Татьяна Грай - Лотос пришлого бога
Питон, однако, не подох. Но видно было, что он отчаянно зауважал Эрика. Довольный скульптор фыркнул в змею еще и из белого флакона, и питон сдался.
Он издал странный скрежещущий звук, развернулся и медленно уполз из холла на улицу, неторопливо перелившись через низкий порог.
- Ага! - радостно заорал Эрик. - Испугался, погань!
Он услышал за спиной шорох и резко обернулся.
Из полуоткрытой двери мастерской высунулась голова африканской кобры.
Змея распустила капюшон и противно шипела.
- Эй, только не вздумай плеваться! - предостерег ее Эрик. - В момент башку срублю!
Кобра, похоже, Эрику не поверила.
Она плотно блокировала вход в мастерскую, и Эрику ничего не оставалось, кроме как пробиваться на свой творческий плацдарм с боем. Он выхватил из кучи оружия распылитель, и кобра, обсыпанная ядовито-зеленой красящей пудрой, испуганно растаяла.
- Вот так! - вежливо сказал Эрик. - Не лезь в чужой дом без спросу!
Он наконец вошел в мастерскую - и ахнул.
По рабочим столам и незаконченным скульптурам шустро ползали носатые гадюки, тигровые ужи, песчаные удавчики... Во всех креслах уютно устроились золотистые полозы, а с люстры свисало целое семейство крупных гремучек. Прямо возле шкафа с ромом, спрятавшись за ножкой маленького стола, на котором все еще стояли кувшин и бутылка, притаилась мексиканская королевская змея - красная, с черно-желтыми поясками... Болотная черная гадюка забралась на стол и нагло сунулась в бокал с остатками рома.
Последним штрихом в невероятной картине был оседлавший бутылку с ромом скорпион.
- А-а-а!... - обезумев от ярости, заорал Эрик. - Ну, я вам покажу!...
И начался бой великого скульптора с толпой мерзких бескрылых драконов.
...Винцент Харвич, убедившись, что Мрачный Карлик возвращаться не намерен, долго наблюдал за скульптором. Не менее получаса молодой инспектор стоял под окном мастерской и смотрел, как Эрик Бах воюет с тенями. Во все стороны летели струи краски, брызги разбавителя, Эрик швырял в стены штихели, прыгал, вертелся на месте, размахивая руками... то и дело взрывались детские хлопушки, выбрасывая фонтаны яркого конфетти... а Эрик орал:
- Так вас, гады ползучие! Меня вам не достать!
Наконец молодой инспектор повернулся и ушел. Тут ловить было нечего.
11.
Чита важно восседала за столом между Винклером и Харвичем, и перед ней стояла тарелка с маленькими сливочными печеньями. Кроха пристроился прямо на столе по другую сторону от Винцента, и на тарелке попугая лежал, само собой, пирожок с капустой. Даниил Петрович, болтая, по обыкновению, всякую ерунду, время от времени бросал оценивающий взгляд на Харвича и окружавший его зоопарк, и наконец сообщил:
- Ты похож на Робинзона Крузо.
- А? - не понял Харвич.
- Ну, у того тоже, как мне помнится, была целая компания всяких зверей... или я его с кем-то перепутал?
- При чем тут Робинзон Крузо? - удивился Саймон Корнилович. - Мы же не на необитаемом острове!
- А по мне так очень похоже, - сказал Ольшес. - А почему мне не дали такого печенья? - Он ткнул пальцем в тарелку Читы, и обезьяна тут же угрожающе оскалила зубы и прикрыла тарелку рукой. - Да не съем я твое, что ты в самом деле!
- Возьми сам на кухне, если надо, - сказал доктор Френсис. - А она сегодня пострадала, ей полагается особый уход и особое нежное отношение.
- Ну, если не обращать внимания на некоторую лысоватость, - сказал Даниил Петрович, - так и не очень-то она похожа на пострадавшую.
- Ты забываешь о глубокой психологической травме, - напомнил Левинский. - Ей сейчас нужен максимум внимания. Ее ведь чуть не убили!
- Ох, попадись мне этот негодяй... - пробормотал Саймон Корнилович.
- Если он тебе попадется, - неожиданно серьезно произнес Ольшес, - ты уж, пожалуйста, отойди от него подальше в сторонку, ладно?
Разведчики уставились на инспектора, не веря собственным ушам. Чтобы Данила - и вдруг заговорил всерьез? Да еще на сугубо служебную тему?
- Дан, - осторожно спросил доктор Френсис, - ты вообще-то как себя чувствуешь? Не простыл? Может, у тебя живот болит? Или коленку ушиб?
Харвич захохотал, как сумасшедший, и напуганный взрывом его смеха Кроха крякнул по-утиному и, с шумом и треском замахав крыльями, удрал на шкаф. И оттуда стал с большим подозрением во взоре рассматривать сидевших за столом людей. Кроха вообще, похоже, страдал повышенной подозрительностью.
Обиженный донельзя Даниил Петрович нагрузил на свою тарелку огромную порцию малинового крема и сообщил:
- Пока все не съем - не утешусь. Меня, кажется, побили в соревновании на вредность!
- Ничего, ты быстро возьмешь свое, - фыркнул Кейт Левинский. - А что касается того типа, Лепски, так и я, пожалуй, не отказался бы с ним поговорить. Уж так бы припечатал!
- Знаешь, от чего помер великий селекционер Мичурин? - с загадочным видом спросил Даниил Петрович, облизывая ложку. - Он полез на ёлку за укропом, упал - его и завалило арбузами.
Левинский разинул рот и вытаращил глаза, совершенно не понимая, о чем речь.
- Вас не затруднит разъяснить нам, примитивным существам, вашу глубокую мысль, многоуважаемый сэр? - подчеркнуто учтивым тоном поинтересовался доктор Френсис. Командир же вдруг впал в глубокую задумчивость и долго смотрел на Ольшеса, а потом несколько раз нервно мигнул и дернулся, вроде бы решив вскочить и бежать куда-то - но тут же передумал, и, вздохнув, повернулся к Чите и осторожно погладил ее по голове. Чита в ответ на жест командира громко фыркнула и почесала живот.
Ольшес тем временем приступил к разъяснениям.
- Видите ли, досточтимые сэры, есть в мире дела и есть специалисты. И каждое дело предназначено для того, кто способен с ним справиться. Да если и не способен - все равно он специалист. А потому...
- Если не способен - какой же он специалист? - перебил торжественную речь Даниила Петровича инженер.
- Веди себя хорошо, мальчик! - строго осадил его Ольшес. - Не мешай дяде говорить!
- А чем ему наша Чита не угодила? - спросил Винклер.
- Не знаю! - развел руками Даниил Петрович. - Вообще не представляю!
- Врешь! - уверенно бросил командир.
Харвич хихикнул и сказал:
- Если даже и врет - все равно не признается.
- И ты, Брут! - возмутился Ольшес. - А еще коллега! Ты обязан всегда меня поддерживать, стоять насмерть за каждое высказанное мной утверждение, а ты... Ну, тоска!
И Ольшес снова принялся за крем.
- Чите что-то известно, - сказал Кейт Левинский. - И этот самый Лепски ее невзлюбил за то, что наша красавица знает некую тайну.
- Чита, что это за тайна? - спросил Даниил Петрович, кокетливо посмотрев на орангутаниху. - Может, поведаешь, а? Тут все свои, стесняться нечего.
