. Не будь он так опасен, неужели здешние люди с ним не справились бы? Или, по меньшей мере, не признали бы самого его существования?
- Он должен знать о нашем прибытии, - пробормотал священник. Образ прикованного ребенка все еще витал перед его мысленным взором. - И если его влияние столь всеохватно, как вы утверждаете...
- Тем больше у нас причин действовать без промедления, - согласился Таррант. - Поскольку нам неизвестно, насколько далеко простирается его могущество или сколько людей находятся у него во власти. Мы должны выступить как можно скорее.
Он подошел к двери, осторожно огибая разложенные по полу карты. Перед уходом он обернулся и вновь посмотрел на Дэмьена - и что-то в гримасе священника явно не понравилось посвященному, потому что глаза его прищурились.
- В этих городах я совершил восемь убийств, - сообщил он. Его ноздри раздувались, словно он чувствовал и сейчас запах, которым сопровождались эти убийства. - Восемь женщин. И каждый раз идолы допускали меня к жертве, никак не отреагировав. Вспомните об этом, если вас одолеют сомнения. Если Мерсия вновь покажется вам земным раем. Задайте себе вопрос: что это за сила, готовая беспрепятственно допустить Охотника к его жертве?
И с этими словами он стремительно вышел из комнаты. Даже не остановившись, чтобы вызвать Затемнение, но просто закутавшись в Фэа, как в тогу, и став тем самым незримым. Дэмьену внезапно захотелось запустить в него чем-нибудь, но ничего подходящего под рукой не нашлось, лишь здешний скарб: слишком драгоценный и к тому же принадлежащий не ему, а хозяину. В конце концов он увидел торчащие из-под кушетки башмаки, которые снял накануне. Схватил один и запустил им в дверь. Со всей силы. Изрядно грохнув, башмак упал на пол. Дэмьен дал выход малой толике своего гнева. Но только самой малой толике.
- Из-за того, что он убил этих женщин? - поинтересовалась Хессет. - Или из-за того, что он рассказал нам об этом?
- Ни то и ни другое.
Дэмьен присел на край дивана, потер виски; он чувствовал, как пульсирует кровь под кончиками пальцев.
- Потому что он прав, - хриплым шепотом признался он. - Черт бы его побрал. Потому что он прав относительно всего этого.
11
Наступила полночь. Истинная полночь, когда силы заката и рассвета приходят в полное равновесие. Холодная воздушная волна шла навстречу теплой воздушной волне; линия столкновения пролегала как раз в районе Пяти Городов.
Домина сияла над головой, Каска была на востоке, Прима уже закатилась за западный горизонт. В согласии с комплексной математической динамикой их взаиморасположения, включая массу, гравитацию и положение на орбите относительно планеты, они достигли полной геометрической гармонии.
Верхнее течение в просторах неба всю ночь стремилось на восток. Сейчас оно стихло, готовясь повернуть на запад.
Вода конденсировалась в тучах, превращаясь из пара в капли влаги.
Невидимый и не воспринимаемый никакими чувствами Ангел Вины тихо плыл среди слабых потоков.
Ветер начал меняться.
...И сила излилась на землю, сила, порожденная не лунным светом, не землетрясениями, не приливами и отливами моря, но сочетанием всех этих стихий - и целой тысячей, и миллионом других... Сила, присущая планете Эрна, как присущи ей приливы и отливы, смена времен года, чередование дня и ночи. Сила, яркими полосами исчертившая континент, разноцветными силовыми линиями связующая город с городом, кафедральный собор с кафедральным собором...
Мать с Матерью...
Далеко на севере, где ожидают своего часа Учителя, некий разум сумел прикоснуться к хрупким нитям. Разноцветная паутина дрожала от напряжения, пока сообщение принималось, читалось, анализировалось и продумывалось.
Прилив и отлив поменялись местами. Сила волнами прокатилась по континенту, включая в себя полный спектр света.
Разум вновь сумел прикоснуться к паутине. И вновь его сообщение было принято.
Но вот чудесное мгновение миновало. Луны вышли из гармонического противостояния. Ветер задул в одну сторону. Рассвет начал теснить закат, с неба полил дождь. Верхнее течение в стратосфере устремилось на запад, чтобы удержать это направление до рассвета.
Сила рассеялась так же стремительно, как и излилась, так что от нее не осталось и следа. И какое бы сообщение она ни несла, оно тоже рассеялось в ночи, было теперь поглощено и стерто тенями забвения. Но не раньше, чем достигло адресата. Не раньше, чем его смысл оказался истолкован.
- Я поняла, - прошептала Мать города Мерсия. - Да. Я все в точности поняла. - И пообещала: - С утра я первым делом позабочусь о них.
