Роберт Хайнлайн - История Будущего. Миры Роберта Хайнлайна. Том 23
Он отвернулся от меня и сказал:
— Подготовьте его.
Безликие палачи надели мне на голову металлический шлем и сделали что-то с приборами на пульте управления.
— Послушай, Джон Лайл, — сказал инквизитор. — Я сам занялся тобой, потому что на этой стадии допроса мои помощники порой заменяют искусство усердием и приводят грешника к гибели. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой. Ты заблудший ягненок, и моя цель — спасти тебя.
— Спасибо, ваше преосвященство.
— Не благодари меня, благодари господа, которому я служу. Однако, — продолжал он, слегка нахмурившись, — прошу тебя учесть, что наступление на разум, хоть и необходимо, может оказаться болезненным. Простишь ли ты меня?
Я колебался не больше секунды.
— Я прощаю вас, ваше преосвященство.
Он взглянул на стрелки приборов и добавил сухо:
— Ложь. Но я прощаю тебе эту ложь, ибо она была сказана с благими намерениями.
Он кивнул своим молчаливым помощникам:
— Приступайте.
Свет ослепил меня, и нечто громом взорвалось в ушах. Моя правая нога дернулась от боли и скрючилась. Перехватило горло. Я задыхался. Что-то раскаленное уперлось мне в солнечное сплетение…
— Куда ты ее дел?!
Шум, начавшийся с низких нот, поднимался до тех пор, пока не превратился в тысячу тупых пил…
— Кто тебе помогал?!
Невероятный жар душил меня. И я никуда не мог от него деться.
— Зачем ты это сделал?!
Я мечтал сорвать с себя жгучую кожу, но руки не повиновались мне.
— Где она?!
Свет… звук… боль… жар… конвульсии… падение… свет и боль… холод и жар, звук…
— Любишь ли ты господа?…
Жгучая жара и боль, трещотки в голове, заставляющие кричать.
— Куда ты ее дел? Кто был с тобой? Сдайся, спаси свою душу!
Боль и беспомощность перед поглощающей темнотой.
Я думаю, что потерял сознание.
Кто-то с размаху бил открытой ладонью по рту.
— Очнись, Джон Лайл, и сознайся! Тебя выдал Зебадия Джонс.
Я ничего не ответил. Не было необходимости стимулировать оцепенение, которого я не мог стряхнуть с себя. Но слова были страшны, и мозг мой старался осмыслить их. Зеб, бедный Зеб! Старина Зеб! Бедняга Зеб! Неужели наши не успели создать преграду в его мозгу? Мне и в голову не пришло, что Зеб мог сознаться под пыткой. Я решил, что они умудрились вторгнуться в его подсознание. Умер ли он уже? Я понимал, что во все это втянул его я.
Голова моя дернулась от нового удара.
— Очнись! Слышишь меня? Джонс выдал твои грехи.
— Выдал что? — пробормотал я.
Великий инквизитор приказал помощникам отойти и наклонил надо мной обеспокоенное доброе лицо.
— Милый сын мой, сделай это для господа… и для меня. Мы молодец, ты отважно пытался защитить своих товарищей, но они-то тебя предали, и твоя отвага уже никому на свете не нужна. Не надо уходить на тот свет с такой тяжестью. Сознайся, и пусть смерть возьмет тебя, прощенного.
— Вы хотите убить меня?
Он возмутился.
— Я этого не говорил. Я знаю, что смерти ты не боишься. Но тебе следует бояться встречи с создателем, раз душа твоя так отягощена грехами. Открой, наконец, свое сердце и сознайся.
Он отвернулся от меня и мягким нежным голосом приказал:
— Продолжайте. Но этот раз механическое воздействие. Пока не стоит выжигать его мозг.
Нет смысла рассказывать, что он имел в виду под механическим воздействием. Рассказ мой и так утомителен. Методы инквизитора немногим отличались от средневековых пыток, разве что он куда лучше знал человеческую анатомию и расположение нервных центров и, надо сказать, мастерски использовал свои знания… Сам инквизитор и его помощники вели себя так, будто не получали никакого садистского удовольствия от моих страданий. Это придавало их действиям холодную эффективность. Но давайте опустим детали.
Сколько это длилось? Несколько раз я терял сознание, и помню только, как холодный поток воды снова и снова лился мне на лицо, приводя меня в чувство, а затем следовал новый кошмар. Не думаю, что я сказал им что-то важное, пока был в сознании, а когда терял его, меня предохраняла гипнотическая защита. Помню, как я старался выдумать грехи, которых никогда не совершал, но не могу вспомнить, что из этого вышло.
Помню еще голос, сказавший:
— Он еще выдержит. Сердце крепкое.
… Я был мертв. И это было приятно. Но, наконец, очнулся, как будто после очень долгого сна. Я попытался повернуться в постели, но тело меня не слушалось. Я открыл глаза и оглянулся: я лежал на постели в маленькой комнате без окон. Круглолицая молодая женщина в халате медсестры подошла ко мне и пощупала пульс.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — ответила она. — Как мы себя чувствуем? Лучше?
— Что случилось? — спросил я. — Все кончилось? Или это только перерыв?
— Тихо, — сказала она. — Вы еще слишком слабы, чтобы разговаривать. Но все кончилось, и вы среди своих.
— Меня спасли?
— Да. Но теперь молчите.
Она подняла мне голову и дала напиться. Я снова заснул.
Прошло несколько дней, пока я оправился и узнал обо всем.
Комната, в которой я очнулся, была частью подвалов Ново-Иерусалимского универмага. Эти подвалы были связаны системой ходов с подземельями дворца.
Зеб пришел навестить меня, как только мне разрешили принимать гостей. Я постарался приподняться в постели.
Зеб, дружище, а я думал, что ты мертв.
— Кто? Я? — он наклонился надо мной и похлопал меня по руке. — С чего ты это решил?
Я рассказал ему о словах инквизитора. Он рассмеялся.
— Меня даже не успели арестовать. Спасибо тебе. Никогда в жизни больше не назову тебя дураком. Если бы не твоя гениальная догадка разложить на полу свитер, никто из нас не выпутался бы из этого живым. А так, поняв в чем дело, я прямиком направился в комнату ван Эйка. Он приказал мне спрятаться в подземелье и затем занялся твоим спасением.
Я хотел спросить его, как им это удалось сделать, но мысли мои перескочили на более важную тему.
— Зеб, а как Юдифь? Нельзя ли мне с ней увидеться? А то моя медсестра только улыбается и велит не волноваться.
Он удивился:
— А они тебе не сказали?
— Что? Я никого не видел, кроме сестры и врача, а они обращаются со мной, как с идиотом. Да перестань темнить, Зеб. Что-нибудь случилось? С ней все в порядке? Или нет?
— Все в порядке. Она сейчас в Мексике, мы получили об этом сообщение два дня назад.
Я чуть не расплакался.
— Уехала? Это же нечестно! Почему она не подождала два дня, пока я приду в себя?
Зеб ответил быстро:
