Михаил Белов - Улыбка Мицара
Сам я шарописец. Людей моей профессии вы называете художниками, хотя это не точное название. Я сейчас уже не помню, когда переселился сюда. Через Большое Поле Вселенной я должен был наблюдать за жизнью землян и воспроизводить виденное. Чужой мир удивлял меня. Там жили существа, похожие на лориан. Я писал на шарах ваши постройки, летательные аппараты, животных, людей. Мои шарописи пользовались огромным успехом у лориан. Полюбив Землю, я уже не мог оторваться от нее. Из месяца в месяц, из года в год я писал вашу планету, ее краски, ваш образ жизни, прекрасный и гармоничный.
Последствия этого ужасны. Я никогда не думал, что моя любовь к далекой цивилизации послужит причиной трагедии. Если бы я умел предвидеть…
Наступило время, когда лориан, симпатизирующих землянам, начали подвергать различным испытаниям в зеленых дворцах. Шарописи на земные темы повсеместно изымались. С меня взяли слово не писать вашу планету и в Зеленом дворце пытались вытравить из памяти мою любовь к землянам. Я вынужден был сделать вот эту шаропись. Смотри…
«Я отрекаюсь! За свою жизнь я изготовил сотни шарописей. Однако, если подходить к этому с алгоритмом лояльности и преданности нашему великому Тусарту, то все написанное мной до сих пор нужно полностью уничтожить; оно ничего не стоит. Причина заключается в том, что я не овладел идеями великого Тусарту, не вооружился идеями Тусарту. Мне очень стыдно. Великий Тусарту еще семь лар назад призвал нас преобразовать себя, овладевать тусартизмом. Лично мне очень тяжело сознавать, что я не преобразовался.
В лорианской галерее есть шаропись, на которой изображен великий Тусарту среди лориан. Я трижды смотрел ее. Это великая шаропись. Многие посетители после просмотра говорили: „Я счастлив, что видел великого Ту, я почувствовал, что пожал руку великому Ту“. По-моему, ничто не производит такого впечатления, как эта шаропись. Это — шедевр. Автор смог добиться успеха, потому что он овладел идеями великого Ту, творчески проникся идеями великого Ту.
Я отрекаюсь от всех своих шарописей на мотивы Земли. Мои шарописи враждебны идеям великого Тусарту, делам великого Тусарту, жизни великого Тусарту.
Хотя мне уже за триста лар, но я буду овладевать идеями великого Тусарту и творчески применять их в шарописи. О чем громогласно заявляю я, шарописец Анан, в Зеленом дворце в двенадцать тысяч семьсот двадцать один лар, когда Мицар и Алькор стоят в зените».
Мне сейчас триста двадцать земных лет. Вот уже сто пятьдесят лет я не подхожу к установке, с помощью которой наблюдал за жизнью землян. О тех далеких временах остались только памятники — чудесные земные сооружения, построенные группой ученых.
Ученые были молодые и веселые. Обнаружив шарописи с изображением земного собора, они принесли неведомый аппарат, шлангами присоединили к нему шар и обложили его баллонами с прозрачной жидкостью — строительным материалом. Включили аппарат. Шланг начал пульсировать. Продолжалось это минут сорок.
Потом шар стал расти на глазах.
Мы отошли в сторону. Шар, увеличиваясь в размерах, через два часа превратился в этот собор — русский храм.
То же самое проделали ученые и с другими шарописями. Так на острове появился земной город. Ученые уехали через полгода и уже садились на шаролет, как вдруг один из них предложил мне:
— Пойдем со мною.
Мы вошли в этот самый собор и подошли к той же самой груше и к тому же выдвижному креслу, в котором сейчас сидишь ты, и он сказал:
— До поры до времени мы решили было не раскрывать тебе один наш секрет, ибо надеемся вернуться на остров и оставляем здесь свою аппаратуру. Но время тяжелое. Мы можем погибнуть. Так знай же, шарописец Анан, — стены этого храма под главным куполом уставлены пустыми шарами. Ты распиши их и расскажи потомкам о трагедийных днях Лории.
Я не сразу решился на это. Кому охота еще раз побывать в Зеленом дворце?
— Мы не из тех, кто принуждение считает правильным методом управления лорианами, — сказал мне ученый. — Мы противники принуждения, поэтому можем не вернуться на остров. Совесть подскажет тебе, что делать. — Он объяснил, как снимаются и устанавливаются шары; рассказал о груше и поклонился мне: — Прощай, Анан.
Я начал писать. Я никак не мог поступить иначе. Трагедия Лории началась в тот год, когда… Нет, за меня расскажут шарописи, над которыми я трудился все последние годы.
На огромной площади двигалась и перекатывалась живая волна. В небо медленно поднимались три серебристых круга. Примерно на высоте шестисот — семисот метров они встали в ряд, и подъем прекратился. Площадь замерла. С запада и востока появились два шаролета — красный и черно-белый — и опустились на крайние диски. Те, что прилетели на черно-белом шаролете, — западные лориане — были кряжисты и медлительны. Восточные лориане — высокие, стройные, с продолговатыми лицами, в них нетрудно было угадать предков Артема. Западные и восточные лориане сошлись на среднем диске. Диск стремительно пошел вниз, плавно проплыл над площадью и скрылся в подъезде огромного здания, напоминающего орла с распростертыми крыльями. Казалось, что огромная птица вот-вот взмахнет крыльями и плавно и величественно полетит над площадью, над замершей толпой.
Огромное здание вспыхнуло голубым огнем и засветилось внутри. Тарханов увидел две группы лориан, стоявших по обе стороны треножника. Глава западных лориан неподвижно сидел в старом каменном кресле с плотно зажмуренными веками. Он лишь изредка приоткрывал глаза, чтобы метнуть исподлобья зоркий взгляд на окружающее. Сколько ему лет — Тарханов не мог бы определить. Прозрачная кожа туго обтягивала скулы, оттого иссохшие черты лица казались тоньше, обозначались яснее и резче.
— Это Тусарту, — пояснил Анан.
Делегацию восточных лориан возглавлял ясноглазый, с открытым лицом мужчина лет сорока.
— Уайп, — назвал его шарописец.
Тусарту и Уайп подошли к треноге, на которой возвышался золотистый шар, и поставили на нем свои знаки.
— Шаропись, изготовленная лучшими мастерами Лории, скрепила союз Западной и Восточной Лории, — услыхал Тарханов печальный голос Анана. — Шли годы, десятилетия… Шаропись, скрепившая наш союз, открыла широкие ворота для переселения. Мы встречали западных лориан, как дорогих и желанных друзей.
На востоке дальновидные умы говорили, что западные лориане, воспитанные в духе личной преданности Тусарту, могут нарушить ритм жизни на всей планете. Однако это предостережение не было принято во внимание. «В эру Большого Поля Вселенной нельзя быть фанатиками, — возражали сторонники переселения. — Фанатизм, — доказывали они, — дитя бедности».
