Анна Тин - Агенты Синлара
- Мадам, я у вас не круглосуточная доставка пиццы. Мне бы отдохнуть. И потом, Стив совершенно прав - сначала надо еще пронаблюдать дня два за магнитным полем и общим положением дел на Гшамм.
* * *
В мире стало пусто и тихо, все замерло. Он шел по темным, грязным улочкам своей далекой молодости, где обычно кишит зловонная, низкопробная, но вполне материальная жизнь. Нынче же они были безлюдны. В странном, сумрачном свете, ни солнечном, ни лунном, желто-серебристом, не отбрасывающем теней, неподвижно свисало тряпье в окнах, веревки на жердях, неподвижные листья на деревьях казались жестяными. Здесь никогда не бывало так, как ныне, и он был один, совершенно один в этом городе, где не осталось даже собаки или птицы... Он двигался, но не слышал собственных шагов, возможно, их скрадывала густая, темно-серая дымка, стлавшаяся по низу, закрывая черную воду длинных луж. Постепенно она стала подниматься все выше, выше, и он начал задыхаться в ней, судорожно взмахнул руками и... проснулся.
Шенгуф пробудился у себя в покоях, как и прежде, с лучами восходящего солнца. Молниеносно оделся и немедленно потребовал секретаря. Он слушал его доклад, мерно шагая из конца в конец гигантского, роскошного и помпезного кабинета, но ничего особенного в Империи Гшамм не произошло и не происходило. Обычные рутинные дрязги, мелкие поломки, убийство и воровство в трущобах, как всегда. Только под конец, как некий курьез, подчиненный сообщил:
- ...Часа три пополуночи станции слежения засекли сильную, но очень короткую вспышку на Плоскогорье, а затем было остаточное магнитное свечение до рассвета.
Шенгуф остановился, ему казалось, что его сердце замерло, сделало паузу, прежде чем снова забиться:
- В каком направлении? - механически спросил он.
- Везде. По всему периметру горной цепи. Вероятнее всего, поток сильного излучения от солнца.
Конечно, его секретарь прав. Разве это может вызывать удивление? Такое, а то и не такое, случается на Плоскогорье раз в десять - пятнадцать лет. Что ему за дело до этой пустыни? И почему вдруг стало нестерпимо холодно, откуда ледяная струя, ползущая по спине снизу, точно змея? Нервы. Нервы сдают. Ничего, пусть пройдет Великий Праздник, после него всегда все становится на свои места. Уже другим голосом Повелитель небрежно уточнил:
- Технические сбои были?
- Незначительные, - поспешно отозвался секретарь.
- Хорошо Что-нибудь еще?
- В Город Воинов прибыла еще одна группа для участия но втором марше праздника..
Делая вид, что внимательно слушает, Шенгуф размышлял. Он мало разбирался в астрофизике, но не сомневался, что, будь в ночном свечении что-либо по-настоящему аномальное, ему непременно доложили бы об этом. Его рабы слишком вышколены, чтобы попасть под статью о недоложенни, особенно ввиду близости Дня Ширк. Но и они, и их приборы способны ошибаться. Он посмотрел в высокое, залитое утренним светом небо над Лантером. Больше всего на свете он ненавидел непредсказуемость. А сейчас ее стало слишком много. Всю свою жизнь он не доверял никому, кроме себя и своего Бога. Но последнее время перестал доверять и себе, и Богу. Его мозг отчаянно искал выхода. Если он стал другим, неправильным, то надо вернуться к началу. К тому источнику, с которого его жизнь полностью повернула свое русло, пока постепенно не вознесла его на самую вершину власти. А он, этот источник, расположен очень далеко от Ширтахо, аккурат между двумя жалкими деревеньками У-дет и Ис-ва, там, где была его настоящая родина.
* * *
Лерни так гордится собственными изделиями, что лучше любую критику заранее оставить при себе. Хотя, конечно, его дроиды редко подводят, выполняя всю программу с безупречной точностью. Но мне так трудно отвлечься от собственных эстетических моментов и признать за его уродцами право на существование! Особенно когда он любовно ставит тебе под нос металлоидный гибрид мины-ежа времен земного XX века с самой чудовищной фантазией какого-нибудь психа-кибермана. Воистину, любая живая блоха более привлекательна, чем это механическое диво.
- Вот. - удовлетворенно вещает Т-4, явно ожидая аплодисментов. - Можно заряжать твоей отравой.
- Прелестно, - приходится врать не дрогнув, лишь сожалея, что я не ЭМ-СИ и у меня так задушевно не получается. Впрочем, мистер Смод слишком занят своим сокровищем, чтобы вникать в интонации. Он воспринимает только суть, и я сухо констатирую:
- Вот этого объема, - он быстро забирает у меня баллончик с токсином для плесени из Ширтахо и прячет его в карман, - должно хватить на четвертной запас. Даже если часть этой заразы успеет удрать к своей мумии через временной проход, она потащит яд с собой. И как только вымрет вся тварюшка, коридор, что она держит на себе, захлопнется, К'Таага отрежет, наконец, от Ширтахо и его бассейна.
- Я уже понял. - Лерни всегда обижается, когда ему объясняют, как он полагает, очевидное. Посему я переключаюсь на другую тему:
- А куда делась Нат?
- Догадайся.
- Лерни!
Техномаг изображает непередаваемую гримасу:
- Следит за своим нежно любимым Шенгуфом. По ее мнению, он ведет себя ненормально, и это почему-то ее заботит... Твой иприт саморазрушается?
Нет, я когда-нибудь удавлю его в постели, хоть он и не мой муж и явно никогда им не будет:
- Во-первых, это не иприт. К чему бы нам газ для теплокровных против существа без нервной системы и всего прочего? Во-вторых, разумеется. Под действием атмосферы, что есть в обоих подземельях, токсин распадается до нейтральных, экологически чистых компонентов за несколько часов. Удовлетворен?
- Вполне. Пошел пускать "крысу" по щелям в Ширтахо.
Техномаг подхватил свое мелкое чудовище и удалился...
Я вдруг вспомнила его слова. Шенгуф ведет себя ненормально? В каком смысле? Он же и так безумен с самого начала и до конца.
* * *
Это было слишком давно. Так давно, и словно бы не с ним, но он помнит малейшие детали. Никогда еще нынешний повелитель Гшамм не вел себя столь необычно, не покидал Лантер в одиночку на индивидуальном космоботе, без охраны и многочисленной свиты. Почему-то он был уверен, что сейчас это безопасно. Не было страха, не было ощущения, что кто-то захочет его похитить, убить или воспользоваться его кратким отсутствием. Он никому не сказал, куда летит, и только самым надежным офицерам из личной охраны оставил контрольное время, через которое должен был вернуться назад. Все остальные думали, что император не покидал Ширтахо. Его персональный модуль был верхом технологий, вооруженным так, как только было можно его вооружить, не перегрузив летательных функций. Шенгуф уселся в обитое бурой шкурой пилотское кресло и переключил управление на себя. Он любил и умел летать не меньше, чем стрелять. Хорошо выученные, абсолютно автоматические привычки по-прежнему работали безупречно. Катер стартовал с крыши Дворца, оставив густой, дымный след, и направился в сторону равнины. Системы слежения пропустили выдающий точные сигнальные коды длинный, отблескивающий черным лаком аппарат, стремительно мчащийся прочь от столицы. Внизу мелькали и тотчас пропадали холмы, поля и дороги, пока не показалось несколько жалких лачуг. Шенгуф сделал круг над ними, примериваясь, где сесть. Его катер не нуждался в посадочной полосе, и он приземлился на каменистом, безлюдном и почти безжизненном склоне над отблескивающей гладью соленой пустыни. Когда стих вой двигателей, наступила тишина. Солнце уже начинало садиться, а вторая, меньшая из лун, восходить. Гравий зашуршал под его шагами, когда Шенгуф направился к темному провалу среди скал. Обычно здесь безумствует жаркий ветер, но сегодня было очень спокойно. Повелитель Лантера мог найти это место с завязанными глазами, здесь он проводил долгие, одинокие ночи с пяти до двенадцати лет, когда его отправили в Город Воинов. Узкая, как шрам, щель была проходом в старую, очень старую пещеру, куда император соскользнул по осыпающейся воронке из гравия, пока не спрыгнул на темную твердь растрескавшейся сухой плиты. Повелитель умел видеть почти в полном мраке - ему, как всем воинам высших каст, когда-то вживили в висок специальный аппарат, расширяющий зрительный спектр. Ночное видение отличалось только бесцветием: никаких красок, четкие, но серые объемы предметов. Здесь не было ни малейшего шороха, если не считать шуршания его мантии и скрипа кожаных сапог. Повелитель очутился в гигантском, очень древнем подземелье, вырубленном под плато еще в доимперские времена. Именно здесь на него когда-то снизошло озарение, на маленького, спрятавшегося от бури, дрожащего от страха ребенка, который сразу повзрослел. Дальнейшее было только предначертанным тут путем, неизбежным, как ежедневный путь солнца. Он углубился к центру зала и остановился. Все было не так, не так, как должно. Шенгуф задумался, пытаясь понять свои ощущения. У него была великолепная зрительная память, тем более что он посещал это место так часто. Ни один камень не был сдвинут в сторону, ни одна плита не провалилась в пустоты, кроме тех, что он помнил с детства, только наросты и натеки немного видоизменились за десятки лет. Похоже, здесь так никто и не побывал с той поры, когда он в последний раз спускался в эту пещеру. Изменилось другое. Прежде все кругом было насыщено энергией, мощным, давящим присутствием, которое он считал силой К'Таага. Именно здесь он черпал ту непреклонную волю и власть, которая позволила неизвестному простолюдину превратиться в законного повелителя Гшамм.
