Владимир Михайлов - …И всяческая суета
– Это было бы прекрасно, – вздохнула мама. – Но, к сожалению, совершенно нереально.
– Почему?
– Если даже Вадик восстановит человека, способного занимать такой пост, – в чем я сильно сомневаюсь…
– Почему? – повторила Сеня. – Не понимаю.
– Ну да, вы его знаете пока очень поверхностно… У него свои принципы: он хочет восстанавливать лишь высокопорядочных людей, никогда и ничем не запятнавших себя.
– Разве это плохой принцип?
– Да, но видите ли, для того чтобы пробиться в руководство, нужно обладать и… некоторыми другими качествами. Путь наверх ведет не по асфальту… Ну, вы сами понимаете.
– А я думаю, – возразила Сеня, – что это всего лишь обывательский предрассудок. Наши сегодняшние руководители опровергают его, разве не так?
– Конечно, – поспешила согласиться осторожная мама. – Но предрассудок существует, и Вадик, увы, ему привержен.
– Но разве ваша судьба, – сказала Сеня, – ваше счастье не стоят того, чтобы хоть однажды отклониться от принципа? Пока у вас не будет поддержки на самом верху – ничего не получится!
– Тут я с вами согласна, – сказала мама. – Но надо же найти такого человека! И чтобы он пришел к власти как можно скорее. А где взять такого?
– Зачем искать, – сказала Сеня. – Он есть.
– Есть? Такой, что сможет сразу прийти к власти?
– Весь народ поднимет его. Народ хочет порядка.
– И он решит нашу проблему?
– Он решит все проблемы!
– Кто же это? – спросила мама.
– Неужели не догадались?
– Постойте, постойте… Но ведь это не…
– Да, – сказала Сеня. – Именно он.
– Это невозможно. После всего, что мы узнали…
– А много ли мы узнали? И какая часть этого – правда? Говорят, что у нас любить умеют только мертвых. Нет. У нас умеют все валить на мертвых. В расчете именно на то, что они не воскреснут. Но если такой человек воскреснет – придется отделять правду от лжи. И вот тогда увидим…
– Вы знаете, – признала мама, – страшновато.
– А мне – нет, – сказала Сеня. – Ошибки все равно не повторятся… но разве не было правильных действий? Тогда у него не нашлось бы сейчас тех последователей и сторонников, какие есть.
– Да, – сказала мама, подумав. – Они действительно есть.
– Так почему бы вам не сказать об этом Вадиму?
– Я подумаю… Но ведь и вы можете. Вы не чужой ему человек…
И мама улыбнулась понимающе и прощающе, как свойственно людям в возрасте, когда речь заходит о грехах молодости, их или чужих – все равно.
– Да, и я. Но будет лучше, если вы меня поддержите. Поверьте, я принимаю ваши заботы очень близко к сердцу.
– Вадик вообще – хороший мальчик, – молвила мама. – Добрый. Немного ограничен, конечно, как все мужчины, но из них он – далеко не худший образец. А вы как думаете?
…Но тут разговор поворачивает в таком направлении, что нам становится просто неудобно нарушать дамский тет-а-тет. И мы спешим удалиться. Тем более что дела требуют нашего с вами присутствия в другом месте.
XVI
А именно – в том, куда приглашен был товарищ Землянин для разговора.
Привезли его вовсе не на Древнюю площадь, как ожидал он. А на проспект, в тот самый дом, где и поныне живут и тов. Строганов Б. Ф., и тов. Домкратьев И. Л., и многие другие, знакомые нам если не лично, то по недавним еще изображениям. Поэтому никаких пропусков Землянину выписывать не понадобилось, охрану он миновал в сопровождении привезшего его товарища, был вознесен на лифте и введен в квартиру, где семейство все еще отсутствовало по причине дачного сезона. Поэтому принимали В. Р. Землянина по-холостяцки.
– Товарищ Землянин! – сразу же начал Б. Ф. Строганов, не теряя времени на увертюры и предварения. – Товарищи проинформировали нас о ваших проблемах. Со своей стороны, мы с пристальным вниманием следим за вашими успехами. Как у вас сейчас со снабжением, с техникой, с помещениями?
– Спасибо, – искренне ответил Землянин. – Как-то все образовалось наилучшим образом. Я даже не ожидал.
– Но, вероятно, есть еще и нерешенные проблемы?
Землянин хотел ответить, что нет, но вовремя вспомнил о наказе матери.
– Статус тех людей, что… м-м… возникли в результате нашей деятельности, весьма неопределенен. И хотелось бы добиться положительного решения вопроса об их гражданских правах.
При последних словах товарищ Домкратьев слегка поморщился. С этим словосочетанием были у него связаны дурные ассоциации. Впрочем, таким уж был товарищ Домкратьев: узнав как-то, что за глаза его окрестили «товарищ Демократьев», не на шутку обиделся. Он был закаленным бойцом.
– Тут требуется правительственное решение, – сказал Б. Ф. Строганов. – Сегодня от имени правительства мы ничего обещать не можем. Однако наше мнение имеет некоторый вес. И, возможно, отношение к вашему ходатайству будет благоприятным, если мы с вами найдем общий язык.
– Ну почему же нет, – сказал Землянин, довольный уже тем, что с честью выполнил мамино поручение и не встретил, как в нижних инстанциях, полного и категорического отказа.
– Мы, разумеется, не вправе приказывать вам или давать какие-либо указания, – продолжил между тем Б. Ф. Строганов. – Командно-административный стиль руководства, как вы знаете, отошел в прошлое. Что нас всех, безусловно, радует, поскольку мы являемся горячими сторонниками перестройки. И нас заботит то, что она пробуксовывает, положение в стране ухудшается. Это не только наше мнение, это мнение народа – и ваше наверняка тоже.
Землянин кивнул, поскольку с утра успел пробежать по магазинам.
– Между тем есть испытанный и верный метод: если какое-то дело делается плохо, надо усилить, укрепить руководство им. Вы согласны?
При этих словах у Землянина мелькнула нелепая мысль, что ему собираются предложить руководящую должность в управлении страной. Он хотел уже отказаться, но удержался и решил послушать дальше, осторожно промолвив лишь:
– Н-ну, разумеется…
– Да нет, – впервые подал голос товарищ Домкратьев. – Он – наш человек, чего тут, он мне сразу понравился.
Землянин ощутил необходимость приятно улыбнуться и поклониться, что и исполнил.
– Так вот, в этом очень важном деле вы можете помочь нам.
– Я готов, – ответил Землянин, всегда согласный на помощь хорошему делу.
– Мы не хотим обязывать вас как члена партии, но…
– А я беспартийный, – тихо, стеснительно молвил Землянин.
– Неужели? Почему же? Собираетесь вступать… куда-нибудь?
При этих словах тов. Домкратьев снова поморщился. Множественность политических партий казалась ему столь же противоестественной, сколь христианину отвратительна идея полигамии.
– Нет, признаться, я как-то не думал…
